Пихлер: после всей истории с допингом я больше никому не доверяю

Елена Вайцеховская поговорила с одним из самых успешных биатлонных тренеров мира Вольфгангом Пихлером, завершающим в этом сезоне свою деятельность в большом спорте, и узнала, чем он теперь собирается заниматься и почему готов до последнего биться за Россию в противостоянии с информационной бурей Григория Родченкова.

Пихлер и 1 апреля

- Вы намеревались уйти из биатлона в 2014-м, когда завершился ваш контракт со сборной России, но передумали – возглавили шведскую сборную. Сейчас же постоянно повторяете, что решение отойти от дел окончательное и пересмотру не подлежит. Как долго его вынашивали и насколько сложно оно вам далось?

- Если говорить в целом, не слишком сложно, поскольку я давно уже задумался об уходе – слишком устал от постоянной ответственности. Когда завершился мой российский контракт, от ухода удержало лишь то, что слишком хотелось оставить в биатлоне несколько более значимый след, создать команду, гордиться которой хотелось бы, прежде всего, мне самому. Сейчас, мне кажется, настал очень правильный момент, чтобы подвести черту. Это не конец жизни, не конец профессиональной деятельности, я вполне допускаю, что в той же Швеции у меня будут какие-то новые проекты. Я просто твердо понял, что больше не хочу быть главным тренером национальной команды.

- Почему же тогда не ушли сразу после Олимпийских игр, где шведские биатлонисты показали просто-таки феноменальный результат - два золота и два серебра?

- Потому что мой контракт со шведским биатлонным союзом подразумевал, что после Игр я остаюсь в сборной еще на один сезон до чемпионата мира в Эстерсунде, поскольку эти соревнования очень важны для страны. А в моей жизни еще ни разу не было случая, чтобы я не выполнил те или иные контрактные обязательства. Мой нынешний контракт заканчивается 1 апреля, после чего я абсолютно свободен.

- Признайтесь, вас ведь наверняка пытались переубедить, как-то удержать в команде, чтобы вы согласились продлить контрактные обязательства.

- Это бесполезно. Я, кстати, не собираюсь слишком долго отдыхать. Есть идеи, есть планы, есть договоренности.

- Какого типа?

- Хочу запустить кампанию, цель которой – научить людей добиваться поставленных задач. Необязательно в спорте. Сейчас это достаточно востребованное направление в крупных фирмах. Мне уже приходилось выступать с лекциями, объяснять людям какие-то вещи, через которые я много раз проходил сам. Точно так же мне хотелось бы сосредоточиться на работе с молодыми тренерами. Не руководить ими, как это происходит сейчас, а учить, делиться опытом, помогать им развиваться.

- Опыт подобной работы у вас уже был?

- В некоторой степени да – сразу после того, как я закончил работать в России. Не сразу получилось, кстати. Итоги первого года работы со шведской сборной были в этом плане скорее разочаровывающими, после чего я взял в команду нескольких совсем молодых тренеров, которые работают со мной вот уже четыре сезона.

- В том числе и на Кубке мира.

- Да, все они постоянно находятся при команде. В этом плане мне удалось значительно изменить тренерскую систему, которая была принята в Швеции до моего прихода. Иногда мои тренеры меняются, кто-то предпочитает на какое-то время остаться в Эстерсунде и работать с биатлонистами дома, но процесс запущен, и я вижу, что люди становятся все более профессиональны и самостоятельны. Между нами говоря, эта свежая кровь будет полезна команде – время от времени нужно обязательно что-то менять. Так что я оставляю сборную со спокойной душой.

- Незадолго до встречи с вами я разговаривала с одним из тренеров российской сборной Леонидом Гурьевым. По его мнению, работа в России стала для вас огромной школой, академией тренерского искусства. И что своего успеха, работая в Швеции, вы добились во многом благодаря российскому опыту. Это так?

