Чемпионка мира 2014 года по прыжкам в высоту в помещении Мария Кучина в интервью корреспондентам агентства "Р-Спорт" Марии Воробьевой и Андрею Симоненко рассказала, какую роль в ее жизни сыграла эстафета в школьных соревнованиях, почему ее не любят в Европе, а также призналась, что привыкла к поведению кавказских мужчин.
Звездочка Марии Кучиной взошла на юношеских Олимпийских играх 2010 года в Сингапуре, где она завоевала золотую медаль. А звезда - на чемпионате мира в помещении-2014 в Польше, откуда она также уехала с золотом. Минувшей зимой горячая девушка из кавказского города Прохладный впервые преодолела концептуальную высоту два метра, нынешним летом она вновь взяла этот рубеж - и поехала фаворитом на стартовавший в Цюрихе во вторник чемпионат Европы по легкой атлетике.
- Маша, говорят, один в поле не воин, а вам в Цюрихе предстоит в одиночестве защищать честь страны в прыжках в высоту. Не страшно?
- Нет. Я даже об этом не задумывалась. Хотя груз ответственности прибавился.
- Вас как будто судьба подготовила к такому по ходу сезона - другие наши высотницы стартовали совсем мало либо вообще не вышли в сектор...
- Это да. Но я уже настроилась на свою обычную работу. Так что сильно зацикливаться не буду.
- Знаете, есть ощущение, что нынешний сезон для вас проходит идеально.
- Ну, слово "идеально" - это, наверное, чересчур, но в этом сезоне действительно все идет хорошо. В прошлом еще было много недочетов в техническом плане. Сейчас же уже все отработано, знаем, что нам нужно, к чему стремиться, какие нюансы доработать. Все идет по плану, ни вправо, ни влево. Мой тренер Геннадий Гарикович Габрелян полностью контролирует систему тренировок, а я просто выполняю, что мне говорят.
- Маша, вы в минувшем зимнем сезоне вышли на новый для себя уровень. В нынешнем летнем продолжаете на этом уровне выступать. Что с вами произошло такого, помимо того что вы просто вышли из юниорского возраста?
- Прыгнула на два метра и зимой, и летом (улыбается). Это дает уверенность в собственных силах. Когда преодолела этот рубеж зимой, верила, что получится то же самое сделать и летом. Тем более мне важно было прибавить именно в летнем сезоне, потому что последние несколько лет зимой я выступала лучше. Сейчас тоже, кстати, лучше (смеется), ведь зимой я прыгнула на один сантиметр. Но все еще впереди!
- Алексей Дмитрик в зимнем сезоне прыгнул на 2,40, а летом пока так и не смог приблизиться к этой высоте.
- Я не боялась, что со мной такое произойдет. Просто знала, что все остается по-прежнему. Даже более того, я отдохнула после зимы и поняла, что летом наберу форму еще приличнее, поэтому результат даже может вырасти. Так что готовилась к серьезным высотам.
- По ощущениям что круче: прыгнуть на 2 метра зимой или летом?
- Летом. Хотя я уже много раз говорила, что для меня пока что самым памятным моментом карьеры остается прыжок на 2 м зимой в Челябинске. Там я столько эмоций выплеснула... Скакала как сумасшедшая! Но летом я эти 2 м прямо почувствовала. Взлетела и поняла, что перелечу через планку. Почувствовала попадание в прыжок. Вообще, честно говоря, не надо мне сейчас об этом рассказывать и копаться в себе (улыбается).
- По правилам, наверное, не должно быть разницы. Спортсмен должен передвигаться от высоты к высоте на одних и тех же ощущениях. Просто выполнять свою работу. Но просто когда планка стоит на высоте два метра, то ты себе, бывает, говоришь: это же два метра! Два мее-тра!!! И поэтому немножко мысли изнутри бьют. И с ними надо справляться. Но я после большого количества стартов уже поувереннее себя чувствую.
