Всего семь месяцев назад он был безработным и начал готовиться к жизни пенсионера: приобрел резаки по дереву, аэрограф, чтобы, сидя на даче, заниматься когда-то оставленным хобби, а в апреле внезапно стал главным тренером сборной России по плаванию, сменив на этом посту Сергея Колмогорова. Какими путями Сергей Чепик пришел к самому неоднозначному назначению в своей жизни, как видит работу главного тренера и чего хочет добиться на этом посту, специалист рассказал специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской.
Плавание с цепью
- Собираясь на интервью с вами, долго вспоминала, откуда вы пришли в российское плавание. Не вспомнила.
- Если говорить о сборной команде, я впервые приблизился к ней в 2010-м. У меня тогда плавали по юниорам Ирина Новикова и Мария Темникова – обе входили по результатам в мировую десятку, но потом я с ними попрощался. На пике, можно сказать. Они перестали выполнять мои требования, я же просто устал подстраиваться под спортсменок. Как раз тогда начала складываться ситуация, что спортсмен как бы руководит тренером. Даже из протоколов фамилию тренера изъяли.
- Никогда не думала, что это может иметь для кого-то принципиальное значение.
- На самом деле для тренера это важно. Допустим, спортсмен чего-то добивается. Кто его готовил? А ведь кто-то его нашел, кто-то сохранил, кто-то подвел к результату.
- Мне кажется, перелом в этом отношении произошел, когда в спорте появились хорошие деньги, хорошие призовые. Многие спортсмены именно тогда стали воспринимать тренера, как некий обслуживающий персонал, имеющий не слишком много прав на собственные решения. Особенно, если они противоречат сиюминутным интересам подопечного.
- Согласен. Мне много раз говорили в отношении моих учеников: мол, у вас же такие хорошие отношения, как вы можете брать в группу кого-то еще, создавая конкуренцию? На это я всегда отвечал, что я, прежде всего, тренер. Моя профессиональная задача заключается в том, чтобы показать тренерское мастерство: поднять спортсмена на определенный уровень, вывести его на максимум возможностей. Кто именно из спортсменов поднимется выше для меня, как для тренера, вообще не имеет значения – "брачных" контрактов я ни с кем не заключал. Точно так же здесь никакой роли не играют бытовые отношения. Если спортсмен уступил мне место в автобусе и я на это место присел, это не означает, что я автоматически становлюсь должником и обязан давать те или иные преференции. Просто многие спортсмены склонны переводить бытовые отношения на профессиональную работу. Подарили букетик цветов тренеру и искренне полагают, что купили его, что это благодаря им, таким великим, наставник становится величиной. Если тренер принимает эти правила игры, он превращается в официанта и должен быть готов к тому, что и относиться к нему окружающие станут как к официанту в ресторане: не понравился – пусть другой подойдет и обслужит. И ведь другой никуда не денется - подойдет!
- То есть вы пришли в сборную с намерением эту ситуацию изменить?
- Я вообще вернулся в плавание, можно сказать, случайно - лет 8-9 занимался совсем другими делами, как вся страна в 90-х, и даже прилично зарабатывал. В Москве тогда проходил этап Кубка мира, и меня по старой памяти пригласила на соревнования моя бывшая ученица Елена Климова.
- Тренер Александры Герасимени?
- Да. После соревнований я пришел к белорусам в гостиницу, взял бутылку хорошего коньяка, а у них стол накрыт - такой тренерский - пара банок консервов в томате, какое-то винишко непонятное... Но именно тогда внутри меня что-то перевернулось. Сидел и думал: елки-палки, Ленка, которая у меня плавала, тренером такого уровня стала. А я…
Потом и жена стала подталкивать к тому, что нужно приобретать какую-то конкретную профессию. Сын подрастал, не хотелось, чтобы он стеснялся того, что отец непонятно чем занимается. И в 2002-м я устроился в бассейн 23-й школы на Белорусской. На ресепшн, потому что тренерских ставок не было. Помню, меня поразило, что все вокруг ходят в "Арене". Плавать практически не умеет никто, но экипировка по высшему разряду. В начале 70-х я такие плавки покупал за 35 рублей и на них надышаться не мог, как на икону. У меня даже были плавки от Клауса Дибиаси (трехкратный олимпийский чемпион по прыжкам в воду - прим. автора).