- В России я научился быть лидером. До приезда в вашу страну моя работа носила гораздо более индивидуальный характер. Здесь же я попал в довольно обширный тренерский коллектив - как сторонников, так и оппонентов - и должен был учиться очень многим вещам. Тому, как убедить людей в правильности своих взглядов, как руководить ими. В этом плане пребывание в вашей стране действительно стало для меня колоссальной школой. Что касается методической части и подготовки спортсменов, боюсь, что у меня с российскими тренерами совсем разные взгляды. И были, и остаются.

Пихлер и Швеция

- Могли бы вы сформулировать в двух словах суть ваших будущих лекций: как добиться успеха? Как привести к нему достаточно разнородную по своему составу команду?

- Если в двух словах, то работа и дисциплина. Очень тяжелая работа.

- И все?

- Когда я говорю о тяжелой работе, имею в виду не только спортсменов, но в первую очередь тренеров. Речь идет прежде всего о методической работе. Я достаточно долго искал в этом плане свой собственный путь. Уже как-то говорил вам: очень многое почерпнул из трудов профессора Верхошанского – об основах специальной физической подготовки, ударном методе в развитии взрывной силы мышц. Многие, знаю, с ним не соглашаются, но 42 медали моих спортсменов все-таки свидетельствуют о том, что я шел в своей работе достаточно правильным путем.

- Выступлением своих подопечных в этом сезоне вы удовлетворены?

- Более чем. Мы сделали очередной большой шаг вперед. До Олимпийских игр в Пхенчхане мои спортсмены поднимались на пьедестал Кубка мира всего два раза. Сейчас у нас уже девять подиумов, хотя до главного отрезка сезона дело дойдет только через пять недель. В Антхольце шведские биатлонисты выступили не лучшим образом, но в Рупольдинге за неделю до этого они выглядели более чем убедительно. Ханна Эберг стала третьей в спринте, сразу три спортсменки попали в масс-старте в топ-10… Сейчас можно уверенно говорить о том, что у шведов есть не только отдельные лидеры, такие как Себастьян Самуэльссон или Эберг, но появилась достаточно ровная команда - порядка 12 человек у парней и 13 у женщин. Очень хороши те девушки, что выступают в Кубке IBU – там сразу две наших спортсменки идут в первой тройке общего зачета. Хотя в целом нам, скорее, пока не везет: пять спортсменок переболели, пропустили довольно много тренировок. Надеюсь, к чемпионату мира нам удастся ликвидировать последствия и выйти на нужный уровень. Домашний чемпионат мира – это абсолютно приоритетный старт для команды. Наша главная цель.

- Как вы намереваетесь решать проблему февральских стартов? Если, разумеется, считаете проблемой выступления в Канаде и США.

- Основной состав сборной останется в Европе. В этом плане наша подготовка не сильно отличается от российской.

- Российские биатлонисты как раз не собираются отказываться от выступления за океаном.

- Ну так и мы от них не отказываемся. Просто основу команды на этих двух этапах составят те, кто сейчас выступает в Кубке IBU. Плюс несколько человек с Кубка мира, но это не топ-спортсмены.

- А вам не кажется, что проблема акклиматизации и, соответственно, некой повышенной опасности американских этапов Кубка мира в определенной степени надумана? Выступают же там норвежцы, французы, немцы.

- Если вы спросите об этом десяток тренеров, то услышите самые разные точки зрения на этот счет. Я исхожу из того, что передо мной в этом сезоне стоит сверхзадача: успешное выступление команды на чемпионате мира. Кубок мира при этом не слишком важен, я имею в виду борьбу за места в тотале. Соответственно я расцениваю все старты как подготовку к главному. Если бы перед моими спортсменами стояла задача подняться в общем зачете Кубка мира максимально высоко, мы, разумеется, поехали бы и в Канаду, и в США основным составом. Совершенно не исключаю, что кто-то из моих иностранных коллег вообще не рассматривает послеолимпийский чемпионат мира как главный для себя старт. Но для нас это особенные соревнования. Поэтому сейчас вся команда садится на тренировочный сбор, потом отправится на чемпионат Европы в Минск. Эти соревнования должны стать заключительным этапом подготовки. Ну а дальше посмотрим, кто окажется более правым в своих взглядах на процесс.

- После того, как завершится чемпионат мира в Эстерсунде, вы вернетесь в Рупольдинг, или на какое-то время останетесь в Швеции?

