"Тебе 30 лет, куда ты собрался?" Сергей Устюгов о мотивации, хейтерах и ДПС

Олимпийский чемпион Пекина Сергей Устюгов редко дает большие интервью, но на Югорском марафоне лыжник сделал исключение. В беседе с РИА Новости он назвал семью мотивацией продолжать карьеру, вспомнил о своих хронических травмах и способах бороться с ними, рассказал, что не собирался отказываться от участия в "золотой" эстафете на Играх, а также предположил, почему его порой нещадно критикует Елена Вяльбе.

Если не лыжи, то чем я буду заниматься?

— Сергей, 8 апреля вы отметили 30-летие. Каково отмечать день рождения не дома, не в кругу семьи?

— У меня много такого опыта, каждый год, наверное, я отмечаю день рождения не дома. Всегда в это время проходит Югорский марафон, и получается, праздник застает меня в дороге. Хотя, нет, наверное, пару раз отмечал дома, в кругу семьи, спокойненько. У меня довольно большая семья, два старших брата, два племянника. У маминого друга, кстати, день рождения тоже 8 апреля, поэтому семейным кругом отмечаем, когда я бываю дома. Когда меня нет, бывало, как-то семья приезжала поддержать на Югорский марафон. Мы сходили посидели в кафе все вместе.

— В рутину превратилось.

— Да, из года в год одно и то же. Навскидку даже не скажу, когда последний раз отмечал этот праздник дома. Честно, такого, чтобы прямо вау, запомнилось, нет.

— Сейчас вы наверняка головой не здесь, учитывая скорое пополнение в семействе.

— Изначально я говорил (президенту Федерации лыжных гонок Югры) Сергею Михайловичу Крянину, что хорошо, стану лицом Югорского марафона, но, скорее всего, не буду принимать участие в нем. Потому что есть свои причины, на тот момент ему не озвучил, хотя знал, что на начало апреля стоят роды у жены. Хотелось бы побыть дома, потому что когда у меня родилась дочь, пришел в роддом, можно сказать, познакомился с дочкой (улыбается), обнял жену, а на следующий день улетел. Из роддома я их не встречал. Сейчас же хочется поприсутствовать, до мая планирую посвятить время семье и находиться рядом с ней. Ничего ближе семьи нет.

Когда ты бегаешь и не получается, тебя забывают. Я проходил это, когда ломал палец, когда были проблемы со спиной, когда заболел коронавирусом. Ты восстанавливаешься один, но тебя поддерживают самые близкие, родные, они находятся рядом. Поэтому я тоже хочу первое время находиться дома. Не знаю, мне вот даже вопросы задают, а мы с женой переписываемся: "Как ты себя чувствуешь?" — "Без изменений" — "Хорошо". Ну и дочь меня потеряла. Я дома находился все свободное время, старался с ней гулять. Увел вот ее в садик, обычно вечером мы забираем ее вместе с женой, а тут я не забрал. Вечером пришли домой, а папы нет. Утром встала, тоже спросила: "Где папа?" И ты уже накаляешься.

— Не хочется откладывать этот вопрос на завершение нашей беседы, поэтому задам сейчас. Нет ли желания уйти в тихую семейную гавань, заниматься детьми? Или это дополнительная мотивация для продолжения карьеры?

— Это дополнительная мотивация, потому что это все-таки финансы, это любимая работа. Хоть и говорил раньше, что могу пойти в любой лес покататься, погулять, подышать свежим воздухом, что лыжи — это самый классный вид спорта. А еще, когда там людей нет, ты наслаждаешься. Сейчас же начинаю понимать, что это финансовая составляющая, ведь семью надо кормить. Если я уйду в никуда, чем буду заниматься? Кроме лыжных палок в руках ничего не держал и, кроме как на лыжах бегать, ничего не умею. Надо понимать это. Раньше я не задумывался, чем буду заниматься после завершения карьеры, у меня все мысли были направлены на результат, но сейчас официально заявляю: "После того, как достиг на Олимпиаде того, чего хотел, начну задумываться, начну искать, чем буду заниматься после спортивной карьеры. А когда это случится? Может, через год, два, три смогу бегать и думать, чем мне заниматься.