- Да ладно?
- В свое время Клаус подарил их нашему прыгуну Коле Михайлину, с которым мы дружили. Вот Коля мне их и отдал. Они уже старенькие были, "светились", такие бледно-голубого цвета с надписью "Италия" на бирочке. Ну а в бассейне я сидел на ресепшн в основном в вечернее время, начиная часов с шести и до закрытия. Потом попросил выделить мне одну дорожку. Мне ее дали, и я набрал первую группу - 35 человек 1996 года рождения, и все они на этой дорожке в 25-метровом бассейне у меня плавали. Неплохой был набор: та же Новикова именно там у меня появилась, человек пять или шесть стали мастерами спорта.
Потом работал в "Олимпийском", в ЦСКА – ушел туда на зарплату в 17 тысяч ради возможности проводить две тренировки в день. Два года спустя перешел в Бусиново – там как раз построили 25-метровой бассейн-ФОК. А уже оттуда впервые попал на Круглое. Сначала в сборную пригласили Новикову – по результату, а потом, когда она по своему возрасту выиграла у всех контрольные соревнования, подтянули и меня как тренера. С тех пор я с "Круглого" и не уезжал. Потом еще две спортсменки появились - Маша Асташкина и Соня Андреева. Андреева даже на Олимпийские игры в Рио съездила, в полуфинале 200 м брасс плыла. Асташкина в 2015-м выиграла четыре золотых медали на Европейских играх в Баку, проплыла 200 м брассом с юниорским рекордом мира – 2.23,06. На сегодняшний день у нас только Юлия Ефимова быстрее плывет, и вот совсем недавно проплыла Виталина Симонова. Надо было этот результат поддерживать, не упускать, но упустили. Произошло это не по моей вине, но Асташкина в результате уехала учиться в Америку. Ну а я собственно с января этого года готовился стать безработным - приготовился жить на пенсию в 14 900 рублей.
- И начать совершенно другую жизнь?
- Да, причем начать ее хотел в деревне. У меня в ста километрах от Москвы есть полдомика. Всё обустроено: и баня есть, и всё остальное, что нужно для жизни.
- И тут, надо полагать, вам позвонили.
- Именно так. Не буду говорить, кто именно позвонил, но предложение поступило из федерации плавания. Меня пригласили приехать на чемпионат России в Казань, сказали, что нужно поговорить. У меня была мысль, что, возможно, мне дадут еще один шанс собрать бригаду брассисток. Не хотел уходить из плавания с ощущением, что на взлете сбили.
- Что значит сбили? Отобрали спортсменов?
- Да нет, просто так сложилось, что спортсменов не стало. Одна уехала в Америку, у второй постоянные проблемы с весом. Я даже ее цепью обматывал, чтобы она с этой цепью плавала.
- Цепью-то зачем?
- Как напоминание о том, что имеются четыре лишних килограмма и нужно привести себя в норму. Она привела, но потом в течение месяца была без меня на сборе и снова набрала вес. Но когда я ехал в Казань, всё это было уже в прошлом. День или два я просто смотрел соревнования, а потом меня вдруг спрашивают: "Главным будешь?" Я ответил: "Если поможете, то да".
30 секунд - и новая жизнь
- Сколько времени вам понадобилось для принятия решения?
- Секунд 30, наверное, думал. Понимал, что промедление могло быть уже не в мою пользу.
