"Они же не замороженные". Гачинский — о бане фигуристов и тренерах-акулах

Артур Гачинский — один из любимых учеников тренера Алексея Мишина, взявший бронзу на чемпионате мира 2011 года. В карьере Артура бывали разные периоды, он уходил от Мишина, пробовал кататься в Москве у Александра Успенского и Татьяны Тарасовой. После завершения карьеры в 2015 году вернулся в Петербург, где получил предложение о работе от бывшего наставника.

В день своего 29-летия Артур Гачинский поговорил с РИА Новости Спорт.

— Артур, вам 29 лет. Есть ли уже ощущение…

— Старости (смеется)?

— Ощущение, что вы понимаете, как жить эту жизнь.

— Давно есть. Я связал эту жизнь со льдом, тренерством и фигурным катанием.

— То есть все уже абсолютно понятно, ничего не вызывает удивления, негодования?

— С этой точки зрения, конечно, много непонятного. Но есть понимание, что всегда нужно себя преодолевать, принимать сложные решения. Не бывает, что один раз все понял, и теперь такой молодец. Ну, вы знаете, есть полоса белая, черная. Нужно лавировать между этими полями.

© РИА Новости / Александр Вильф

Перейти в медиабанк

Артур Гачинский в ледовом шоу

— Если есть черная и белая полосы, у вас сейчас какой этап?

— Нейтральная (смеется).

— Ловко выкрутились. Если мы подразумеваем, что жизнь — это бесконечная смена полос: тренировка, поиск истин и понимание важного, то спорт с его привычкой бесконечно тренироваться — хорошее подспорье для человека.

— Спорт скорее маленькая подсказка. В жизни, как и в спорте, нельзя останавливаться, иначе тебя кто-нибудь обгонит. Как белая акула, знаете. Остановилась — все, умерла. Она должна всегда плавать, чтобы жить. В жизни нельзя останавливаться, переставать учиться, идти вперед. И вот этому спорт очень хорошо учит.

— Удачная аллегория с акулой. Не зря мне вас рекомендовали как прекрасного собеседника.

— Меня (смеется)? Как интересно, первый раз слышу.

— Когда услышали, что Юдзуру Ханю завершает карьеру, какие мысли у вас были?

— Это утрата для фигурного катания. Такие люди рождаются редко, в его карьере ценны не только победы и рекорды, но и поражения. Все имело какой-то смысл. Ханю - это ключевое имя для многих поколений. Его не то что будут вспоминать, а не забудут. Что он пробовал четверной аксель на международных турнирах, что дважды выиграл Олимпийские игры. Настолько выдающихся одиночников можно посчитать по пальцам одной руки. Отчасти печально, что он заканчивает карьеру и мы его больше не увидим на официальных турнирах. С другой стороны, упрекнуть нам его не в чем. Его программы и исполнение прыжков будут пересматриваться бесконечно.

— Читала вашу историю в спорте и поняла, что ваше достижение на чемпионате мира 2011 года больше чем за 10 лет не смог превзойти никто из российских одиночников. Только повторил Михаил Коляда в 2018 году. Как думаете, почему так?

— Как-то так спортивная жизнь складывается. У всех бывают взлеты и падения. И наше мужское одиночное катание находилось в стадии падения. Но последние несколько сезонов у нас появляются хорошие ребята. Как будто наших одиночников на взлетную полосу поставили. Они набирает высоту, будем понемногу догонять иностранных спортсменов.

— Вот сколько мы с вами уже насчитали полос — черная, белая, нейтральная и взлетная. Но разве отстранение России от международных соревнований не ослабит уровень наших спортсменов? Они будут лишены возможности соревноваться с соперниками из других стран.

— Не могу с этим согласиться. Наша федерация делает все возможное в тех реалиях, которые есть. Турниров будет достаточно. Та конкуренция, которая есть в одиночном катании, парах и танцах, высока и на внутрироссийском уровне. Теперь все будут еще сильнее конкурировать между собой. Будет отбор на чемпионат России, сам чемпионат России, то же самое на юниорском уровне. В плане конкуренции все соревнования будут очень интересными. На этапах Гран-при было по два-три сильных наших спортсмена, а теперь каждый российских старт будет собирать сразу всех лучших. Это такая в некотором смысле бойня, российский междусобойчик. Очень интересно будет посмотреть, кто выиграет, а кто проиграет.

