Знаменитый фигурист Евгений Платов последние десять лет, как известно, работает тренером. На недавний юниорский чемпионат мира в Минск он привез британскую танцевальную пару Оливия Смарт/Джозеф Баклэнд. В Минске корреспондент агентства "Р-Спорт" Андрей Симоненко и поговорил с единственным в мире двукратным олимпийским чемпионом в танцах на льду.
- Евгений, даже по сравнению с теми совсем еще недавними временами, когда катались вы, танцы на льду сильно изменились. И могут измениться еще сильнее – Международный союз конькобежцев (ISU) принял совершенно революционное решение использовать в коротких программах у юниоров хип-хоп. Как вы считаете, в правильном ли направлении движутся танцы?
- Считаю, что в правильном. Скучно постоянно смотреть одно и то же, к чему все привыкли. Если кто-то возьмет хип-хоп и сделает хороший танец – это будет очень интересно. Это же другое направление. Получится развлекательная такая программа.
- А вы попробуете?
- Очень может быть. Оливия и Джо у меня, в принципе, прикольные. Так что, наверное, попробуем.
- Вас не пугает некая размытость и одновременно ужесточение правил? Российскую пару Рязанова/Ткаченко в нынешнем сезоне наказывали на соревнованиях за отсутствие ритма в музыке к произвольному танцу. В хип-хопе тоже ритм может не найтись.
- Со следующего сезона правила конкретизируют. Теперь программа не может существовать без смены ритма и без смены настроения, смены эмоций. Я согласен с этим. ISU пытается сделать так, чтобы мы делали более развлекательные программы. Конечно, бывают интересные танцы, поставленные под классическую музыку. Когда Вирчу и Мойр катались на Олимпийских играх под Малера – это было превосходно. Получилось целостное произведение искусства. Раньше вообще цельные танцы были в моде. Если помните, в конце 80-х годов всем надоели программы под кусочки музыки – и все стали делать целостные программы. Это было прекрасно. А сейчас ISU стало скучно. Заставляют нас менять ритм. Когда-нибудь и эта тенденция пройдет, но сейчас я пожелания ISU поддерживаю. Действительно, многие программы последнего времени смотреть было просто невозможно.
- И вам стало скучно?
- Да не то слово! Как начнут изображать какую-нибудь дра-а-аму! Да сколько ж можно этих драм! Застрелиться от них уже хочется.
- Но драмы – это русский стиль, разве нет?
- Безусловно, но драмы-то бывают разные. Можно сделать программу, где есть так называемый "аплифтинг", повышение настроения, где не умирают все через четыре минуты. Чтобы получалась та же драма, но ее было интересно смотреть. Вот знаменитое "Болеро" Равеля, например. Это тоже в какой-то степени драма. Но это же гениально! А бывают драмы – ну совсем, сначала в гроб, потом в могилу. Так что, я считаю, правильно, что мы больше не можем брать целостное произведение без смены ритма и настроения.
- И на фигурное катание в целом, и на танцы в частности сейчас народ обращает внимания, как мне кажется, куда меньше, чем на телешоу. Что надо сделать ISU, чтобы вернуть людей на стадионы? Полупустые трибуны во время этапа Гран-при в Москве уже стали привычны…
- Я бы все же не стал делать выводов по Гран-при. Это не такой большой турнир. На чемпионате мира в Москве людей было много. А когда мы катались, кстати, популярности у нас вообще никакой не было. В 90-е годы шел один турнир в году – а больше не было ничего. Сейчас, спасибо Илюше Авербуху, он большой молодец, благодаря этим шоу фигурное катание стало намного популярнее. Но вообще, мне кажется, сейчас уже наступает перенасыщенность телепроектами. Может, поэтому и на арены люди идти не хотят.
- Дело не в том, что система судейства все еще для людей непонятна?
- Нет. Наоборот, я думаю, сейчас болельщики стали понимать систему. Раньше они смотрели на табло и ничего не соображали. А сейчас разбираются. Сразу реагируют на баллы: о-о-о, восторг, или у-у-у, плохо. Минус системы – это большое количество элементов, которые нам надо по программе расставить и их при этом скрыть. Если программа не выглядит набором элементов, то она хорошая. Но танец под то же самое "Болеро", например, нормально поставить по нынешней системе практически невозможно. Впрочем, в этом и прелесть этой системы. Прелесть в том, что кому-то удается при всех сложностях ставить интересные вещи. Когда я смотрю программы первых трех-четырех пар в мире, я забываю и о системе, и о том, что я тренер. Переключаюсь на восприятие совершенно другим глазом – как любитель танцев на льду. Мне становится интересно.