- Вы говорили как-то, что в помещении вам прыгать уютнее. Сейчас изменилось это отношение?
- Нет, не изменилось. Я просто с детства в зале занимаюсь. Тренировки все проходят в помещении, если мы дома, в Прохладном. Сейчас только стали в Нальчик выезжать на открытый воздух, там хорошие условия. Но в целом в зале у меня срабатывает ощущение "я в домике". А на открытых стадионах шумно, много всего рядом происходит. Людей так много, особенно в Европе, что хоть беруши надевай.
- Может, и надевать?
- Нет (смеется). Надо так справляться.
- Как-то ваши соревнования перенесли с открытого стадиона в зал.
- Да, было такое, на командном чемпионате Европы в Великобритании. Я причем тогда была готова прыгать в любых условиях, хоть под ливнем. Просто ждала команду - начинаем или нет. Когда перенесли, мне еще легче стало. Тогда я взяла высоту 1,98, но ее не посчитали как достижение на открытом воздухе, записали как в помещении. Но это давно было (улыбается).
- В Цюрихе тоже дожди льют...
- Не думаю, что здесь перенесут. Но мы готовы ко всему! Условия будут одинаковые для всех.
Москву, если честно, не перевариваю
- Три года назад вы публично заявили о намерении в скором времени выйти на двухметровые высоты. Реально тогда оценивали свои силы?
- Да. Я тогда установила юношеский рекорд мира в помещении - 1,97. Резкий получился скачок в результатах. И Геннадий Гарикович сказал, что я готова к двухметровой высоте.
- Но преодолеть ее получилось только сейчас. Психологически, значит, дорасти надо было?
- Наверное. Да и физически тоже - я была слабенькая. Я и сейчас слабачка, если честно (смеется). Всему свое время. Были разные переезды-переходы, но об этом мы уже забыли и спокойно работаем.
- Может быть, тогда последний раз спросим о переходе. Почему вы отправились в Волгоград несколько лет назад, оставив своего первого тренера?
- Нужно было переезжать учиться, когда я закончила школу, это было после юношеской Олимпиады. И там работал великий тренер Борис Николаевич Горьков. Были надежды, что все с ним пойдет так же, как и до него. На тот момент мы все думали, что так надо. Чтобы я росла с новым тренером, находилась в лучших условиях. Не хочу обижать город Прохладный, но в Волгограде действительно и манеж легкоатлетический есть, и все вообще там для легкоатлетов создано. С Геннадием Гариковичем мы постоянно контактировали, на сборы вместе ездили. Но не сложилось. И в этом никто не виноват. Это жизнь. Мы вовремя поговорили, решили, что надо вернуться к моей привычной методике. Все закончилось хорошо и спокойно. Это был опыт.
- Не жалеете?
- Нет. Значит, все так должно было произойти. Если бы не произошло, неизвестно, что бы сейчас со мной было, на сколько бы я прыгала и прыгала бы вообще.
- Да, город Жуковский, центр специализированной подготовки. Они мне помогают ездить на любые сборы, поддерживают меня во всем. Это уже, можно сказать, третий мой дом (смеется).
- То есть вы в Жуковском бываете?
- Да. Редко, правда, но бываю там на сборах. Чаще в Новогорске или Сочи.
- Вообще в Подмосковье после Кавказа дышится, наверное, не очень - воздух другой совсем...
- Это точно. Да и вообще я Москву, если честно, не перевариваю. Съездили вот из Новогорска в Москву, потратили полдня просто на то, чтобы одну бумажку подписать. Так что Москва не для меня. Дома я вышла, 10 минут прогулялась, потренировалась и пошла домой.
- В Новогорске тоже есть горы, как и на Кавказе.
- Мы их не видим, к сожалению (смеется). Маршрут уже всем привычен: стадион - столовая - кровать.
