Соперники звали его СЭР — "скорость, элегантность, рекорд", а сам четырехкратный олимпийский чемпион Евгений Гришин, первый конькобежец, установивший мировой рекорд на Олимпиаде, руководствовался по жизни словами победителя "Тур де Франс" Луисона Бобе — "Есть только одно место — первое, а все остальное — приложение к нему". "Р-Спорт" в день рождения Гришина, которому 23 марта исполнилось бы 85 лет, вспоминает самые яркие моменты его спортивной биографии и самые яркие цитаты великого конькобежца.
Победные выступления двукратного чемпиона ОИ Евгения Гришина на замерзшем озере. ВИДЕО >>
Начало карьеры
"Я умел стартовать на коньках великолепно, разумеется, для своего возраста. На первых двухстах метрах разгонялся так, как никто. Правда, потом сил у меня не хватало — был я после войны длинный и худющий, — почти просвечивался. По моим костям можно было изучать анатомию. Яков Иванович (Яковлев) работал со мной над заключительной трехсотметровкой. Он советовал: "Никогда не бросай коньки. Врачи нашли у тебя шумы в сердце... Кто их знает, в сердце не влезешь... Пока ничего не сказывается, но все может случиться. Будь больше на воздухе. Бегай короткие отрезки. В коньках движения плавные. В основном ориентируйся на спринт. Но не забывай и об остальных дистанциях. Особенно о "полуторке". У тебя сейчас везде ровные результаты. Правда, быстроты тебе природа дала больше, чем выносливости. Но если с сердцем все будет нормально, разовьем и выносливость!"
Летние Игры-1952
"В 1952 году я был первым номером в стране в спринте и гите, в составе сборной (по велоспорту) поехал на Олимпиаду в Хельсинки, но там из-за каких-то интриг меня на старт не допустили. Выступали те, кто по моему даже тогдашнему суждению, никак не могли стать чемпионами или призерами, ибо по характеру не были олимпийцами, бойцами, которые исповедуют девиз: "Или-или". Я, конечно, обиделся на тренеров за неверие в меня, но не озлобился. Я старался быть предельно объективным, анализируя причины провала велосипедистов. И вот что я открыл: вполне вероятно, что, выйди я на старт и распишись в беспомощности, а это при отсутствии олимпийского опыта было вполне реально, я мог бы сломаться на всю жизнь".
"В те времена любили только победителей. И я дал себе слово быть не только победителем, но и непобежденным. Чтобы никогда не возникало вопроса о правомерности первого номера в сборной. Я обязан был отгородиться от всех преследователей рекордом в целую секунду. Пусть все они борются за второе-пятое места, а о первом и не мечтают. Первое только за мной — вот главный урок, извлеченный мною из Олимпийских игр в Хельсинки, на которых я был лишь запасным. Но этот урок был бесценным. Все четыре года до Кортина д'Ампеццо я целенаправленно работал на победу".
Кортина-д'Ампеццо-1956 (золото на 500 и 1500 метрах)
"Мне повезло, что стартовал первым, ориентироваться мог только на мировой рекорд. Бить его во что бы то ни стало! — такую ставил цель. Только новый рекорд мог стать гарантией победы. Я смотрел на своих соперников и говорил себе: "Все отлично. Пробежишь — и нечего волноваться. Важно ошеломить конкурентов — пусть они гадают, волнуются, сопоставляют. Им ведь еще стартовать... А ты переодевайся в цивильный костюм и жди награды..."
Скво-Вэлли-1960 (золото на 500 и 1500 метрах)
"Красный флаг моей Родины на фоне синего американского неба! Вот это было красиво" (в ответ на вопрос американских журналистов о самом большом впечатлении от Олимпиады).
Инсбрук-64 (серебро на 500 метрах)
"На второй ступеньке пьедестала почета я оказался как бы непрошеным гостем. В тот вечер не поехал в Олимпийскую деревню, а отправился к нашим туристам в монастырь, в котором их разместили. Гулял по аллеям, наблюдал, как монахи каждую свободную минуту читали Библию. И я, как те монахи, наизусть помня все заповеди спорта, понял: "Мое утешение — только победа в будущем!"
Жизнь после спорта
"Я нисколько не переоцениваю своей роли в спорте, но, понимаешь, как мне было приятно, когда меня и дочку Алену пригласили в Норвегию ветераны спорта этой поистине конькобежной страны. Меня возили по всей стране, я побывал в заполярном музее Евгения Гришина, где собраны документы, статьи, очерки и книги обо мне на десятке языков. Я их впервые увидел... А дочка спросила меня: "Папа, а ты и вправду был таким знаменитым?"