- Я оттуда никуда и не уезжал. Никогда не жил в Швеции, если вы об этом.

- Просто вы сказали, что хотели бы продолжить свою работу со шведскими тренерами, а это, как мне кажется, потребует вашего присутствия в стране.

- Максимум на 50 дней в году или около того. Это нормально. Особенно если вспомнить, что за последний год я провел в разъездах 240 дней.

Пихлер и допинг

- Почему бы вам не открыть тренерскую школу в Рупольдинге? Академию Вольфганга Пихлера.

-Там у меня уже существуют другие проекты. Один из них – тренировочные лагеря для тех, кому за 50. Не слишком продолжительные, но которые давали бы людям возможность собираться вместе на неделю или несколько дней, заниматься на воздухе, ездить на велосипедах, ходить в горы. Мне нравится сама идея, и знаю, что она может быть очень востребована. Не исключено, что займусь совместным проектом с IBU касательно тренерской биатлонной школы. Это идея Союза – создать своего рода международную академию для тренеров, куда могли бы приезжать специалисты со всех стран. Биатлон – это ведь достаточно маленький мир, проблемы у всех тренеров и спортсменов общие.

Кроме этого я очень надеюсь, что, наконец, сумею возобновить собственные тренировки – снова начну играть в теннис.

- Сейчас временно оставили это занятие?

- Все равно стараюсь выходить на корт при каждой возможности. В моей команде в Рупольдинге даже есть игрок из Москвы – приезжает на выходных специально для того, чтобы поиграть с нами.

- Ваш последний теннисный турнир?

- Был в прошлом году в мае. Так что придется заново набирать кондиции.

- Не так давно вы порядком взбудоражили спортивный мир, передав в IBU некие документы касательно допинговых расследований. Почему сделали это только сейчас, а не год назад, когда сами чуть не стали жертвой работы комиссии Макларена?

- Год назад в IBU еще не существовала независимая группа – она появилась только в октябре прошлого года. Ну да, наверное, я мог бы и раньше кому-то показать бумаги, с кем-то поделиться соображениями. Но дело в том, что после всей истории с допингом я больше никому не доверяю. Дать информацию журналистам? Я прекрасно понимаю, как устроен современный информационный мир: велика вероятность, что люди выдернут самое "горячее", извратив смысл всего прочего. По большому счету и Родченков ее извратил, просто придумав многое из того, чего не было в реальности. Я с самого начала говорил: если Ольга Зайцева или Яна Романова, которых коснулись обвинения, пойдут в CAS, я тоже туда приеду с теми доказательствами, которыми располагаю, и которыми располагает мой адвокат. Адвокат Зайцевой, кстати, тоже.

- Кто именно был инициатором того, чтобы создать при Международном союзе биатлонистов независимую группу?

- Я разговаривал на эту тему с президентом IBU Олле Далином после того, как он был избран. Спустя какое-то время мне перезвонил Джонатан Тейлор (председатель комитета WADA по соответствию) и предложил встретиться. Мы проговорили часа три. В конце того разговора я и передал в IBU все имеющиеся у меня бумаги. Идея работы независимой группы заключается в том, чтобы очень тщательно изучить и перепроверить абсолютно все, и вынести собственное заключение.

- Если бы не та история, когда накануне Игр в Пхенчхане МОК отказал вам в аккредитации и вы добились восстановления собственных прав через суд, вы продолжали бы сейчас эту борьбу?

- Сама ситуация, безусловно, порядком меня взбесила. У меня прекрасный адвокат, благодаря которому вопрос с моей поездкой на Игры решился достаточно быстро. Но я и сам к тому времени понимал, что правды в показаниях Родченкова не слишком много.

- Получается, поначалу вы ему верили?