- Со стороны, согласитесь, ваше назначение выглядело довольно неоднозначно: у сборной был главный тренер, во многом благодаря которому, как отмечали очень многие, в команде в кои-то веки появились нормальные взаимоотношения между людьми, нормальная атмосфера. Вас, получается, пригласили на "живое" место, и вы ухватились за этот шанс без тени смущения?
- Видите ли, в чем дело, я прожил уже 64 года. За это время в моей жизни встречалось много разных ситуаций, некоторые из которых были гораздо сложнее, чем эта. Приходилось принимать решения, в том числе и неприятные. Где-то для того, чтобы выжить. Где-то для того, чтобы сохранить себя как человека. Я точно знаю, что есть вещи, гораздо более сложные и более страшные, нежели руководство сборной России по плаванию. Всё ведь познается в сравнении. Всё, что происходит в моей жизни сейчас, это по большому счету игра. Очень серьезная, но игра.
- Как быстро вас приняли в команде?
- Думаю, до сих пор не приняли многие, я даже знаю кто. Но есть дело. Я людям говорю так: мы здесь все ради цели. Те помехи и препятствия, что встречаются по пути, надо просто преодолеть. Цель-то одна.
- Какая?
- Результат.
- Что, в вашем понимании, является результатом?
- Олимпийские медали, медали чемпионатов мира. Когда чемпионат Европы воспринимается не как форс-мажор, а как нормальный рядовой старт. Мы - огромная страна и выступать должны соответственно: не одним-двумя спортсменами прикрываться, а как-то немножко посолиднее выглядеть.
- После Олимпийских игр 2004 года в Афинах я разговаривала с Геннадием Турецким, и он говорил, что согласился бы вернуться в Россию и принять сборную только в том случае, если перед ним будет стоять цель завоевать на Олимпийских Играх 7-8 золотых медалей; что задача выиграть на одной Олимпиаде две золотые медали ему не интересна в принципе – у него их в одиночку Александр Попов выигрывал. Как считаете, реально говорить о таком количестве золотых медалей применительно к нынешней российской сборной?
- Если рассуждать с точки зрения статистики, можно, наверное, насчитать и семь, и восемь, и десять медалей. Но если окунуться глубже в практическую сферу, ты очень быстро начинаешь понимать, что от тебя там зависит очень мало. У тебя просто нет никаких рычагов. Тот же Турецкий говорит: "Я приеду, если мне не будут мешать". Такое возможно?
- Да нет, конечно.
- Вот вам и ответ. Что я знаю точно, что нельзя взять одного спортсмена и ждать три-пять лет, выйдет он на результат или не выйдет. Надо брать много.
- В свое время Колмогоров, да и не он один, озвучивал идею бригадной работы как наиболее эффективную.
- Это тоже палка о двух концах. Я ведь пробовал работать как раз с бригадой – чисто как тренер-бригадир. Был постоянно на сборах, пробовал притянуть дополнительных людей. Как правило, заканчивалось это одним и тем же: приходит спортсменка в бригаду, поплавала недельку, слезки начинаются, хотя не могу сказать, что предлагал какие-то сумасшедшие нагрузки. Даже с "железом" никогда не занимался, только с собственным весом, но спортсмену что-то не понравилось. Он возвращается к прежнему тренеру, а рычага, чтобы его остановить, нет, хотя прогресс у тех, кто работает в бригаде, идет, безусловно, быстрее. Более того, если бригадир – независимая фигура, он понимает: его бригада должна показывать результат независимо от того, кто и из каких регионов в ней плавает. Те бригады, которые существуют в сборной сейчас, – Сергея Тарасова, Михаила Горелика, Андрея Шишина – это несколько иная история. Все эти специалисты работают в своих школах и зарплату получают именно там, а это как стенка за спиной, запасной аэродром. Не проплывет спортсмен – всегда есть куда уйти.
- С того момента, как вы возглавили команду, что-нибудь удалось изменить?
