Дмитрий Губерниев в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff рассказал о своем отношении к фигурному катанию, поведал историю обиды Татьяны Тарасовой, когда последний раз звонила Алина Кабаева и что она подарила ему на Новый год, как обстоят дела с допингом в биатлоне и о воровстве в казино.
— Привет, Вась! Мы давно с тобой собирались… Друзья, обратите внимание, что я здороваюсь с ведущим, а ведущий — нет. А это признак культуры! Маечку оценил?
— Конечно! "Heavy Christmas". Как раз, собственно, как Christmas-то прошел? Потому что мы переносили исключительно из-за твоего графика.
— Он проходил в делах, слава богу. Сейчас вообще, на самом деле, с делами, с одной стороны, хорошо, с другой — не очень в целом. Но декабрь был насыщенный, напряженный. Хороший декабрь. Серия прервалась.
— На квартиру на Остоженке заработал?
— Квартира на Остоженке — это у других уважаемых людей. У меня в другом месте квартира (смеется).
— То есть ты заработал на квартиру за корпоративы новогодние?
— Нет конечно. Давно уже заработал, сейчас обставляю. Ты сначала зарабатываешь на квартиру, потом делаешь ремонт, потом обставляешь. Вот сейчас на гобелен "Пастушка" (смеется).
— Тебя не любят в том числе за то, что ты и критикуешь, и, что называется, по любому поводу…
— Как говорила одна моя двоюродная бабушка, она вот так поворачивалась и говорила: "Меня здесь все любять". Поэтому ты не прав совершенно, это просто такая странная любовь. Что значит "тебя не любят"?
— Ну, ты, например, сейчас прошелся по Подчуфаровой. И все говорят: "Вот, что Дмитрий…"
— Во-первых, я не прошелся по Подчуфаровой, я просто напомнил, что она сейчас будет преодолевать, так сказать, после своего известного интервью, когда у нас все плохо, атмосферу брезгливости, пробираться через, так сказать, эту вонь, для того, чтобы снова выступать за Россию, потому что, черт побери, не получилось получить словенское гражданство.
— Сейчас, помимо Подчуфаровой, придется пробираться и Большунову, правда, причины другие, но тем не менее. Досталось и от финнов, и от норвежцев.
— Я думаю, что все будет нормально, мы все-таки эту историю обнулили. Молодцы Вяльбе и Большунов, извинились, а повинную голову меч не сечет.
— Я первый раз слышу, чтобы ты хвалил Вяльбе.
— Я Вяльбе часто хвалю! Надо смотреть репортажи! Во-первых, она была у меня в программе "Биатлон с Губерниевым", если ты помнишь, с комментариями, где мы, правда, узнали, что Большунов не пытался бить соперника, а, так сказать, пытался бить воздух и снег, но это уже неважно (смеется). Еще раз повторяю: повинную голову меч не сечет. Елена Валерьевна прекрасная женщина!
— Вы помирились?
— Мы и не ссорились. Елена Валерьевна сказала как-то раз: "Губерниев — хороший комментатор, пусть комментирует". Я поправлю Елену Валерьевну: я отличный комментатор! По крайней мере, от других (смеется).
— На премьеру фильма о Вяльбе пойдешь?
— Есть такой фильм?
— Выходит на экраны совсем скоро.
— Да? Как называется?
— Я не помню.
— Вот именно! Знаешь, есть прекрасный фильм "Ход белой королевы" по книге Льва Кассиля, где Кирилл Лавров играет блистательного тренера. Я его пересматривал недавно, находясь в Италии, получил огромное удовольствие. Немножко наивный фильм, снимали, кстати, его в Чехословакии, в Высоких Татрах, на чемпионате мира 70-го года, где, как сейчас помню, Гарий Напалков одержал две роскошные победы вместе с нашей сборной. Точнее, отдельно от нашей сборной, потому что он единственный чемпион мира по прыжкам на лыжах с трамплина. Я все мечтал, чтобы на Первом канале или где-то еще — все же там то пляшут, то поют — сделали прыжки на лыжах с трамплина со звездами. Каждый прыжок — последний.
Возвращаясь к теме спортивного кино, сейчас такая все-таки, с одной стороны, история благородная и благодарная — снимать различные фильмы. Вот тут Ходченкова сыграла, про противостояние Великой и Егорян. Я, честно говоря, с огромным недоверием каждый раз отношусь к художественному кино, потому что оно…
— То есть ты не веришь в то, что фильм про Вяльбе удачно пройдет в прокате?