— Беспокоюсь за мотивацию только. Есть ведь разница в конечной точке сезона в виде чемпионата мира и в виде чемпионата России. Как спортсменам заставить себя тренироваться, когда ставки так упали?

— Знаете, как что-то плохое случилось, так оно и закончится. Всегда приходит такой момент. То, что сейчас не допускают наших спортсменов, не очень приятно, но это на один сезончик. Ну, на два. Все равно рано или поздно они будут вынуждены нас допустить. Карантин для нашей сборной закончится. Такие же мысли у меня и по поводу возрастного ценза. Да, кто-то сейчас попадает под какие-то санкции по возрасту, но они — дети. Все равно же вырастут. Они же не замороженные у нас. Вырастут и смогут выступать. Я для себя сделал вывод — не пускают, ну и ничего страшного. Сейчас есть много изменений в правилах, к которым хочется адаптироваться. Есть много вопросов, которые нужно задавать специалистам. Если мы будем брать только предстоящий сезон, то этот год есть у нас, чтобы адаптироваться к новым правилам и выйти во всеоружии.

— Вы в жизни такой же оптимист?

— А я не оптимист. Я просто считаю, что во всем плохом можно найти плюсы. Конечно, я буду расстраиваться немного, попсихую, но потом успокоюсь. Сложившуюся ситуацию нужно повернуть к себе лицом, как бы она изначально ни стояла.

— Расскажите о своих учениках.

— Четыре мальчика и две девочки. Есть еще маленький мальчик. Сделали еще набор из детишек 10-11 лет. В старшей группе все ребята перспективные, работяги. Им уже по 16-17 лет. Мы работаем с их 12-13 лет. Тройные аксели и четверные прыжки — кто-то изучает, кто-то уже близок к тому, чтобы делать. Например, Семен Соловьев был на этапах Кубка России в призах, отбирался на чемпионат России и финал Кубка. Как матерый парень был на больших турнирах. Тройной аксель есть, четверной тулуп есть, работаем над другими четверными, все цепляем. Николай Логинов в Петербурге тоже хорошо "стреляет", когда нужно. В том году выполнил мастера спорта. В общем, все делают тройные аксели. Наша стадия сейчас — изучение четверных.

— Читала, что вы сам собирали на тренировках практически все четверные прыжки. Думали ли тогда, что однажды то же самое на соревнованиях будут делать девочки?

— Моя мама меня воспитывала так, что если может другой, значит, можешь и ты. Мы одно время действительно безостановочно учили все четверные, и они действительно получались. И лутц, и флип, и риттбергер. Но не было речи о том, чтобы пробовать вставлять их в программу. Мы прыгали два четверных тулупа, ну и достаточно. Просто потом произошел резкий скачок сложности, это завораживало. Все задавались вопросом, как же так, но оказалось, что это вполне реально. А то, что девочки будут прыгать… Ну а почему нет? Лиза Туктамышева в 13 начала прыгать свои тройные аксели. Уже тогда было понятно, что девочки способны на многооборотные прыжки. Просто раньше они не задавались целью это пробовать, а потом появились те смелые спортсменки, которые начали пробовать и делать.

— Прогресс паровозиком идет, получается.

— Конечно, а фигурное катание так и устроено. Один сделал, а другие, чтобы не оставаться в стороне, повторяют за ним. Никому не хочется уступать лидерам. Хочется кусать их за пятки.

— Красивое закругление аллегории про акулу, которая всю жизнь движется, чтобы кусать за пятки лидеров. Четверные прыжки сейчас демонизированы как нечто очень вредное для здоровья. Они действительно такие опасные или по силе воздействия, как полный набор тройных?