— Может быть, до Милана?

— До Милана долго, четыре года.

Мне говорят: "Ты нытик"

— Вы говорили, что тело не выдержит.

— У всех спортсменов есть определенные проблемы. Это нормально. У всех есть травмы, болячки, они уже хронические. Ты перегружаешь спину, у большинства лыжников проблемы с ней. Возьмем, например, Андрея Мельниченко. Он качает спину, залечивает, но она все равно дает о себе знать, потому что это есть. И у меня есть такая проблема. Спасибо доктору Андрею Васильевичу Дерягину, что в прошлом году после сезона он приехал ко мне в поселок и помог восстановить ногу, травмированную на чемпионате мира, и спину. Вот нога не дает о себе знать, а спиной периодически надо заниматься. До Олимпиады мы плотно работали с доктором команды Анастасией Владимировной Тихоновой. Не знаю, без нее я бы тот сезон не начал, не бегал (улыбается). С ее приходом стало намного комфортнее работать, потому что человек с горящими глазами, он хочет помочь, он знает, как сделать это. Но когда ты уставший приходишь с тренировок, тебе не всегда хочется этим заниматься, хочется лечь и отдохнуть (улыбается). В этом плане хочу поблагодарить ее, что идет мне навстречу: "Ты устал сегодня? Хорошо, давай мы поработаем завтра. Спину заклеим, токами поработаем".

Скажу честно, вот ребята с тренировок приходят — кто-то звонит домой, кто-то смотрит фильмы, кто-то залипает в интернете, а я иду работать по вечерам к доктору и массажисту (улыбается). Это нормально, это профессия такая, любимая работа. Хочешь быстро бегать — надо заниматься своим телом. В молодости я, может, не уделял столько внимания этому, потому что люблю, когда мышцы не в гипертонусе, а в тонусе находятся. Если меня расслабить, то случаются всякие падения, все такое. Это же вы, журналисты, говорите, что вот он, мол, снялся из-за спины, у него проблемы со здоровьем. А потом мне всякие хейтеры пишут или встречают лично и говорят: "Ты нытик. Ну и что, что проблемы со здоровьем? Ты что, старый?"

© РИА Новости / Павел Бедняков

Перейти в медиабанк

Сергей Устюгов

— И сейчас такое пишут?

— Вот я не поехал на чемпионат России, еще куда-то. Пишут: "Ты вот вроде такой здоровый лось, тебе надо бегать и бегать". Да, я согласен, надо бегать и бегать, но люди, которые живут обычной жизнью, находятся со своей семьей каждый день… Для меня было бы, например, здорово, если бы семья ездила со мной по сборам. Я тренировался два сбора дома во время, по-моему, пандемии. Спасибо моему тренеру, что он мне уделял внимание, что мы работали по плану и даже больше. У меня подобралась хорошая компания — Михаил Бурундуков, который сейчас в биатлоне. Мы тренировались все вместе, по одному плану. Я где-то мог подсказывать, что надо вам, парни, остановиться, потому что эти объемы знаю по себе. Лишний раз, если почувствую недомогание, лучше не пойду на тренировку, а перенесу ее на другой срок. Есть еще любитель Алексей Тучин. Когда ты с утра видишь бледного человека, то спрашиваешь у него, как он спит, ест, а потом говоришь: "Все, иди отдыхай". Мишка вообще в то время каждый день вставал в шесть утра, учебой занимался. Я ему сказал: "Как только спать плохо начнешь и аппетит пропадет, то все. Лучше отдохни". Надо учиться чувствовать себя и не переходить эту грань.

Крамер называет меня "старым автомобилем"

— Теперь вы будете готовиться с Егором Сориным.

