Светлана Ромашина: когда ушла Ищенко, я осталась на дне

На чемпионате мира в Кванджу пятикратная олимпийская чемпионка Светлана Ромашина довела число своих титулов чемпионки мира до абсолютно рекордного: победа, одержанная вместе со Светланой Колесниченко в произвольной программе дуэтов в четверг, стала для спортсменки 21-й.

В интервью РИА Новости Ромашина откровенно рассказала, как возвращалась в спорт после рождения ребенка, и призналась, почему не стремилась выступить во всех видах сольной программы и не считает нужным уступать свое место тем, кто моложе.

Снимаем очки!

— Светлана, первую золотую медаль нынешнего чемпионата мира в синхронном плавании завоевала Светлана Колесниченко, выиграв техническую программу солисток, хотя на ее месте могли бы быть вы. Чем было продиктовано решение выставить в соло двух разных спортсменок?

— Знаю, что (тренеры) Татьяна Евгеньевна (Данченко) с Татьяной Николаевной (Покровской) разговаривали об этом, и Покровская предложила поделить соло, как в свое время его делили мы с Наташей Ищенко. Наверное, это логично: все технические элементы поменялись в прошлом году, и Света уже их делала. Мне же пришлось бы разучивать все заново. На фоне моего возвращения после достаточно длительной паузы, когда нужно наверстывать физическую выносливость, учить новые элементы было бы слишком большой нагрузкой. Не могу, кстати, сказать, какая из двух программ тяжелее. Когда делаешь техническую, кажется, что она. Делаешь произвольную, думаешь: "Боже мой, какой же это ужас, ну почему я не взялась за техническую?" Но если серьезно, мне кажется, что Света в технических элементах стабильнее, чем я.

— Татьяна Данченко, говоря о вашем возвращении, отметила, что связанных с этим проблем у вас не было вообще. Это правда?

— Я тоже рассчитывала, что будет потяжелее. В форму в плане боевого веса пришла уже спустя шесть месяцев после рождения ребенка. Понятное дело, что не хватало гибкости, не было мышц. Но при этом я себя чувствовала очень комфортно. Худая, стройненькая, да еще и с большой грудью, чего никогда не было в спорте. Как только начала тренироваться, все, естественно, ушло. Точнее, пришло в обычную норму. Тяжело было разве что растягиваться. Потому что гибкость — это первое качество, которое уходит при отсутствии тренировок. Шпагаты, мостики приходилось восстанавливать большими усилиями. Но в плане физической выносливости мне было комфортно. Не сказать, что легко, но в то же время все как-то шло по накатанной. Как будто я действительно никуда не уходила. Что мне больше всего нравилось и нравится по сей день, что голова очень быстро работает. Благодаря каким-то быстрым рефлексам в голове очень быстро проходят указания в руки, в ноги и все быстро получается.

— А бывает состояние, когда головой ты вроде бы все понимаешь, а мышцы отказываются воспроизводить команды?

— Такое случается в первые пару недель, когда мы снимаем очки и начинаем тренироваться в соревновательном формате. Когда постоянно плаваешь в очках и потом их снимаешь – это два абсолютно разных по восприятию мира. Это вообще не зависит от того, насколько хорошо ты способен видеть под водой. Появляется состояние какого-то космоса. Вроде бы понимаешь, что делаешь все как обычно, но никаких привычных ощущений нет, все приходится нарабатывать заново. А вот когда навыки возвращаются, то происходит в точности как в известной хоккейной поговорке о том, что хороший нападающий видит не только партнеров, шайбу и ворота соперника, но и самую красивую блондинку на дальней трибуне. То же самое у нас. Ты можешь делать программу, улыбаться, смотреть на судей, но при этом еще и замечать на трибуне российский флаг и кто именно с этим флагом стоит.

— То есть восприятие окружающего мира на соревнованиях до такой степени обостряется?

— Да. При этом у меня всегда сидит в голове мысль: не думай ни о чем, не смотри никуда, есть только судьи и внутренний счет.

— Сколько времени вам надо на адаптацию к тому, чтобы не замечать отсутствие очков?

— Перед этим чемпионатом мира мы их сняли за полтора месяца до старта. Особенно важно бывает восстановить все ощущения перед технической программой. Произвольную в этом отношении делать проще: там нет технических элементов, соответственно, нет совсем уж тонкой ювелирной работы.