— Кататься, в принципе, вредно. Спорт не лечит, а калечит. Если сравнивать четверной с тройным, то разница в нагрузке большая. Четверной - суперсложная координация, должны быть общефизические хорошие показатели. Спортсмен должен быть готов к ним психологически и физиологически. Если он не готов, то его заставлять — все равно что он сразу убился бы и пошел лечиться. Здесь есть некая сложность. Плюс фигурное катание стало исключительно молодым. И тут не то что четверной опасен, а просто детский организм еще не готов. То есть если брать физическое развитие человека до 20 лет, то у нас формируется костная ткань, мы становимся крепче, сильнее , выносливее. В 13-14 лет вместо косточки еще хрящик, который только на пути становления косточкой. Спортсмен, в принципе, склонен к тому, чтобы у него появлялись травмы. Поэтому четверные сказываются на суставах, коленях, спине. Вот и получается, что на недостаточно крепкий организм три-пять падений с четверных — раз, уже гематома. Раз, уже болит. Раз, что-то сильнее пострадало.

— С этой точки зрения повышение возраста - благо? Дети вырастут, окрепнут и только после этого начнут изучать четверные прыжки.

— Нет, это вы себя сейчас обманываете (смеется). Так не работает. То, что возрастной ценз подняли, нельзя назвать однозначно благом. Зависит от того, как смотреть на эту медальку. Но точно никто не будет ждать семнадцати, чтобы начать учить четверные.

— Алексей Мишин когда-то в разговоре назвал вас самым талантливым своим учеником. Он вам лично это говорил?

— Да, несколько раз бывало. Говорил, что талантливый.

— Как думаете, за какие качества?

— Какие у него критерии, что для него талант и почему он так меня назвал, лучше спросить у него. Он меня тренировал большую часть моей жизни, так что лучше знает.

— Я пробовала спросить — не признается и отшучивается.

— Значит, это должно остаться тренерским секретом. Загадкой Алексея Николаевича.

— Из той же книги петербургских тайн, что и секрет его молодости?

— Этот секрет прост — он всегда в движении, никогда не останавливается.

— Так вот кто у нас самая большая белая акула.

— Я скажу, что все великие тренеры — большие акулы.

© РИА Новости / Александр Вильф

Перейти в медиабанк

Алексей Мишин

— Вы с Алексеем Николаевичем не очень хорошо расставались, когда меняли тренера и уезжали в Москву. Помните момент, когда впервые после этого встретились и поговорили?

— Нет никакой истории особенной тут. Мы расстались, потому что я решил попробовать другой путь. Но когда завершил спортивную карьеру, вернулся в Петербург. В какой-то момент мне позвонил Алексей Николаевич и позвал на работу, предложил тренировать. Наши отношения возобновились, только теперь мы по одну сторону бортика. Я его помню и совсем маленьким, и подростком, и взрослым. Никаких переживаний не было. Работать же пришел, вот и работаю.

— Чему самому важному он вас научил?

— Одно выбрать я не смогу. Он повлиял на меня не просто как на человека, который сейчас тренирует его методике. Не только ремеслу научил. Когда я был совсем юным, жил с мамой, Алексей Николаевич меня воспитывал, заменял отца. Я с ним не один город Европы вместе за руку исходил. Все лето мы проводили вместе, весь сезон. И даже когда матери рядом не было, он был. Как тут что-то одно выбрать… Жизни он меня научил.

— Есть стереотипная поговорка про то, что каждый мужчина в жизни должен построить дом, посадить дерево и родить сына. На сколько-то процентов этот план вами выполнен?

— В процентах не скажу, но дом построил и дерево посадил. Сейчас нахожусь на пути к последней из этих целей.

— А как бы вы свою жизнь видели в ее лучшем проявлении, если абстрагироваться от стереотипов?

— Я хочу, чтобы она была интересная. Я не против сложностей, не против, чтобы все давалось трудом. Я, скорее, буду против того, чтобы все давалось легко. Как в спорте — трудиться, чтобы добиться высот, а не чтобы с неба мне сыпалось. Хочу, чтобы каждый день запоминался.