— Я думаю, что очень мало шансов на это.
— Что произошло, какая такая волшебная сила не позволила тебе продолжить поедание вещей в прямом эфире?
— Волшебная сила искусства, в данном случае. Фильм такой, помнишь, замечательный? С Аркадием Райкиным, с Людмилой Сенчиной, когда там дети:
"Я не стану проверять,
Кто команду дал стрелять,
Кто команду дал стрелять, но
В результате полотно
В трех местах повреждено,
В трех местах повреждено".
"Ребята, поможем нашим!", когда они за красных и против белых.
Дмитрий Губерниев
— Чем помогли?
— У нас есть биатлон, у нас есть команда, которая идет правильным путем. У нас — не согрешишь, не покаешься — серия без побед, которая все ждали, что она прервется. Видишь, я как мог разукрашивал — то варежки, то ботинки, об этом все знали.
— Шоколадный ботинок, кстати, как?
— А я не знаю, надо у Володи Драчева спросить. Он его зажал! Он мою голову, так сказать, облизывает по ночам.
О российском биатлоне
— Вернемся к биатлону. Команда хорошая?
— Команда хорошая, тренер хороший. Все нормально.
— Что мешало?
— Мешали соперники, это спорт.
— То есть мы обросли мясцом?
— В спорте вообще мешают соперники. У нас из-за пандемии, вот смотри, как лихорадит сборную Италии, например. Только-только сейчас Хофер где-то куда-то пытается прибежать, Доротея Вирер — и та с переменным успехом. То есть те люди, которых затронул ковид не только в плане болезни, хотя и в плане болезни тоже, потому что у нас нет Поршнева, который тяжело преодолевает последствия, Сливко, которая на отборе вообще даже не выступала, а могла бы, наверное, там что-то показать. Та же Поршнева Настя. Есть люди, типа Мироновой, для которых это реально складывалось драматично и начало сезона лихорадило. Мясом обросли. Были бы кости, мясо нарастет. Кости есть, команда хорошая.
Дмитрий Губерниев
— Если использовать с пользой время, которое есть до Пекина…
— А будет ли Пекин?
— Я надеюсь, что будет. На что мы можем рассчитывать?
— Я тоже надеюсь. Мы в любом случае выступим лучше, чем на Олимпиаде в Пхёнчхане (смеется).
— Почему ты так уверен в этом?
— Потому что на последней Олимпиаде в Пхёнчхане мы не выиграли ничего и у нас было четыре человека, поэтому мы в любом случае уже выступим лучше. Мы, по крайней мере, в эстафетах тоже будем заявлены, как я могу понять. Мне кажется, что на чемпионате мира мы возьмем золото, и я думаю, что и на Олимпиаде мы возьмем.
— Одно, два?
— Нам одного будет достаточно. А две-три медали — вообще хорошо! Любых.
О ситуации с Логиновым
— Как ты думаешь, не пришло время Логинову рассказать о том, что все-таки с ним произошло?
Александр Логинов
— Переформулирую вопрос: правильно ли делают спортсмены, что молчат и, по сути, не сдают тех, кто…
— По закону виноват спортсмен, поэтому здесь сложно представить, что думают они. Может быть, там есть какие-то подводные камни, я не знаю. Я думаю, что зачастую, наверное, спортсмены и не знали.
— То есть ты допускаешь такое, что они были не в курсе?
— Глядя на некоторых наших спортсменов, вполне допускаю. Вполне, потому что ты видишь, что люди, выступая десять лет на международной арене, никак не могут выучить три слова по-английски, чтобы на пресс-конференциях разговаривать. Почему, собственно, они должны понимать, что им предлагает доктор — витамины или поливитамины? Поэтому мне сложно сказать.
Но вообще я в восторге от молодежи. Я смотрю на своего сына, которому 18 лет, он учится на первом курсе Высшей школы экономики, и на его друзей — мы периодически видимся, какие-то у нас происходят, редко сейчас, зимой, но тем не менее — мероприятьица — я в восторге! И в спорте точно так же на самом деле — молодые, дерзкие.
— Возвращаясь к Логинову. Я когда разговариваю и с коллегами, и с людьми, которые следят за биатлоном — все уверены, что если бы он заговорил, то, возможно, это бы сильно повлияло на его имидж в положительном смысле. Потому что, пока он молчит, он оставляет возможность, в том числе и для соперников, какие-то стрелы в его сторону метать.