Рокировка по живому

— Вы когда-нибудь задумывались о том, как воспринимают возвращения лидеров девочки, которые временно их подменяют? И нет ли у вас внутренней неловкости от понимания, что ваш камбэк лишил гарантированной золотой медали чемпионата мира спортсменку, которая закрывала амбразуру, пока вы занимались семьей и ребенком?

— Не могу сказать, что испытываю по этому поводу дискомфорт. Во-первых, когда мы уходим, то всегда даем понять, что можем вернуться. Естественно, речь идет о возвращении как минимум на тот уровень, на котором мы были перед тем, как взять паузу. На чемпионате мира в 2017-м я видела, как Света Колесниченко выступала с Сашей Пацкевич, потом на чемпионате Европы-2018 с Варей Субботиной, более того, сама много помогала этим спортсменкам. Разумеется, я отдаю себе полный отчет в том, что сборная России выиграет и в соло, и в дуэте, даже если меня там не будет, что у нас, прежде всего, остаются те же самые тренеры, которые создают каждую программу как бриллиант с идеальной огранкой. Если я буду понимать, что хоть в чем-то уступаю тем, кто моложе, то не буду даже рыпаться. Но, насколько понимаю, и Данченко, и Покровской гораздо спокойнее, когда в команде есть взрослые и опытные спортсменки.

Вот, вы спрашиваете про дуэт, в который когда-то возвращалась Наташа (Ищенко), вернулась я, а давайте вспомним, сколько у нас возвращалось народу в группу перед Олимпиадами и сколько молодых они из этих групп выбивали. Начиная с 2004 года.

— При такой конкуренции за место в составе любая плохо проведенная тренировка может стоить человеку всей его карьеры.

— Естественно. С другой стороны, знаете, сейчас модно в социальных сетях всяческие опросы проводить. Меня в свое время тоже спросили, мол, почему бы вам не уйти и не дать дорогу более молодым? У меня на это простой ответ. Я пришла в сборную в 2005-м, когда мне было 15 лет. По сей день я остаюсь самой юной спортсменкой, которая выиграла в синхронном плавании чемпионат мира и Олимпийские игры. Я боролась за свое место, хотя это было непросто: в той команде выступали Настя Ермакова, Ася Давыдова. Так почему же сейчас я должна отдавать свое место без боя? Я работаю, борюсь, соревнуюсь и ничем не уступаю соперницам. Назовите хоть одну причину, по которой я должна отдать свое место под солнцем?

Смотри пункт первый

— Вы помните себя 15-летнюю?

— У нас на тот момент в команде тренировалось 12 человек. Запасными были более старшие девочки, поэтому единственной моей целью было пахать и смотреть в рот тренеру — так, как меня с детства научили Татьяна Евгеньевна и ее мама Валентина Алексеевна Теплякова. У нас с Данченко уже 20 лет совместной работы будет в этом сентябре. И вот как научили, так я всю свою жизнь и работаю. Тренер решает, я выполняю. И тренер всегда прав.

— А если не прав — смотри пункт первый?

— Верно. Первая моя Олимпиада была в Пекине, мне тогда уже 18 было. Помню, Покровская собрала всех спортсменок в зале, выдала по листочку – и у нас было тайное голосование, кто должен поехать на Олимпийские игры. И я не скрываю, что свою фамилию написала в числе тех 8 человек основного состава – как в техническую, так и в произвольную программу.

- Когда работаешь в группе, в раздевалках как-то обсуждается, кто из спортсменок на что способен, кто мешает, кто, напротив, должен обязательно оказаться в составе?

— Напрямую такого нет, чтобы кого-то вытянуть или, наоборот, утопить. Отношения ведь складываются годами. И всегда понимаешь: если девочка на равных со всеми отработала три года, то поехать на соревнования должна она, а не та спортсменка, которая только пришла в команду. Это элементарная справедливость.

— На вашей памяти случались конфликтные ситуации в группе?

— Было такое. Но поскольку эти ситуации не были связаны со мной лично, говорить о них будет не совсем корректно.

— Сложно работать, когда в группе напряженные отношения?

— Сложно, когда ты еще с этим человеком живешь в одной комнате. То есть получается, и живешь, и работаешь, и загнан в определенный угол, и никуда не можешь из него деться. С другой стороны, все уже достаточно взрослые люди и понимают, что нас связывает большей частью только работа.

