Арест Мамаева и Кокорина продлили на два месяца

В Тверском районном суде Москвы закончилось судебное заседание по вопросу продления срока ареста футболистам Александру Кокорину и Павлу Мамаеву, а также младшему брату Александра Кириллу и их общему другу Александру Протасовицкому. Максим Траневский — о его неутешительном для драчунов итоге.

Вся королевская рать

Это заседание отличалось от других. Настроение у арестантов было не приподнято-шутливым, а скорее подавленным. Александр Кокорин с братом во время протокольной съемки прятались за спинами стоявших в прозрачном "аквариуме" товарищей, натянув на головы капюшоны. Поступивший в СИЗО бритоголовым, Павел Мамаев успел обрасти шевелюрой и даже отрастил бородку с усами в стиле Арамиса. Александр Протасовицкий пришел на слушание в футболке, на которой был изображен Александр Невский и написано: "Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет".

Зал был переполнен. Кроме журналистов в суд пришли родители братьев Кокориных — мать Светлана и отчим Кирилл, Дарья Валитова – супруга Александра и мать его сына. А вот жены Павла Мамаева, эпатажной Аланы, которая привлекала к себе внимание во время прошлого заседания, не было: пришла только ее подруга, которую все запомнили по огненно-рыжей кудрям. Она – автор дизайна той самой футболки, которую в поддержку парней продавала Алана по пять тысяч рублей за штуку.

А судья кто?

Во главе всего этого стояла 35-летняя судья Ольга Затомская. Ничего хорошего это игрокам не предвещало: она прославилась своей жесткой позицией по отношению к обвиняемым и очень-очень редкими решениями в пользу задержанных. Сейчас вспоминается, как суд не стал смотреть видео одного из задержаний по причине "отсутствия технической возможности". Она выгоняла из зала адвокатов и резко пресекала всякую попытку оказать на нее давление.

Вот и защита друга Кокорина и Мамаева Протасовицкого выразила недовольство работой Затомской: адковат Татьяна Прилипко обвинила судью в том, что она играет в телефоне вместо того, чтобы разбирать дело.

По существу

С адвокатами Затомская не церемонилась. Даже перепалка небольшая случилась. Отчасти они сами были виноваты. Адвокат Мамаева все пытался обратить внимание судьи на волокиту. Защитник Кокорина-старшего бубнил про то, кто, кого и куда бил стулом или вообще не бил. А представитель Кокорина-младшего пытался доказать, что умственные способности его подопечного вообще не позволяют ему содержаться в СИЗО. На что он намекал, никто так и не понял.

Судья каждый раз их резко одергивала, напоминая, что ее задача заключается в том, чтобы решить, должны ли подсудимые оставаться в СИЗО, или им можно избрать другую меру пресечения — в само дело она влезать не хотела, да и не должна была.

Если по существу, защита Мамаева упирала на то, что у ребенка Павла из-за того, что происходит с его отцом, начинаются психологические проблемы — даже справку принесли. Адвокат Александра Кокорина в очередной раз разыгрывал карту травмы колена годичной давности, если запустить которую, игрок может остаться инвалидом с искусственным коленным суставом — были справки от "Зенита" и Российского футбольного союза. Представитель Кирилла, кроме намеков на слабоумие, никаких веских причин отпустить подопечного из-под стражи не привел. Он произнес запоминающиеся слова, которые относились к суду: "Бессовестно, безапелляционно, бесстыдно".

Обвинение ходатайствовало о продлении ареста, хотя предварительное следствие уже закончилось. Просто надо дать время прокуратуре и суду ознакомиться с материалами — общепринятая практика. Также у следствия с обвинением возникли опасения, что футболисты с друзьями "продолжат свою преступную деятельность".

"Преступные уголовники"

Пока разыгрывался этот увлекательный спектакль, журналисты наблюдали за футболистами.

Как только из зала убрали камеры, братья Кокорины сняли капюшоны и принялись что-то оживленно обсуждать. Оно и понятно, ведь в СИЗО братья сидят в разных камерах — хочется пообщаться, улучив такую редкую возможность. В руках Александра Кокорина самые внимательные смогли заметить книгу в мягкой обложке. В зале долго спорили — звучали версии от Библии до "Графа Монтекристо". На деле все оказалось гораздо проще и современнее: Саша держал томик книги Стига Ларссона "Девушка с татуировкой дракона".

Мамаев добрую половину заседания, которое длилось порядка трех часов, провел на ногах. Поначалу он старался вслушиваться в то, что происходит в зале, но, когда судья начала зачитывать официальные бумаги, сдался даже он — сел к друзьям и начал общаться с ними.

Павел был мрачен. Кокорин тоже не веселился. Протасовицкий держался уверенно, но тихо. Громче всех себя вел Кирилл. Когда начинал свою речь его адвокат, 19-летний парень принялся бить себя ребром руки по горлу, намекая, что сейчас будет весело. Он часто хихикал, а под конец заседания, когда суд удалялся для вынесения вердикта, а присутствующих попросили выйти, он крикнул: "Мамань, не плачь!" Перед этим он обратился к суду: "Мне всего 19 лет. Я полтора года назад сдал ЕГЭ, а меня выставляют преступным уголовником!"

День за полтора

Суд совещался на удивление долго. В какой-то момент даже забрезжила надежда на то, что и решение на этот раз будет другим, но…

Арест продлили. Если апелляции, которые подадут адвокаты, не будут удовлетворены, футболисты и их близкие останутся в СИЗО еще как минимум до 8 апреля. Парни молча приняли решение — не кричали, как в прошлый раз, не клеймили суд позором.

К 8 апреля срок их нахождения в следственном изоляторе составит уже полгода. Каждый день в СИЗО засчитывается за полтора дня реального тюремного срока. Если игрокам продлят срок еще раз, то в июне им можно будет смело давать по году тюрьмы и выпускать прямо в зале суда — положенный год они к тому моменту уже отсидят.