- А кроме топ-пар, с вашей точки зрения, и смотреть никого нельзя?
- Можно. У кого-то еще тоже, бывает, получаются хорошие программы. Но если не получаются, то просто беда… Разбег – элемент. Знаете, когда эта система только появилась, танцы стали плохим парным катанием. Ведь действительно, программы у нас были какие – заход на элемент и выезд из него. Элементов этих было одиннадцать! Мы подсчитали: в промежутках между одним элементом и другим оставалось меньше десяти секунд. Что за это время можно было изобразить? Сейчас количество элементов сократили, и стало интереснее. Понятно, что не так интересно, как раньше, при старой системе. Но тогда у нас не было четких критериев. Все нас охаивали, как только могли. "Что это за спорт, давайте его отменим", - только и слышалось с разных сторон. Согласен, многие катали одно и то же, а судилось все это по принципу "нравится – не нравится". Нужно было уникально кататься, чтобы это понравилось всем. А сейчас танцы на льду действительно стали похожи на спорт. Вот, пары делают твиззлы. Я вообще их сравнил бы с четверным прыжком. Посчитайте серию твиззлов: четыре, четыре и еще три – одиннадцать оборотов. Да мы в свое время два оборота не делали! Может быть, сейчас программы потеряли немножко в зрелищности, но, как я уже сказал, возможность делать нестандартные вещи есть у всех.
Честно судить стало легче
- Давно хотел спросить: а вы никогда не пробовали ваши с Грищук программы оценить по новой системе? На сколько бы они баллов потянули? Хотя знаю, что по большому счету это сделать невозможно, поскольку содержание программ было другим…
- На самом деле, пытался, но не досконально. Надо будет попробовать еще раз, хорошая идея, мне тоже это интересно. Но тут сразу можно сказать – никаких дорожек шагов, похожих на нынешние, у нас не было. Поддержки были другими. Никаких твиззлов и вращений тоже не было. Никто не ставил задачу встать на одну ногу и сделать несколько оборотов. Разве только очень редко, и то – два-три оборота считалось шикарным исполнением…
- То есть, остается оценивать только компоненты программы…
- А компоненты, вся вторая оценка, я вам скажу так – это наши старые правила, их никто здесь не отменял. Только в более четком и понятном виде. Не абстрактно "оценка за артистизм", а пять составляющих – уровень катания, интерпретация и так далее. Если судить честно, то делать это стало намного легче. Сначала, конечно, было тяжело – пять разделов, в каждом свои подразделы. А сейчас судьи "поднатаскались", привыкли. При этом оценивают и "дотянутые" ноги, линии. Единственное, в самом начале действия новой системы пары, у которых уже был рейтинг, автоматически получали высокие вторые оценки. И наоборот – нижестоящим дуэтам было трудно получить признание. Но новая система – это как ребенок. Он должен был вырасти. Его надо воспитать, обучить, приодеть, приобуть, чтобы он выглядел нормально. Вот в этом году нашему ребенку исполняется уже десять лет – и уже что-то в нем вырисовывается. Да и мы его стали понимать. Если раньше мало кто знал, что с ним делать, то сейчас правила все знают – на каком ребре и куда надо ехать.
- Этот ребенок растет, на ваш взгляд, честным?
- Я скажу так: в любом виде спорта, где победителя определяют люди, а, например, не компьютеры, всегда будет хотя бы небольшая, но несправедливость. Потому что человек остается человеком. У него есть свои личные привязанности. Но при этом, например, если говорить о московском чемпионате мира, то там первые десять пар отсудили точно так, как отсудил бы их и я. Абсолютно согласен с расстановкой в этой десятке. Все честно. Французы Пешала и Бурза в жизни бы не проиграли Шибутани, если бы не упали. Но они упали и потеряли баллы – гуд бай! И ничего здесь не сделаешь.