— У нас вообще с этим сложности, мы все равно как-то недоговариваем в плане допинга, так или иначе, и последние события это подтверждают. Почему мы это делаем, я не знаю. Может быть, оттого что мы считаем: кто старое помянет — тому глаз вон. Но, с другой стороны, кто забудет — тому оба.
Но в любом случае процесс вот этого очищения нашего продолжался очень позитивно, по крайней мере, для меня. Я вижу, что происходит на биатлоне, например, и никаких претензий, никаких косых взглядов в этом сезоне уже нет совсем. То есть что-то там объясняли, что-то говорили, что-то кряхтели по поводу того, что давайте запретим русским на Кубке мира, почему чемпионат мира… Но это были отдельные персонажи, которые даже этот голос не подавали на этапах. В интервью каких-то, может быть, нам, может быть, как Клэр Иган, New York Times, по-моему. New York Times когда-нибудь возьмет интервью у Клэр Иган? Если она даже трехкратной олимпийской чемпионкой станет — точно нет. А про русский допинг у нее есть шанс.
— Мы так долго, тяжело и тщательно смываем с себя допинговый налет, а потом вдруг получаем себе десятки снятий в декабре.
— Да не было никаких там десятков снятий! В смысле, снятия были, как всегда, это рабочий момент. Хорошо, вот сейчас прошло время.
— Подожди, если это рабочий момент, почему Чернышенко дает поручение Генпрокуратуре и МВД разобраться с этим?
— Пусть разбираются. С "Красногорской лыжни" тоже снялось 30 с лишним человек — где поручение? Просто биатлон на виду. Коля Панкратов написал, Митьков это растиражировал, и в итоге поднялась такая движуха. У нас не было времени за месяц понять, был ли там допинг или нет? Только сейчас Генпрокуратура будет заниматься? Решили проверить — молодцы, честь и хвала, но, по моей информации, там абсолютно рабочий момент. Высосанная из пальца история.
Три старта, молодежь не могла бежать, снялась. Почему я говорил про бухгалтерию: люди должны приехать, заявиться, чтобы было отчитаться. Вот обратный билет, который, условно говоря, на вторник, а гонка в понедельник. А бежать эту гонку не надо, потому что уже было две, третья — лишняя. Окей, ты заявляешься, ты на соревнованиях, ты в протоколе есть. Почему тебя нет на финише — это уже не важно. Есть моменты с заболеваниями, есть тактические истории, и все. Я первый в нашем чате "Биатлона с Губерниевым" сказал: "Давайте мы сейчас сделаем, поедем в Ижевск, все это там узнаем". Потом я начал наводить справки, там, по-моему, ничего нет.
— Все нормально, все чисто?
— Если было бы грязно, я бы знал. Я могу ошибаться, но, во всяком случае сейчас, ситуация такова. Еще раз я хочу сказать, на "Красногорской лыжне" 30 с лишним человек тоже снялись. Это никого не интересует? Просто потому, что здесь биатлон, ого-го!
— Нет, ну у нас сейчас лыжи тоже на виду.
— Еще раз повторяю, я даже в эфире об этом говорил: где реакция?
— Надо позвонить Вяльбе и спросить.
— Спроси. Тебе точно так же скажут. Почему движуха пошла — после той истории с легкой атлетикой, да, чудовищной, где массовые были снятия, там приехала РУСАДА, все такое прочее. Отборочная гонка в Ижевске вообще подразумевает наличие РУСАДА, плюс ко всему это не отборочные соревнования для юниоров, какой смысл там, условно говоря, ширяться, чтобы показать хороший результат в отборе, куда?
Ну и самое главное. Давай вот так, дилетантский взгляд: по результатам биатлонистов наших правда заметно, что у нас допинг?
— Да ну какой там, скорее есть что-то в обратную сторону.
— Нет, ну я просто рассказываю, что по результатам наших биатлонистов понятно в том числе, что мы чистые. Что победы, которые мы одерживаем, достаются в честной, драматической борьбе!
О фигурном катании
— Фигурку ты бы смог прокомментировать?
— А зачем? Я, кстати, комментировал фигурное катание, давно-давно, на "Евроспорте", со специалистами. С Наташей Бестемьяновой мы работали вместе.
Дмитрий Губерниев
— Даже я на "Евроспорте" комментировал фигурное катание.
— Да. По-моему, Бойков фамилия специалиста. Я ему помогал, он только пришел. Лет, наверное, 20 назад это было. Знаешь, я перед программой "Звездный лед" на канале "Россия"...