— Все то время, что вы ждали ребенка, вы принимали очень деятельное участие в подготовке Саши Пацкевич и Светы Колесниченко к чемпионату мира. Дал ли вам тот период что-либо с точки зрения работы?

— Он дал мне четкое понимание того, что я хочу вернуться. Понимала, что еще многое могу, и моя голова категорически отказывалась принимать то, что я сижу на бортике, смотрю со стороны на свою же олимпийскую программу и ничего не делаю. Не могла отделаться от ощущения, что мое место – оно там, в воде. К тому же я параллельно еще юниорский дуэт тренировала, с которыми выезжала на первенство Европы. Честно признаюсь, там мне было гораздо интереснее работать.

— Предположу, что на юниоров вы смотрели просто как на спортсменов, а не как на людей, которые влезли в твою одежду.

— Дело не в этом. Там я была главным тренером дуэта, а не чьим-то помощником. Татьяна Евгеньевна тоже понимала, что, добившись олимпийского золота, очень сложно быть на вторых ролях. Потому что амбиции слишком высоки и велики. Хочется самому всего достигать, становиться первым тренером. Поэтому Данченко давала мне возможность работать не только с Колесниченко и Пацкевич, но и быть первым тренером юниорского дуэта.

— Тем самый тренером, который всегда прав?

— Да, там спортсмены слышали только меня. Наверное, это некий авторитарный режим. Но, как показывает практика, в нашем виде спорта это работает.

Бомбический финал

— Чем вы хотели бы заняться после того, как завершите карьеру?

— В детстве я очень хотела быть тренером, мечтала об этом. Предвкушала, как оторвусь на всех детях, отомщу за мое собственное детство. Сейчас, став уже совсем взрослой, понимаю, что мне, действительно, интересна тренерская работа. Осталось желание побеждать, но уже с другой позиции, с позиции тренера. Мне, кстати, уже предложили работать в Татарстане.

— И?

— Я рассматриваю это предложение. Но впереди олимпийский год, так что пока не до этого. После Игр нужно будет понять, насколько я буду готова переехать в Казань из Москвы, моего родного города, насколько к переезду будет готова моя семья. Я как-никак замужем. А это значит, что сначала переезжает муж, и только потом за ним едет жена. Интересно было бы, наверное, поработать тренером за рубежом. Такой опыт тоже у меня был — в Новый год я ездила тренировать голландский клуб. Так что сейчас стараюсь учить английский язык: понимаю, что без него никуда.

— Неужели в голове после такого количества тренировочных часов остается пространство для чего-то еще?

— Света Колесниченко надо мной смеется. Рассказывает, что приезжает домой, два часа поспит, потом может сериал посмотреть, поесть приготовить — и заново улечься спать. У меня же после тренировок отдыха вообще нет. Я приезжаю домой, занимаюсь языком, потом сменяю няню, то есть заступаю в работу мамой. Но, наверное, сейчас, как никогда, я понимаю, что все это крайне необходимо. То есть если не выучу язык сейчас, то не сделаю этого уже никогда.

— В свое время Геннадий Турецкий сказал, что если человек стал олимпийским чемпионом, то мотивация уже не может заключаться для него в том, чтобы просто выиграть еще раз.

— Он прав. Вот, когда я впервые выиграла в Пекине в составе группы, думала, что буду радоваться, а испытала полное опустошение. Всё, мечта всей жизни сбылась, конец сюжета. И стала думать о том, что следующие Олимпийские игры — это возможность завоевать медаль в дуэте.

— А дальше, на следующих Играх?

— Дальше у меня был, на самом деле, очень сложный период. Особенно когда уходила Наташа. Потому что она ушла, и я просто осталась на дне. Но появилась Света — вроде бы опять появился мотив двигаться вперед. Потом Наташа вернулась, нам захотелось снова выиграть выступая совместно. А сейчас, перед нынешним чемпионатом, я очень хотела вернуться красиво. Так, чтобы мое возвращение всем запомнилось. Не просто довести число медалей до рекордного, а получить от выступления какое-то чисто эгоистичное удовлетворение: я хотела это сделать — я смогла! Причем так, чтобы все ахнули. Мы поэтому свою дуэтную произвольную программу до последнего никому и не показывали.