- А многие специалисты не согласились с третьим местом Шибутани…
- Да как можно с ним не согласиться?! Ну хорошо, я понимаю, они маленькие, неопытные и все такое. Третье место чемпионата мира в год дебюта – это рекорд. Но как можно спорить, если ты падаешь и теряешь баллы? Если за дорожку шагов ты получаешь четвертый уровень сложности и хорошие оценки за GOE (качество исполнения), то у тебя десять баллов. Если ты падаешь, то пять-шесть теряешь тут же. Плюс еще дедакшн за падение – получается около семи-восьми баллов. И ты улетаешь. В старой системе судейства если бы французы упали – ну дали бы ему вместо 5,8 где-нибудь 5,7. И они остались бы примерно там же, где и были.
- Вы считаете правильным то, что в танцах цена падения, особенно на элементе, так сильно выросла? В одиночном катании так точно не изменилась – люди и с тремя падениями побеждают. А в танцах с одним – нет.
- Цена падения не на элементе выросла не сильно. Так что если бы француз дорожку закончил, потом упал и встал – это один балл. Остались бы на третьем месте. Но падение на дорожке – и потерю баллов мы с вами уже обрисовали. И такая высокая цена, я считаю, справедлива. В этом возрастает наш спортивный статус. В прыжках если спортсмен войдет в воду плашмя – какое место он займет? Никакого. Улетит на последнее место. Точно так же и у нас должно быть. Вообще мое мировоззрение в отношении танцев на льду сейчас очень сильно поменялось. Ребят, которые катаются сейчас в танцах, я очень сильно уважаю. Они стали настоящими спортсменами. На старте они должны показать сложнейшую программу с максимальной самоотдачей. И с осознанием огромной ответственности. Мы раньше знали: сделаем ошибку – ничего серьезного не произойдет. Сейчас из-за ошибки можно потерять все. Психологическая подготовка в танцах сейчас стала совершенно другой по сравнению с той, что была раньше. Абсолютно другой. И уровень танцев другим стал. Возьмите кассету и посмотрите юниорские программы пятнадцатилетней давности. На прямых ножках что-то там изображают… Да кошмар! А сейчас на юниорском чемпионате мира? Ну, конечно, не все шикарно катаются, но очень многие. А поддержки какими стали? Партнер в "кораблике", перевороты – да кто когда такое делал?! В жизни такого не делали.
- Когда новая система только появилась, у вас были мысли – "все, пропали танцы"…?
- Поначалу было такое. Не зря же я сказал про плохое парное катание. Вращения делать не умели. Твиззлы делать не умели. Поддержки все выполняли в идиотских, да еще и одинаковых позах, потому что для девочки в правилах было прописано очень мало сложных позиций. Смотришь, бывало, танец и думаешь – какой кошмар… А потом ребеночек стал расти.
- Но и мама, то есть ISU, свое детище старалась воспитывать – правила изменялись, дополнялись…
- Каждый год меняются правила. После чего все ноют – вот, опять. Но ведь нужно их менять! Надо искать баланс, самое лучшее. И мы предлагаем многое. У нас куча тренерских советов, мы постоянно говорим, что можно было бы сделать, что лучше не делать… Конечно, воспринять все то, о чем мы говорим, невозможно, но с нами более-менее советуются. Я думаю, лет через пять-шесть танцы станут вообще шикарными. Уже сейчас многое обретает правильный облик. Смотрите, как понравился всем короткий танец…
- Как раз хотел спросить – и вам понравился?
- Поначалу не очень. Просто потому что я сумасшедший был фанат обязательного танца. Но в короткой программе "обязаловка" осталась, и я этому очень рад. Многие предлагали вообще ее убрать. Но я всегда говорил: этого делать категорически нельзя. Обязательный танец – это показатель того, умеет пара кататься или нет. Произвольные программы у многих пар хорошие. И поддержки люди делают интересные, и вращения… Но потом поставьте их на лед, разгоните и заставьте блюз, например, скатать. Или даже самый простой танец, килиан. Все сразу станет понятно. Так вот, очень хороший в итоге получился короткий танец. Чуть-чуть "обязаловки" - и элементы все есть. И зрителям интереснее – и для ISU выгоднее, соревнования можно проводить в два дня.