— Конкурент "Ледникового периода". Условный.
— Весьма успешный в свое время, кстати, потому что у нас Галкин был тогда ведущим, а я сидел в будке и комментировал тогда это все. Я как соведущий выступал.
— То есть как Гомельский в "Ледниковом периоде".
— Я был в кадре, меня показывали периодически, я даже песни какие-то пел, и у нас даже была по этому поводу такая интересная история, когда Максим хотел, чтобы Пугачева пришла на какой-то эфир специальным гостем, с ним провести, а Алла Борисовна сказала: "Я к Диме пойду комментировать". Мы за эту идею сильно зацепились, но Максим сильно переживал, потому что, ну ты понимаешь, если со мной присела Алла Борисовна, то здесь бы даже, мне кажется, Татьяна Анатольевна бы уже запереживала (смеется). Привет, Татьяна Анатольевна! Сейчас расскажу тебе одну историю про Тарасову.
В общем, Пугачева не была допущена до репортажей, но на финальном гала-вечере, когда она говорила про успех проекта, это было лет 12 назад или 13. Давно. И она сказала: "Максим, я, конечно, тебя люблю, ты ведущий прекрасный и замечательный, и так далее, вот еще Дима молодец, вот Дима — он такой комментатор". Все это было приятно. Я к чему это рассказываю: я тогда к Еленочке Анатольевне Чайковской, мы сто лет знакомы и нежно дружим, говорю: "Давайте я приду к вам и вы мне объясните конкретно на примере какого-то фигуриста сальхов, тулуп, лутц, заход, ребро, прям вот я сяду с тетрадкой". И я честно сел, а потом, когда мы начали все это проходить, она говорит: "Слушай, но ведь это же не будет никому интересно". На проекте Пьер Нарцисс катается — ну какое там ребро? И мы от этой идеи отказались, а я просто начал, грубо говоря, там эмоцию давать, что-то такое рассказывать.
— Тебе прилетело после эфира с Алиной в соцсети?
— Конечно, конечно! Но я горжусь тем, как это все прилетело, и больше того, до сих пор я, допустим, думаю: "Дай-ка фамилию Загитовой употреблю, комментов хоть мне набросают". Потом смотрю: "Вот, он без Алины жить не может". Мы все не можем жить без Алины!
— А без Жени?
— И без Женечки мы не можем жить, конечно!
— А Саша?
— И Саша!
— А Алена?
— А Гном Гномыч? Послушай, это целая история.
— Вот это опасная уже территория.
— Почему? Нормальная территория, не надо! Я дружу с Рудковской и Плющенко, я могу спокойно сказать: "Свободу Гном Гномычу!", написав об этом у них в социальных сетях. И все знают, что я действительно за свободу Гном Гномычу.
Евгений Плющенко, Александр Плющенко и Яна Рудковская
— А в противостоянии "Хрустального" и "Ангелов Плющенко" ты на чьей стороне?
— Я вообще расстроен, что у них не было баттла.
— Ты имеешь в виду хореографа Этери Георгиевны и…
— Да-да. Я сразу сказал, что мы будем с Загитовой вести, я же отреагировал моментально. Поэтому, конечно, жалко, что они помирились, я думал, что там будет какое-то месиво и кровища (смеется). Но это я все шучу, понятное дело.
Фигурное катание совершенно потрясающее, оно великолепно. Я, кстати говоря, обозреватель хоккея, футбола, "Формулы-1", а еще и обозреватель фигурного катания! В те минуты, когда мы показывали, а я помню такие времена, когда мы показывали фигурное катание, это даже еще, по-моему, на "России 2" было, работала студия. И я на этой студии, на Гран-при, по-моему, московском, и с Горшковым, и с Васильевым, и со многими-многими другими.
— А у меня был футбол, фигурное катание, тяжелая атлетика, велоспорт, теннис.
— Да. Тяжелую атлетику я тоже очень люблю, но ее сейчас, к сожалению, из-за допинга нет у нас в стране почти.
О работе Загитовой в качестве телеведущей
— Зачем ты дожимал Загитову в эфире?
— Так это ж прекрасно!
© Фото : Соцсети Алины Загитовой
Алина Загитова
— Ну было же видно, что ей некомфортно.