Мне кажется, я скучный спортсмен
- Расскажите, пожалуйста, о своем главном тренере в жизни. Как вы к нему попали?
- Геннадий Гарикович меня заметил в школе. Был моим учителем физкультуры. Набирал детей в секцию. Я, видимо, была гиперактивная, бегала и прыгала без остановки, вот он меня и позвал. Вообще я до этого спортом не занималась, а в секции понравилось. Тем более мы там и в баскетбол играли, и барьеры, и гладкий спринт бегали, метали, толкали. Делали, в общем, все, и я на каждую тренировку ходила с удовольствием.
- Что за история с эстафетой, которая помогла вам разработать технику прыжка?
- После травмы я остановилась на отметке 1,75. Несколько месяцев просто утыкалась в эту высоту! Геннадий Гарикович рассказывал потом, что он не знал уже, что делать. Даже кризис какой-то наступил... И так получилось, что я выступала за школу в городских соревнованиях в эстафете. Мне 16 лет было. Короче говоря, мне на вираже передают палочку, я бегу как угорелая и обгоняю девочку, от которой сильно отставала. Геннадий Гарикович все это видел, он пришел посмотреть ту эстафету. И тут он говорит: Маша, пошли в зал. Начали там прыгать в высоту - и ему пришла идея, что во время разгона я должна бежать на вираже как угорелая. И у нас появилась установка - вираж и финиш. Благодаря ей на этой же тренировке я прыгнула 1,70 с запасом, а еще через месяц выполнила норматив мастера спорта, отобралась на чемпионат Европы по юношам, где стала второй. Это был переломный момент. Судьба подсказала эту суперсистему для меня.
- На тренировке с эстафетной палочкой тоже прыгали?
- Нет, без (улыбается). Но в моем прыжке в высоту у меня основное - это разбег.
- Прыгуны в высоту делятся на два типа. У одних прыжок делается на взрыве, за счет мощного отталкивания, как у Ивана Ухова, например, а другие берут высоту за счет скорости. Вы второй тип, получается?
- Да, я скоростная. У меня разбег - восемь шагов, получается, я тупо бегу (смеется), потом ставлю ногу - и все. Главное, что это работает.
- Опять же, мы слышали, что миллиметровая ошибочка в технике именно при таком разбеге может привести к срыву попытки.
- Это так, но с детства я приучена все делать на автомате. У меня разбег всегда одинаковый, 53 стопы. Во время соревнований ничего не меняю, разбег не отношу. По мере возрастания высоты я должна просто чувствовать планку и работать от нее. Но вообще это все труд Геннадия Гариковича, я в нем не участвую, а тупо выполняю работу (смеется). Я не думающий спортсмен, а выполняющий.
- Это не из-за поиска чувства планки у вас случается так, что первые две попытки на какой-то высоте у вас не получаются, а третья - удачная?
- Такая проблема у меня действительно есть, но решаю я ее не поиском чувства планки, а тем, что говорю себе: "Ты сюда прыгать пришла или фигней страдать?" Вот так и получается, что на третьей попытке до меня доходит. Хотя вроде бы в голове не бывает мыслей, что одна высота, допустим, ерундовая, и я ее легко возьму - я всегда стараюсь работать всегда на максимуме. Но две неудачи подстегивают, адреналин бьет.
- "Проблема двух попыток" чаще приключается с вами на больших высотах, когда уже идет настоящая борьба.
- Вы анализируете ход соревнований после их окончания?
- Нет, забываю обо всем сразу как ухожу из сектора. Геннадий Гарикович все смотрит и анализирует, а для меня как старт прошел, все заканчивается.
- А во время состязаний если что-то не получается, анализируете прыжки?
- У нас с тренером нет такого, чтобы он мне объяснял, что делать на следующей высоте. Посмотрю на него, он кивнет - все нормально, работаем дальше. Если что-то произошло: планка покачалась или в разбеге что-то - об этом сразу надо забывать и продолжать работать на своих установках. Встаешь на свою точку и думаешь то, о чем ты обычно думаешь, а не вспоминаешь: вот, у меня в прошлый раз что-то пошло не так. Этого нельзя делать.