- Но роль обязательной части танца все же понизилась…
- Да наоборот! Повысилась раза так в два! Раньше знаете, как мы исполняли обязательный танец? Рубашечку красивую одел, красиво проехал – и получил свои оценки. Никто ни на какие шаги даже и не смотрел. А сейчас? Каждый шаг прописан – на какой дуге, в какой позиции, и так далее. Зафиксировано камерой, встал на внутреннее ребро, встал на наружное – получил yes или no. Дальше "ки-поинты" (ключевые моменты) – собрал четвертые уровни, получил 10-12 очков. Не собрал – 2-3. Улетаешь далеко вниз. Так что, конечно, повысилась роль "обязаловки"! Даже так скажу еще. Я в своей жизни видел очень много румбы – в этом сезоне это обязательный танец. Если взять тех, кто когда-то становился призерами чемпионатов мира, и оценить их румбу по нынешним правилам, то они вообще бы ничего не получили за нее. Уровень один или два. В нынешней румбе все шаги прописаны. Идет, например, шассе - перетяжка. Надо показать наружное ребро – внутреннее ребро – наружное ребро. У судей камера – они все прекрасно видят. Когда мы катались, никто на это не смотрел. Исполнили красиво танец, и никому дела нет до того, что ты там вместо наружного внутреннее ребро сделал. Взять шаг чоктау. Ни одна девочка, любую чемпионку назовите, в мое время не делала чоктау на наружном ребре. Просто стояли, допустим, красиво, делали "раз!" - но ребра-то не было. Чоктау в румбе – вообще самый сложный элемент в мире. Это, представьте, как полицейские машины, которые едут и маневрируют параллельно. Там неточное движение рулем, а здесь малейшее расхождение, миллиметр конька – и тебя выносит буквально в сторону. Когда я учил свою взрослую английскую пару (Пенни Кумз/Никлас Баклэнд) перед этим сезоном этому шагу, мы просто со смеху умирали, когда смотрели на видео, что у нас получается. Но потом, медленно, но верно, научил их. И они поняли, как важно кататься в унисон. Что буквально несколько миллиметров расхождения – и тебя "разрывает"…
- То, что судьи все видят – это понятно. Но всегда ли смотрят?
- Я уже сказал: в гимнастике, у нас все эти моменты необъективности были, есть и будут. Но в большинстве случаев все честно.
- Анонимность судей вредит танцам?
- Конечно. Анонимность бы я убрал. Я всегда боролся за то, чтобы осталось открытое судейство. Но ISU принципиально не хочет этого. Не хочет повторения Олимпиады-2002, когда все знали, на кого показывать пальцем. Хотя, безусловно, когда напротив фамилии человека указана его страна и оценка, которую он поставил – у него совсем другая ответственность. Он не будет никогда хулиганить. Но (президент ISU) Оттавио Чинкванта категорически против. Я и лично с ним разговаривал много раз, обращал внимание на то, что это очень важный момент. Бесполезно. Вдобавок тренеры не имеют права подавать апелляции на оценки.
- Но это же совсем неправильно. Можно понять запрет раздувать скандалы. Но возможность разбора хотя бы внутри ISU должна быть…
- Безусловно. Мне, вообще, новая система судейства в целом нравится. Мне стало интереснее работать. Раньше было скучнее. Поставил программу, фигуристы поехали. Все судейство - кому-то это нравится, кому-то не нравится. А теперь есть критерии. И это здорово. Но вот арбитров бы еще открыли…
Трудно было из двукратного олимпийского чемпиона превратиться в салагу
- Вы, если не ошибаюсь, успели поработать год или два, когда еще старая система функционировала?