— Да, это мне обозначили, но по плану Маркуса (Крамера). С Сориным общался на чемпионате России, он у меня спрашивал о том, какие есть планы. Я сказал, что у меня нет особо никаких планов, куда меня назначат, туда и пойду. Но у меня есть условие — буду тренироваться по плану Маркуса, потому что ему доверяю на сто процентов, он пишет те планы, которые я точно выполню, а если не выполню, ему сообщу об этом, и мы их подкорректируем. Доверяю Маркусу даже на 120 процентов. Не знаю, насколько он мне доверяет, но мы сработались. Я много раз готовился один: сломанный палец в Тюмени, например. У нас в России лыжно-биатлонная семья очень дружная. Когда мне достали спицы из пальца, приехал в Тюмень, там мне помогал Ильшат Нигматуллин, где-то что-то подсказывал. После коронавируса мне помогал мой друг Дмитрий Бакланов, он знает, что втягиваться — это тяжелое бремя. Когда мы шли на тренировку вместе с бабушками и дедушками, я понимал, что добавить не могу, уехать не могу (улыбается). Спустя неделю он мне сказал уже, что мне пора стартовать на каких-нибудь соревнованиях. Человек видит прогресс в тренировках, он понимает, что надо бежать гонки, потому что база есть.

© РИА Новости / Алексей Филиппов

Перейти в медиабанк

Сергей Устюгов

— А вообще ситуация с Маркусом из колеи вас не выбила?

— Думаю, если бы не было всей этой ситуации с недопуском, мы бы продолжили работать, потому что он хоть и немец, но уже русский немец (улыбается). Русифицированный. Он понимает наш менталитет, понимает всю нашу структуру изнутри, понимает нас всех, знает наши семьи, все от и до. Мы одна семья. Когда возникал какой-то вопрос, вроде того, что я засиделся у одного тренера и мне надо что-то менять, я спрашивал: "А что менять?" Если я приду в другую команду, меня за месяц кончат, потому что у меня есть свое "я". Могу сказать, что нет, извините, это делать не буду, потому что у меня это отложится на спине. Если сейчас это сделаю, меня заклинит. Маркус это понимает, он говорит мне: "All time, старый автомобиль". Или просто старый, что-то такое (улыбается). Мы так шутим, это нормально. Он до последнего надеялся, что будет работать с нашей командой, от написания планов не отказывается. У меня есть шпаргалки с предыдущих лет еще. Я же не 18-летний юниор, знаю себя, к чему готовлюсь, куда двигаюсь. Когда встал вопрос, как работать дальше, он сказал: "Я продолжаю работать с тобой, как и с рядом спортсменов, кто захочет работать по моему плану". Но я так понял, по его плану хочу работать только я. С Егором говорили, он тоже будет писать планы, но начнет отправлять Маркусу на согласование. Если его это устраивает, то работаю с группой Егора, но босс у меня — Маркус Крамер. Вот и все.

— Вы ежедневно с ним на связи?

— Не ежедневно, но часто общаемся. Я у него спрашивал, предложили ли ему работу, раз не получается с нашей федерацией сотрудничать. Он ответил, что будет работать с русскими по планам. Я ему ответил: "Маркус, я все хорошо понимаю, но у тебя семья, тебе ее нужно кормить. Почему бы тебе не поработать с итальянской командой?" Варианты у него были, это же немец, все на мази (улыбается). Он мне сказал, что его пригласили несколько команд. Но вот с итальянцами мы можем вместе тренироваться, когда границы откроют, они не против вместе готовиться. Это уже было, взаимовыгодное сотрудничество. Я могу спокойно приехать в Европу и готовиться по плану Маркуса, когда границы откроют, можем тренироваться вместе. Давно с Маркусом не созванивался, может, у него что-то изменилось, может, он уже подписал какой-то контракт. Но нечего скрывать, он мне звонит, подбадривает. На Олимпиаде у нас был разговор: "Сергей, если ты закончишь свою карьеру спортивную, то я закончу свою тренерскую карьеру". Я ему ответил: "Ты шутник, Маркус".

Санкции? Это вопрос времени

— Как вы в целом отнеслись к отстранению нашей сборной?