- То есть у вас есть четкая система, от первого шага до приземления на маты, которую вы исполняете вне зависимости от обстоятельств и не ищете ничего нового?
- Да, это четко отработанный на тренировке процесс. А соревновательный адреналин только должен помогать, он придает сил.
- Но вы же в секторе не одна. А соперницы ведут себя по-разному. Наверняка это тоже влияет на ваше состояние?
- За время прошедших турниров я заметила, что все спортсменки действительно разные. Не буду называть имен, но есть вот, например, одна девочка, которая постоянно маячит перед моими глазами. И это мне не кажется, с трибуны говорили, что действительно так происходит. Мне даже смешно. Есть девочки, которые поют во время соревнований, танцуют. И ладно бы после прыжка, а то просто так сидят и поют (смеется). Меня это, честно сказать, раздражает, и я сажусь подальше от таких соперниц. Чтобы просто не отвлекали внимание.
- У вас у самой нет часом таких финтов?
- Нет. Мне кажется, я вообще скучный спортсмен (смеется). Меня в Европе не любят, потому что я не прошу зрителей хлопать в такт разбега, я не отвечаю трибунам поклонами и улыбками. Просто тупо делаю свою работу: прыгнула и ушла. Могу разве что порадоваться, когда 2 м прыгну. А так и не танцую, и не пою.
- Если зрители по инерции вам хлопать начнут, скажете, не надо?
- Было много таких случаев. Начинали хлопать совершенно невпопад. В Казани на Универсиаде, например. Там столько народу было. Я попросила один раз: не надо хлопать (смеется). Но меня не услышали. Так что и это огромный опыт - привыкать ко всему надо, абстрагироваться, не обращать внимания.
На диете не сижу, просто булки на ночь не ем
- Адреналин для вас, такое впечатление, - одна из ключевых составляющих успеха?
- Да, тренер всегда говорит: если мне на тренировке поставить судейский столик и зрителей, прыжки будут выше. Взгляды, ответственность, желание не ударить в грязь лицом - все это помогает.
- Прямо как у Елены Исинбаевой. Однажды на тренировке, когда у нее ничего не получалось, ее тренер Евгений Трофимов попросил каких-то парней выйти и посмотреть на ее прыжки. И она мгновенно "загорелась", начала работать совсем по-другому.
- Есть такое. К нам тоже на тренировку иногда случайные люди заходят, и со мной такое происходит. Но у нас бывают тренировки, когда нужно без всякого адреналина тупо механически исполнять прыжки. На них никого приглашать не надо. А вот на сборах в Новогорске, например, вокруг много спортсменов, и все видят, как тренируются другие. Так что есть различия.
- Нет (смеется). Тренер мне после каждого прыжка напоминает по несколько раз, что я должна делать. И говорит: да, буду надоедать, и ты будешь выполнять все с установкой, чтобы Геннадий Гарикович от тебя отстал (смеется). На самом деле, не думаю никогда, скучно мне или нет. Сказали работать - работаю. Потом уже можно и поболтать, и обсудить что-то.
- Ухов рассказывал, что у него тренировка может идти 40 минут, из них 25 минут они с тренером Сергеем Клюгиным будут разговаривать, потом он два прыжка сделает и пойдет домой. У вас такого не бывает?
- У нас технические тренировки тоже по 40 минут. Они построены так, что после них ни усталости не бывает, ни ощущений неприятных. А вот осенью и весной, когда надо "пахать", конечно, хочется иногда покапризничать. Но все равно нет такого, чтобы я еле вставала с кровати и думала: не хочу больше туда. Все идет спокойно и планомерно.
- Евгений Загорулько, как известно, любит "сушить" спортсменов, на диетах держит...