– Ну некомфортно, и что? Она ж не на празднике сидит у Васи Конова, чтобы поедать этот вкусный тортик, я не знаю, чтоб ей было комфортно. Взялся за гуж — не говори, что не дюж. Она знала, куда пришла. Она огромная молодец, я перед ней преклоняюсь! Она фантастическая, она красотка, она старается. Но в любом случае вот я вижу сейчас, что происходит в эфире. На меня ж выходили потом ее представители разными путями: "Дим, насчет Светланы Макаровой, что, может быть…"
Светлана Корнелиевна — легендарный педагог по речи, не только мой личный, а многих замечательных людей. Я пользуюсь ее методикой, и уже сам преподаю, так сказать, немножко изменив, естественно. Светлана Корнелиевна как величайшая женщина земли русской мне это позволяет.
Мне кажется, с Загитовой с точки зрения ее работы в кадре занимаются мало. Нужно более агрессивно.
— То есть прогресса сильного ты не замечал?
— Нет, он есть, безусловно, он есть. Я же не буду вести бои между Плющенко и Железняковым, хореографом группы Тутберидзе, с непрофессиональной ведущей. Поэтому я верю, что к тому моменту, когда этот баттл состоялся бы, Алина сильно прибавила.
Вот я сейчас смотрю на многих бывших спортсменов — все хотят работать в кадре, контрактуются там-то, на "Матч ТВ" приходят, и туда, и туда, и туда, но… Даже как новости, помнишь, на НТВ было: "Новости — наша профессия"? Вот даже чтение новостей — это профессия, которой надо овладевать. То есть люди тратили огромное количество времени, чтобы выиграть золотые медали, но почему-то в нашей работе то, через что прошли в свое время, скажем, Богословская, Иоланда Чен, та же Юля Бордовских — это ремесло. Нужно учиться, тексты писать, стараться и так далее, а не то, что ты сейчас пришел, редакторы все это напишут, я сяду в кадр: "Здравствуйте!", у меня там телесуфлер, и буду что-то рассказывать. Не-не-не.
Вот у нас сейчас Яна Батыршина пришла на "Матч ТВ" после довольно долгого перерыва, я с ней периодически веду различные мероприятия, вот недавно мы шоу Немова вместе вели. Она почти не утратила мастерства телевизионного ведущего. Она как была великолепна, Яна, булочка моя золотая — я могу так говорить, я могу ее даже при муже обнимать! Яна Батыршина — восточная женщина. Ты обними восточную женщину! Она моя подруга хорошая, великая спортсменка. Я к тому говорю, что когда человек, рожая детей — а у нее их трое, — продолжал держать в голове, что когда-нибудь она вернется, и вот она вернулась, и первые эфиры на "Матч ТВ" от Батыршиной великолепны!
Яна Батыршина
— Ты сказал "бывшие спортсмены". Ты Загитову относишь уже к бывшим спортсменам?
— Ну она же приостановила карьеру. Она же сейчас не является действующей спортсменкой, стало быть, на данный момент Загитова скорее бывшая спортсменка, чем действующая. По документам пускай она еще действует много, чтобы там, так сказать, были вот эти все нюансы, о которых я уже тоже говорил в своем Telegram-канале неоднократно, но это нормально, всем нужно, так сказать, жить и работать.
Но я что хочу сказать: мне было бы интересно поработать с Загитовой. Видно, что ей самой это было интересно, но я к ней подошел на ледовом шоу, которое я вел в Москве на "ЦСКА Арене", Москомспорт проводил, и я к ней потом подошел, и группа исступленных женщин с трибун заорали мне: "Отойди от нее!" То есть они ждали момента, чтобы я к ней подошел, чтобы заорать "Отойди от нее". Это фантастика! Я люблю вас!
Я говорю: "Алин, ну насчет, там…", она: "Нет-нет, у меня все нормально". Она еще немножко просто стесняется.
— Конечно, для нее это все новое. Одно дело, ты выходишь соревноваться на льду…
— Конечно. Но я очень хочу поработать в каком-нибудь проекте с Загитовой уже, так сказать, zusammen, вместе, together, по-английски говоря. Как по-французски "вместе", я не знаю. В общем, так сказать, sur le pont d'Avignon. Поэтому, может быть, единственное, что ей кто-то скажет, что я, так сказать, уже староват для того, чтобы вместе работать с Загитовой, но, с другой стороны, где она, та молодежь? Где она, та молодежь, которая могла бы, так сказать? Ну в лице Ягудина она присутствует, конечно (улыбается).
— Та еще молодежь, конечно!