- Нет, я начал в 2003-м тренировать, как раз в год введения новой системы. Это был полный ужас. Расскажу вам один интересный случай. Работал я тогда с израильской парой – Галит Чаит/Сергей Сахновский. Вышли новые правила. Никто ничего в них не понимает. Нам помогают разобраться специалисты – которые тоже ничего не понимают. Все путаются. Что можно, что нельзя – точно никто не знает. Ну ладно, делаем программы. Хорошая, кстати, тогда была произвольная – "Властелин колец". Прозвучала так нормально. Но дело не в этом. Мы едем на Гран-при в Москву. Прилетаем. Катаемся. Получаем просто "никакие" уровни. В шоке от этих оценок. Но тогда технические специалисты из числа тех, кому удалось в правилах разобраться, фигуристам и тренерам помогали. После соревнований объясняли, что так, а что не так. В общем, нам тоже разъяснили. И мы понимаем, что надо полностью поменять две поддержки, дорожку шагов – и подкорректировать вращения. Но турнир уже закончен. На следующий день нам вылетать в Японию – где буквально через три дня стартует новый этап. И я понимаю, что мы "попали". Была бы хотя бы неделя у нас – справились бы. Что делать – садимся в самолет. Дети спят – а я начинаю на бумаге переделывать программу. Наилегчайшим путем – отсюда перейти так, ногу здесь перехватить, во вращении не сесть, а встать – ну и так далее. Прилетаем в Японию. Я говорю: ребята, чтобы нам совсем далеко не свалиться, я составил список, что нам предстоит поменять. Они смотрят на него во-о-от такими глазами! У нас всего одна официальная тренировка перед стартом. Когда нам все это делать? Что ж, заселяемся в гостиницу. Идем в конференц-зал, отодвигаем там все столы и стулья. И начинаем, естественно, без музыки менять программу – прямо по списку.
- Хэппи-энд был?
- Да! Они вышли на лед, все сделали как надо – и получили нормальные уровни. Так что можете сделать вывод, каким темным лесом была эта система судейства десять лет назад. Сейчас все достаточно понятно.
- Многих спрашиваю, и вас спрошу: согласны с "десятками", которые по новой системе получают американцы и канадцы? Ведь "десятка" - это, по идее, недостижимый идеал.
- Согласен с тем, что "десятки" можно ставить. Лучшим парам – Вирчу/Мойру и Дэвис/Уайту - можно. Получали же мы "шестерки" по старой системе? Наше катание в то время считалось идеальным, а катание канадского и американского дуэтов близко к идеальному сейчас. Кстати, по поводу "десяток" было особое указание, что их ставить можно. Еще несколько лет назад "восьмерки" считались очень высокими оценками, а "девятки" - почти запредельными.
- До Олимпиады в Сочи, на ваш взгляд, кто-то может приблизиться к канадцам и к американцам?
- Теоретически – да. Наши могут. Но нашим нужно будет приложить максимум усилий, чтобы это сделать. Есть еще два года. Если работать на пределе, то можно дойти до уровня нынешних лидеров. Потенциал у наших дуэтов есть. Но надо трудиться исключительно упорно, так как на сегодняшний момент отрыв серьезный. До меня доходит информация о том, что у некоторых наших пар не все на тренировках в порядке. Работе мешают психологические проблемы, какие-то личные отношения… Так вот, если люди будут работать на 100 процентов – они подтянутся. На каждой тренировке надо выкладывать по максимуму, превосходить себя. Если не будет этого, то никакой талант не поможет. Тем более что погоня за кем-то всегда трудна.
- Когда смотрите на три российские ведущие пары в сборной, кого считаете фаворитами в этой погоне?
- Боброва и Соловьев стояли раньше в моих глазах повыше остальных. Сейчас думаю так: Рязанова и Ткаченко немного отстают, а вот Ильиных и Кацалапов могут уже спокойно бороться за лидерство в сборной России. Но опять же – только при условии хороших прокатов и упорной работы. Чтобы уже с самого начала каждого нового сезона было четко видно, в чем пара прибавила за лето. Межсезонье вообще у нас очень важное время. Показатель того, что люди не сидели сложа руки. Есть у тебя в начале сезона готовые программы – дальше все пойдет как по накатанной дороге. Выступаешь на соревнованиях, чистишь все, выравниваешь…
- Канадцы с американцами именно так и делают, а наши пары приезжают на контрольные прокаты фактически с "полуфабрикатами". Это особенность национального характера – долго запрягать?
- Думаю, так оно и есть. Придти осенью вразвалочку – а потом рвать жилы и догонять, проявлять героизм. Неправильно это. Летом надо работать.
- Хочу сменить тему и спросить вот о чем. Бытует такая точка зрения: великие спортсмены далеко не всегда становятся хорошими тренерами. На вас этот постулат не давил, когда вы начинали тренировать?