- Я, вроде бы, кушаю немного. Но хотелось бы кушать еще меньше (смеется).
- Мы, глядя на вас, думали: скажете, что больше.
- Не-е-ет. Вообще я жирная (смеется). Шучу, ладно. Геннадия Гариковича мой вес устраивает. Если я прыгаю, колени и стопы не ноют, то все нормально. 60 килограммов - и отлично. На диетах не сижу. Просто булки на ночь не ем.
- А шоколадку?
- Не помню уже, когда в последний раз шоколад ела. Хотя люблю. И его даже есть можно, но бывает, что не вспоминаю про него. Вообще зачем вы эту тему подняли? Ну, хочу я похудеть, хочу. Но не могу (смеется).
Как меня могут узнавать в ресторанах, если в Прохладном их нет?!
- Хорошо, давайте про другую тогда тему. У вас же в Кабардино-Балкарии горы. Снежные вершины. Почему вы не катаетесь на лыжах?
- Эльбрус из моего окна видно, это да. Но мои родители меня к лыжам не приучили. Они не из отдыхающих людей: папа работает с утра до вечера, мама работает на семью. В Приэльбрусье я была только один раз. Это как всегда: когда люди живут рядом с морем, то не купаются. То же самое и со мной. Недавно только побывала на Голубых озерах, на которые люди издалека специально приезжают. Хотя мы в двух часах езды живем.
- Так все-таки, даже когда побывали в Приэльбрусье, все равно на лыжи не встали?
- Нет! Даже не видела спуски. И не вставала ни на коньки, ни на лыжи, потому что все это травмоопасно. В баскетбол еще разрешали мне играть иногда. У меня папа - бывший волейболист, мама играла в баскетбол.
- Вы в них ростом пошли?
- Я даже выше папы сейчас! Дедушки у меня высокие, вот в них я пошла, наверное. Вообще у нас на Кавказе самый традиционный вид спорта - все-таки борьба. Много говорят: вот, как мы гордимся нашими олимпийскими чемпионами по борьбе...
- Теперь будут гордиться легкоатлетами.
- Я постараюсь (смеется). Хотя у нас в республике абсолютно всеми гордятся.
- Вы на уровне города звезда? Вас узнают в магазинах или ресторанах?
- Каких еще ресторанах (смеется)? У нас нет их.
- В школьной, ага (смеется). Дети узнают, да. Нас просят иногда мастер-классы проводить в школах. А Геннадия Гариковича и взрослые узнают. У него половина города знакомых. Ну и меня благодаря ему знают. Даже плакатик у нас с моим портретом висит один (улыбается). В общем, что я точно знаю: в Прохладном за меня болеют и переживают.
- В Москве не узнавали?
- Никогда.
- Это хорошо?
- Да не задумывалась об этом.
- Просто чемпионок мира в других видах спорта и в других странах узнают. Вам не обидно?
- Нет. И вообще я понимаю, что на том чемпионате мира не было моих главных соперниц: Ани, Светы, той же Бланки.
- Это же их проблемы.
- Ну, это понятно. Но я то ли пока не понимаю, что стала чемпионкой мира, то ли не самоцель это была для меня - в общем, не сильно горит это у меня. То ли от того, что две золотых медали было...
- Почему вы не стали устраивать перепрыжку за победу?
- Я не следила за высотами и думала, что вторая. Но потом подошла Камила Лицвинко и говорит по-русски: будет перепрыжка. А я уже шиповки сняла. Подошли судьи. Но я вижу, у них у всех такое настроение, что хорошо бы не было перепрыжки. Все-таки спортсменка из Польши стала чемпионкой мира! Ну и я сказала: не буду перепрыгивать. Ни сил, ни настроя не было. Вот и получилось, что нам это было обеим выгодно. Но я, если честно, не ощущаю себя чемпионкой мира.