- Пока ничего. Я полностью выполнил план подготовки к чемпионату Европы, который составлял Колмогоров, исполнил все обязательства в отношении запланированных заграничных сборов, которых у нас было достаточно много.
- Выполняя этот план, желание отклониться от него у вас возникало?
- Конечно. Хотелось бы, например, чтобы команда на сборах работала вместе.
- Зачем? Почему не дать людям возможность готовиться там, где они хотят?
- В коллективе гораздо проще переваривается любая нагрузка. Все друг на друга смотрят, это заводит. А уехал ты, допустим, в Италию, на два месяца, на третью неделю начинает заедать чувство: как всё здесь надоело. Поговорить не с кем, даже если у тебя двое спортсменов. Они, в конце концов, объединяются вдвоем против тебя одного, потому что ты один, а их двое.
Борьба за эстафету
- Если люди, которые поддержали вашу кандидатуру, в один прекрасный момент появятся в бассейне и станут учить вас работать, как вы к этому отнесетесь?
- Этот вопрос я обговорил с руководством сразу. Сказал, что если в команде начнет происходить нечто подобное, я сразу заканчиваю с тренерской работой.
- А как собираетесь возвращать уважение к тренерам со стороны спортсменов, привыкших считать собственных наставников обслуживающим персоналом?
- Это вопрос, который каждый специалист, так или иначе, решает для себя сам. Но никакой тренер не должен бояться спортсмена, это я знаю точно.
- Но вы ведь тоже в каком-то смысле являетесь заложником ситуации. Представьте себе: ведущие спортсмены приходят к вам с ультиматумом, и вы прекрасно понимаете, что точно так же, как и личные тренеры, зависите от них, от их результата, от их попадания или непопадания в финал.
- Ко мне уже с этим подходили – на декабрьском чемпионате Европы в Дании, где я уже исполнял обязанности главного тренера. Когда вопрос стоял о комбинированной эстафете 4х50 м. Не скажу, что я поддался. Дело в том, что этому предшествовал не слишком позитивный опыт женской эстафеты. Я не позволил девочкам сделать то, что они хотели, и они не попали в финал. В финале они были бы пятыми-шестыми, не выше, но сам факт того, что они в этот финал не попали, выполнив все тренерские распоряжения, заставил меня признать, что я был неправ. Поэтому и подумал, что надо дать парням шанс. Я, кстати, не знал, что они были готовы к мировому рекорду - узнал уже потом, перед самым стартом. И они, бах, делают рекорд.
Сейчас тоже похожая ситуация, тоже идет борьба за эстафету. У меня готов свой вариант, кроме того, я собрал мнения разных людей, узнал, что они думают по этому поводу, просто пока ничего не озвучивал официально.
- Какой результат на чемпионате Европы вы сочтете удовлетворительным?
- Давайте поговорим об этом позже. Есть определенные сложности, о которых вы, наверное, в курсе: у нас два ведущих спортсмена не прошли в сборную по состоянию здоровья – Александр Красных и Вероника Андрусенко (Попова). На мой взгляд, это как раз следствие индивидуальной подготовки. На сборы ребята со своим тренером ездили самостоятельно, с ними был врач, но врач своим глазом не всегда может определить проблему, если не располагает возможностями для углубленной диагностики. Что такое Красных и Андрусенко для команды? Это, прежде всего, эстафеты, это медали. Плюс – высокая вероятность личных призовых мест. И сейчас задача команды – постараться не заметить, что этих спортсменов нет. В той же мужской эстафете тем, кто будет стартовать, нужно попытаться хотя бы на 0,5 улучшить свой личный результат, для того чтобы компенсировать те две секунды, которые мог бы обеспечить Красных. Если это удастся реализовать, выступление можно будет считать успешным. Я и тренерам сказал, и спортсменам, что этот чемпионат Европы, прежде всего, командный. Надо всем сплотиться, забыть про себя, про какие-то обиды и постараться вытянуть команду. В этом и заключается наша главная задача.