- Мы с вами знакомы не первый год, и думаю, что вы мне доверяете. Так вот могу сказать: за все время моей работы в России у меня ни разу не возникло повода задуматься о том, что мы что-то делаем не так. Каждый божий день я лично проверял и анализировал огромное количество информации, включая биохимические показатели крови. Если бы заметил что-либо странное или аномальное, то первым бы забил тревогу. Поэтому всегда повторял и буду повторять: все мои спортсмены были абсолютно чисты. Я в это верю. Понятно, что я не профессионал в том, что касается всех этих расследований, но есть логика, о чем я тоже много раз говорил. Какие махинации могли быть, когда моя команда проводила почти все тренировочные сборы в Европе? Какие махинации могли быть у Ольги Зайцевой, которая даже в Россию между сборами не возвращалась – жила с мужем в Бельгии? Нас и проверяли-то исключительно западные лаборатории. И Родченков будет утверждать, что Зайцева только на допинге и бегала? Кто здесь нечестно играет? IBU? WADA? Лаборатории, которые ни разу не нашли ничего подозрительного? Или все-таки Родченков врет?

- Думаете, он еще жив?

- Думаю, что все это – большая игра с очень большими ставками. Мне не очень близки темы ЦРУ или ФСБ, но когда игроками на том или ином поле являются эти организации, можно предположить что угодно.

Пихлер и будущее

- В какой степени вы сейчас следите за тем, что происходит в российской команде?

- У меня остались очень хорошие связи с некоторыми тренерами и спортсменами. Все-таки на протяжении трех лет это была моя команда, а я не тот человек, который меняет свои взгляды и свое отношение к людям как только переменится ветер. Я люблю Россию, поэтому мне никогда не будет безразлично, что происходит у вас в стране и российском биатлоне.

- Планируете ли вы посещать биатлонные соревнования как зритель, когда отойдете от дел?

- Почему нет? В моих планах продолжать рекламную работу со шведскими спонсорами, много чего еще. Поймите правильно: я совершенно не устал от биатлона как такового. Устал лишь быть главным тренером и непрерывно толкать себя вперед. Когда приходится делать это 24 часа в сутки, становится утомительно. Хотя совершенно не исключаю того, что спустя какое-то время найду себе спортсмена, стану его тренировать, составлять планы, как делал это в тот период, когда был личным наставником Магдалены Форсберг.

- А если какая-то другая страна захочет пригласить вас к себе главным тренером и сделает предложение, от которого вы не сможете отказаться? Другими словами, существует ли сумма контракта, способная заставить вас сказать: "Да"?

- За свою достаточно долгую жизнь я вынес одну истину: никогда не говори "Никогда". Кто знает, может быть, через год мне станет до такой степени скучно, что я на стенку полезу? Но сейчас я думаю только о том, чтобы отдохнуть. Честно. Помимо работы с командой постоянно приходится заниматься кучей вещей. После этапа Кубка мира в Антхольце у меня запланирована однодневная поездка в Швецию с лекцией, сразу после этого – пятидневный вояж в Китай, а 13-го февраля я должен быть в Лондоне, куда меня пригласили выступить в очень популярном телевизионном ток-шоу с Фредериком Скавланом. В числе его гостей был даже Билл Гейтс. Ну а далее - Минск, Идре, Эстерсунд, и сразу оттуда везу команду на этап Кубка мира в Осло. Согласитесь, есть от чего устать.

- Помню наш с вами разговор в марте 2014-го, когда я хотела приехать на интервью, а вы сказали, что сперва должны как следует отдохнуть.

- Тогда мне хватило двух месяцев, чтобы полностью прийти в себя, но в этот раз так вряд ли получится.

- Почему?

- Я когда-то уже работал со шведским биатлоном, поэтому четыре года назад меня сильно подтолкнул к принятию решения тот факт, что результаты шведских биатлонистов скатываются все ниже и ниже. Смотреть на это было так больно, что, пафосно выражаясь, я бросился спасать ситуацию. На протяжении четырех лет только этим и занимался, не отвлекаясь ни на что иное. Поэтому сейчас предвкушаю отдых от какой бы то ни было ответственности. Долгий, обстоятельный, неторопливый…

- А если все ваши девушки выстроятся перед вами, зарыдают, и станут умолять: "Вольфганг, не бросай нас…"

- Я обниму их и, возможно, мы какое-то время поплачем вместе. Но потом по любому объясню, что для них пришло время испробовать свои чары на ком-то помоложе меня.