- Вы говорите, что чемпионат мира не был самоцелью. Получается, в спорте для вас ценнее не медали, а рекорды?
- Да, рекордные высоты. У меня всегда так было: лучше я займу 18-е место с личным рекордом, чем выиграю с результатом 1,65.
- Но личный рекорд - это ваша личная победа, а медаль - она же для всех.
- Не знаю. Может быть, не разобралась я еще во всем этом.
- Вам когда-нибудь снились прыжки в высоту?
- Раза два в жизни, наверное. Геннадий Гарикович говорил, что вместе со мной часто прыгает во сне. А я вообще о них не думаю. С тренировки выхожу и забываю, что и как я делала.
- На что же тогда переключаетесь?
- На семью, фильмы, книги, подруг, кошку. На молодого человека... Ой! Про него же в первую очередь нужно было сказать (смеется). А о прыжках вообще не думаю. Только в секторе, когда нужно начинать работать.
- Суеверия у вас есть?
- Только в плане того, что загадывать не люблю. Что хотите выиграть, что ожидаете - не люблю таких вопросов.
- Ответами на эти вопросы не стоит делиться со всеми подряд, но все-таки план у вас есть, чего вы хотите добиться? Или это у Геннадия Гариковича такой план существует?
- Честно говоря, в конце сезона я иногда вспоминаю - думала я о том, что так все пройдет? И не могу вспомнить, чтобы я что-то подобное планировала (улыбается).
Когда обыгрывала взрослых девочек, чувствовала на себе косые взгляды
- Был момент, когда вы поняли, что легкая атлетика - это ваша работа, или это до сих пор нечто, чем вы занимаетесь просто потому, что это нравится?
- Во-первых, я действительно занимаюсь легкой атлетикой, так как она приносит мне удовольствие. Но я уже ощущаю, что это моя работа. Кроме этого, грубо говоря, я ничего не делаю, хотя и являюсь студенткой академии. Такое появилось, наверное, года два назад. Что тренировки - это ежедневный труд, что ничего отменять нельзя, как в детстве, когда позвонишь и попросишь разрешения не приходить. Уже все распланировано на сезон-два вперед, то есть, например, сейчас Геннадий Гарикович знает, над чем мы будем работать осенью.
- Был момент, когда хотелось все бросить?
- Был. Давно, когда я еще только в соревнованиях начинала участвовать. Лет 11 мне было, наверное. Тогда я только-только поняла, что такое соревнования, что такое чувство, когда все подходит к горлу от волнения. И меня трясло страшно, даже тошнило. Поэтому я боялась соревнований. И тогда как раз сказала: не хочу больше, устала...
- Чего боялись-то - проиграть?
- Нет, не проиграть. Наверное, ответственности перед тренером. Хотя, вроде бы, я была ребенком, ни о чем не задумывалась, но страх был сильный. Потом тренер говорил: если ты боишься, это хорошо. Страх нужен. Спортсмен без страха не будет успешным. Еще, помню, когда я обыгрывала взрослых девочек, на меня столько косых взглядов было обращено! Это тоже очень смущало. И этого мне не хотелось. Но потом все очень быстро прошло. Спокойней стала, продолжала заниматься спортом с удовольствием и забыла, что хотела бросить. Сейчас я так же боюсь соревнований, если честно. И это очень хорошо. Бояться надо. Волноваться, чувствовать ответственность.
- Горечь неудач быстро проходит или недельку поплакать надо?
- У меня быстро. Я очень часто раньше плакала. Прямо рыдала. Вспоминаю это сейчас и думаю: ну глупая же девочка (смеется). Геннадий Гарикович меня успокаивал, и у меня все быстро проходило. На следующий же день забывала.