— После Олимпиады я от лыж отодвинулся в сторону и не следил за новостями. Потом мне ребята рассказывали, что к ним начали негативно как-то относиться. Не очень отнесся, потому что понимаю, что были мои старшие товарищи по команде когда-то отстранены, потом отстранили меня. А тут вообще всю команду, все сборные России отстранили от всех международных стартов. Это вопрос времени. Одно дело — ты выступаешь вместе с иностранцами, соревнуешься с лучшими, другое дело — ты бегаешь у себя, пусть с лучшими тоже, но в своем котле. А там ты свой котел расширяешь. Да, у нас есть лучшая лыжница мира этого сезона, да, у нас есть лучший лыжник мира этого сезона, куда ни плюнь, у нас суперзвезды, но рост результата рождается в живой конкуренции. Как оно будет, как будут соревнования в России проводиться? Мне вот тоже говорят: "Тебе 30 лет, куда ты собрался? А если вас забанят на два-три года?" Ну будет у нас Кубок России, будем мы там зарабатывать очки, может, сделают хорошие призовые, народ будет заинтересован побиться за это. Плюс мы представляем свои регионы. У нас же этапы Кубка России проводятся каждую неделю, как и этапы Кубка мира. И трассы нам позволяют все проводить. Есть хорошие в Ханты-Мансийске, Кирово-Чепецке, Мончегорске, базы-то есть.

— А вообще комфортно готовиться в России?

— Летом мы были, например, в Приэльбрусье. Может, менталитет другой, но ребятам на лыжероллерах мешают. В Европе к этому относятся нормально, а тут сигналят, останавливаются, ругаются. Я расслабиться на тренировке не мог, потому что боялся, что меня кто-нибудь собьет или еще что-то (улыбается). О чем тут говорить? В моем поселке года два или три назад мы ехали с женой на лыжероллерах, двустороннее движение и светофор. Стоит машина ДПС, получилось так, что лыжероллером пару раз заехал за двойную сплошную, потому что машин-то нет, дорога пустая. Мы проезжаем светофор, меня останавливает гаишник. "Ты серьезно?" — "Да, ты сплошную пересек". Я вспоминаю, как мы в родном поселке на красный свет носились и все такое… Дальше говорю: "Поехали, покажешь мне, где я там пересек. Буду оспаривать". И жене: "Поезжай, я разберусь". А он ей: "Нет, гражданочка, вы тоже оставайтесь". Я же говорю ей, чтобы ехала, а сам подхожу к багажнику, начинаю его дергать, чтобы туда кинуть роллеры: "Давай, я потный с тренировки, мне пять минут до дома, ты что, гонишь?" Выходит старший по званию, смотрит на этого стажера, говорит ему: "Ты с ума сошел? Камеру выключи! Сергей Александрович, извините, всего доброго". Вот и о чем говорить? Ты вроде занимаешься спортом, популяризируешь его, а тебя… У меня это так отложилось, до сих пор спрашивают об этом.

Сказал Мальцеву, что от эстафеты не откажусь

— Вы до сих пор считаете большой Хрустальный глобус более крутой наградой, чем золото Олимпиады?

— Все награды крутые. Но если смотреть со спортивной точки зрения, то БХГ — это стабильность всего сезона. Я, наверное, единственный спортсмен, который выигрывал и чемпионат мира, и "Тур де Ски", но не выигрывал большой Хрустальный глобус. У меня была такая возможность фактически. Еще у меня была возможность стать "королем лыж", тоже фактически (улыбается). Но все что ни делается, делается к лучшему. Так что тренируемся.

— Но вы не убили эту мечту о глобусе?

— Я на самом деле после спринта Олимпиады выдохнул. Меня отпустило головой, ведь я пытался, делал все. Реально, последние пять месяцев у меня "кукуха" ехала (смеется), меня тошнило от лыж, на них вставать не мог. Но шел, делал, меня выгоняли на тренировку. Я говорил: "Не могу, она мне не пойдет в пользу". Я физически не устал, но как представлю головой, что сейчас буду на лыжах опять по этому кругу несколько часов. Говорил: "Дайте мне пять дней отдыха. Я домой съезжу, с семьей увижусь, просто голову перезагружу и буду пахать еще больше". Мне ответили: "Нет, ты уедешь, заболеешь, спина заболит, болячки полезут, потому что иммунитет ослаблен и все такое". Но я реально очень хорошую подготовку сделал, почти без жестких сбоев — и вот, золотая медаль.