- Давило не это. Давило другое. Представьте: ты все повыигрывал. Паришь на очень большой высоте. И надо спуститься на землю, забыть, кто ты, не выпендриваться – и работать. И отдавать всю душу этим балбесам, которые поначалу ничего не понимают. Вот это было очень тяжело. В первый год несколько раз хотел бросать это дело. Ну невозможно просто! Еще только что я был великим, а сейчас меня обсуждают, критикуют, говорят – это ты сделал не так, а на это вообще смотреть нельзя. И зачем, я думаю, в это во все сунулся? Но время прошло, все более-менее стабилизировалось.
- Как к вам другие тренеры стали относиться, когда вы из двукратного олимпийского чемпиона превратились в их конкурента?
- Примерно так: "Ну и ноль же ты (смеется), салага!" Во взглядах так и читалось: да какой из тебя тренер?! Тебе еще доказывать и доказывать свое право называться тренером. Вот это вот "доказывание" очень тяжело поначалу шло. Потом, когда завоевал, как тренер, первую медаль, уже почувствовал такое отношение со стороны: ну ладно, может из тебя что-то и получится. Ну а от нуля до уважения, наверное, нужно, чтобы прошло где-то лет от шести до десяти.
- Когда-нибудь думали о том, чтобы вернуться из Америки в Россию, как это сделали некоторые ваши коллеги?
- Знаете, когда я еще катался и в Америке тренировался, мне очень там понравилось. У нас в России все развалилось, а в Америке, в университете Делавэра, нам создали идеальные условия. Как на сборах в Новогорске, только все гораздо чище и круче. Ну а потом я семью там организовал, родителей перевез… Мне, честно говоря, предлагали вернуться в Россию. После Олимпиады-2006 в Турине, и после Ванкувера тоже предлагали. Но так сложилась жизнь. При этом я всегда хотел работать с российскими фигуристами. Когда ко мне приезжали наши пары на консультации, я работал с большим удовольствием. Тренировать на русском языке – это же совсем другое дело! Сейчас у меня тренируется Ангелина Телегина, она выступала с Валентином Молотовым. Ребята катались у меня, и я так радовался – наконец-то у меня есть русская пара. Но у Вали была травма, и он закончил карьеру. И Геля осталась одна. Параллельно у меня тренировалась грузинская пара Элисон Рид/Отар Джапаридзе. Но там у ребят не сложились отношения, Отар перешел было на тренерскую работу – но в итоге пришел к решению, что рано ему уходить из фигурного катания. И сейчас Телегина и Джапаридзе будут выступать вместе за Грузию.
- В чем основная проблема тренироваться у вас – дорого?
- Конечно. Далеко летать на соревнования, дорого. Если бы я работал в Москве, как Саша Жулин, Ира Жук, Саша Свинин, то, конечно, работал бы только с россиянами. Зачем бы были мне нужны иностранцы? Но живу я в Америке, моя вторая половинка – американка, и менять я ничего не хочу. Я выбрал себе эту страну, она мне нравится. В ней все для людей. Родителям моим нравится. Инвалидов, стариков здесь уважают – и я на родителей смотрю и вижу, как они лет на десять помолодели. В общем, случилось так, как случилось, а если ко мне все-таки захотят приехать российские танцоры, может быть, какие-нибудь юниоры, молодняк – я с удовольствием буду с ними работать. Я русский человек, и конечно, мне жалко, что у меня нет российских пар.
- Мне кажется, каждому русскому в Америке для того, чтобы не было ностальгии, нужен дом – и какой-нибудь кусочек родины, в любом виде. Огород или цветочная клумба, например. У вас, как у одессита, какой там кусочек родины – Брайтон-Бич?
- Море! Брайтон-Бич – мне об этом районе даже говорить не хочется. Туда разве что в ресторан хороший можно приехать, чтобы борща, например, поесть. Все остальное я не могу видеть. Брайтон-Бич – это район, где многие люди живут по 20 лет и принципиально не учат ни одного английского слова. Мне нравится та Америка, в которой живут американцы. Что же до меня, как до одессита… Я не могу без воды. Поэтому и выбрал именно Нью-Джерси – там есть полоса прекрасных пляжей длиной миль так в двадцать. С 20-х годов там отдыхали разные президенты. Шикарные пляжи. Каждый выходной летом в восемь утра – купаться. Единственное, далеко там не заплывешь – опасно, акулы водятся. Но вода прекрасная. Хотя с флоридской, конечно, не сравнится.
Продолжение следует.