- В прошлом году, после отбора на чемпионат мира. Правда, заревела уже не в секторе, как раньше, так что подвижки есть (смеется). Но на следующий день закрыли тему и стали готовиться дальше. Значит, и не нужно было мне быть на том чемпионате мира. На отборе все шло хорошо, не было даже намека на то, что что-то пойдет не так. И для меня теперь опыт, что на старте может произойти все что угодно. Зацепила пяточкой планку в третьей попытке - и все. Не жалела я ни о чем. Сделала выводы, Геннадий Гарикович свои выводы в техническом плане сделал. И мы стали работать дальше, готовиться к окончанию сезона. И к зиме.
- Вы сказали, как зацепили планку пяточкой, а бывает же, когда она качается и словно думает, упасть или не упасть. Что испытываете в такие моменты?
- Кричу ей: "Стой!" И она стоит (смеется). Были такие моменты, когда планка стояла и потом падала. Вот это обидно. А планка вообще качается у меня часто, потому что прыжок такой, что я чем-то ее задеваю постоянно. Так что покричать на нее могу.
- Живая она, эта планка, получается?
- Ага. Смотрит на мое поведение (смеется).
- Перед прыжком что-то ей говорите?
- Нет. Ей ничего не говорю, а себе проговариваю определенные установки. Но не вспомню сейчас. Все просто проходит на таком адреналине, что я забываю обо всем. Забываю даже, какие высоты с каких попыток брала. Забываю, что делала, как себя вела. Это, наверное, нормально (улыбается).
- Просто всех интересует, что же там такое говорит Исинбаева, прежде чем начать разбег. У вас такой монолог тоже есть?
- Стандарта нет. Каждый раз что-то новенькое (смеется). Когда, например, у меня вторая или третья попытка, могу сказать: неужели ты за столько верст ехала для того, чтобы показать такой плохой результат? На тебя смотрят столько людей, ждут от тебя успеха... И вот эта ответственность как-то строит и помогает.
- Это какие-то прямо высокие слова. А выругаться просто на себя можете? Сказать что-то типа "соберись, тряпка".
- Бывает. Ударю еще себя по ноге так, и хватает (улыбается). Вообще это все на эмоциях. Все-таки это мое внутреннее, и если это помогает, пусть так и будет. Я могу лечь посреди сектора, могу завернуться во что-то, могу отвернуться, и все эти жесты не целенаправленные, а отражают мое внутреннее состояние. Что хочу, то и ворочу (смеется).
- Маша, у нас есть традиция завершать интервью глупым вопросом, и вам достается вот что. Наверняка вы смотрели сериал "Наша Russia" и помните ведущего телекомпании "Сев-КавТВ" Жорика Вартанова. Вопрос такой: у вас там действительно все такие и как среди них живется?
- Конечно, такие! У нас же Кавказ, кавказский народ. В Прохладном, правда, это не так сильно чувствуется, а вот в Нальчике, допустим, колорит очень ярко выражен. Мы к этому привыкшие.
- Даже к цоканию вслед на улице?
- Ко мне приезжала подруга из Волгограда. У нее белокурые волосы, и она потом сказала, сколько взглядов на себе почувствовала (смеется)! Так что это есть. И это, наверное, нормально (смеется). Ну, то есть, может быть, это не то чтобы нормально, но мы к этому привыкли, и это для нас не является чем-то таким...
- А лезгинку в детстве не танцевали?
- Нет. И на местных языках - ни на кабардинском, ни на балкарском - я не разговариваю. Но болельщиков этих национальностей у меня очень много. Вообще же я считаю, то, что я выросла на Кавказе, очень на меня повлияло. Уважение к старшим, к взрослым для меня не пустые слова, и то, что я иногда вижу в Москве или где-то еще, меня шокирует. В школе у нас особое внимание уделялось воспитанию детей, и я думаю, что это все сказалось положительно.
- Получается, и для вас этот регион родной, и вы для него своя.
- Конечно, своя. И вообще у меня мама армянка (улыбается). Так что я воспитана в многонациональной, интересной семье. Поэтому Кавказ для меня - родина. И по месту жительства, и по духу.