— От кого и как вы узнали, что побежите финальный этап эстафеты?

— Сидел на обеде или на ужине, ко мне подсели Денис Спицов и Леха Червоткин: "Ты в курсе, что бежишь эстафету?" Я сел, был в шоке, потому что думал, что меня будут последним рассматривать в эстафету. Сейчас прошло уже время, вспоминаю слова Елены Валерьевны Вяльбе в Давосе после хорошего, отличного выступления. Она мне сказала: "Ты не бежишь "Тур де Ски", ты готовишься к Олимпиаде, к трем гонкам". Потом, когда объявили состав, я был немного в шоке, понимал, что себя не проявил на Олимпиаде. Спринт — стечение обстоятельств, тактическая ошибка. Я до сих пор его не пересматривал, желания особо нет. Понимал, что сил-то у меня осталось вагон, сделай хорошую протяжку и в финал. Но в финале были бы шансы мизерные, а я все-таки хотел пройти более свежим, чтобы сделать протяжку там, чтобы выйти, умереть и остаться там (улыбается). Тогда был чуть ли не в лучших финишных кондициях, потому что мог рубиться с крутыми спринтерами. Я понимал, что форма-то есть.

— Но вы отказались от скиатлона.

— Почувствовал некий дискомфорт, пришел к Маркусу и сказал об этом прямо. Если бы я сбегал скиатлон, Олимпиада могла бы для меня закончиться. Маркус связался с Еленой Валерьевной, я пообщался с доктором, она мне внятного ответа не дала. Елена Валерьевна сказала, чтобы еще хорошенько подумал, пообщался со специалистами. У нас не было четырех-пяти дней, чтобы восстановиться, были несколько человек, которые могли бежать скиатлон. Я сказал, что поговорю с Артемом Мальцевым. Мы поговорили, я ему сказал, что у него появится шанс сбегать эстафету, если он хорошо пробежит скиатлон. В итоге он согласился, сбегал неплохо, потом спринт хорошо сбегал. Я его прекрасно понимаю, ему надо было бежать, но тут нет никаких обид, он выполнил свою задачу. Я просто был пятым на Олимпиаде в Сочи и знаю, что на Олимпиаде все места, кроме первого, второго и третьего, вообще не имеют значения. Вообще просто! Ты четвертый на Играх? Молодец, возьми с полки пирожок (улыбается).

Я приехал туда за медалью и уехал оттуда с ней. Хоть все тренеры были против меня, Елена Валерьевна поддержала, волевым решением меня поставила, за что ей я очень-очень сильно благодарен. Если бы ничего не получилось, мне можно было бы заканчивать. Лыжи на гвоздь вешать и все (улыбается). Руководителя подвел, себя подвел… Потом уже, когда состав объявили, я Артему сказал: "Без обид. Ты можешь подойти к ребятам, Елене Валерьевне. Все знают мои проблемы, я скрывать не буду. Но отказываться от гонки не буду. За свою карьеру много раз отказывался, но не в этот раз". Ну и ребятам тоже сказал, что могут возникнуть проблемы. Мне ребята сказали: "Если ты в форме, ты бежишь, все отлично".

— Елена Валерьевна вас порой нещадно критикует, хотя все знают, что вы у нее любимчик. Так какие у вас отношения?

— А вы посмотрите на всех ее любимчиков. Если брать от Ильи Черноусова до Саши Легкова, то все любимчики потом становятся нелюбимчиками. И это нормально (улыбается). Это в порядке вещей. Просто Елена Валерьевна тоже Овен, у нее тоже в апреле день рождения. Может, у нас с ней какая-то общая связь (смеется). Я подчиненный, выполняю ее задания.