— Да-да-да. Леха, кстати, тоже большой молодец, вот он очень старается, и видно, что он овладевает уже довольно мощно.
© Фото : Официальные соцсети "Ледникового периода"
Алексей Ягудин и Алина Загитова
— Он и здесь, и актерское мастерство. Он многогранен.
— Он многогранен, да, абсолютно. У меня были к нему вопросы, когда он брал интервью на "Матч ТВ", хорошая программа была, но там, конечно, нужно было поострее действовать, с моей точки зрения. Ягудин мог это сделать вполне.
Давай представим ситуацию: вот у тебя напротив будет сидеть Владислав Третьяк, к примеру. О чем ты будешь разговаривать с Владиславом Третьяком?
О Суперсерии СССР — Канада
— Я бы сразу спросил, почему Российская Федерация в момент, когда только пошли разговоры о проблемах в Белоруссии, не инициировала перенос чемпионата мира в Санкт-Петербург.
— Он не ответит тебе, потому что это политический вопрос.
— Ну почему политический?
— Хорошо, согласен. А про его спортивную карьеру? Вот Суперсерия. Мы все говорим про Суперсерию, и никто не спросил главного.
— А что главное? Я не знаю.
— Вот что главное в Суперсерии, скажи мне? Россия — Канада, мы играем восемь матчей: четыре там, четыре здесь. Что главное, что никто никогда ни у кого не спрашивал? Потому что они на эту тему говорят не очень охотно, и даже мои большие-большие друзья, с которыми я очень тесно общаюсь, из числа ветеранов, они только вот под занавес каких-то посиделок позволяли мне самый главный вопрос: почему мы проиграли Суперсерию? Ты знаешь?
— Нет. Скажи.
— Но мы ее проиграли? Хорошо, мы выиграли первый матч блестяще, проигрывая 0:2, выиграли 7:3, окей, вопросов нет. После этого фильм заканчивается, потому что дальше, как известно, у нас не было никаких… Мы выиграли первую часть Суперсерии, они выиграли вторую. Как многие считают, 1:1. Но мы проиграли Суперсерию! В решающем матче мы вышли вперед, они сравняли, и мы проиграли. Почему?
Команда, без которой нам не жить, великие люди, которые наконец-то приехали. Это была мечта знаменитая Тарасова — да, не получилось у него с Чернышовым, Бобров тренировал. И все наши легенды проиграли Суперсерию. Почему?
— Я не знаю. Понятия не имею.
— А я тебе отвечу. Я на эту тему очень много разговаривал с разными участниками этой Суперсерии, с авторитетнейшими, и очень неохотно люди на эту тему со мной разговаривали каждый раз. Но потом они говорили мне, все как один, несколько человек, ключевых фигур советского хоккея того момента. Они говорили, что канадцы приехали умирать за победу.
Вратари сборных команд СССР и Канады Владислав Третьяк (справа) и Джерри Чиверс. Архивное фото, 1972 год
— А мы играли в хоккей.
— А мы, выиграв первую часть, приехав в Москву, решили, что мы можем на том багаже, что у нас есть, победить канадцев. Канадцы не были готовы к первой части, и, действительно, они шапками забрасывали, газету ел журналист — это огромная, я считаю, трагедия советского хоккея. И канадцы, которые поехали в Швецию на турнир, на товарищеские матчи, они готовились. И потом правильно Фил Эспозито говорил страшные вещи: "Скажи мне "Убей русского", я бы убил. Мне сейчас стыдно". Он это рассказывал в том числе и мне, мы знакомы. Сейчас все они друзья, а тогда такое было отношение.
А приехали в Москву — жены, автомобили, у кого-то невесты, у кого-то девушки. Бобров доверял. А команда его подвела. Больше того, не унижая, не умаляя заслуг тех, кто тогда работал, тренировали же Бобров и Кулагин команду, и вот здесь не хватало, может быть, где-то тарасовского вот этого, знаешь, такого…
— А ты с Татьяной Анатольевной не говорил на эту тему?
— Ты знаешь, нет.
Об истории Татьяны Тарасовой
— А ты, кстати, себя считаешь кем: журналист, комментатор, шоумен, актер?
— "Какой он журналист, он шоумен!" Хоть горшком меня считайте. Но вообще — спортивный журналист. Как я всегда говорю: "Дима Губерниев, спортивный комментатор". Какой-то журналист и комментатор. Как людям объяснишь, что журналист — хорошо, а комментатор — еще лучше? Или шоумен, или клоун (смеется). Бременский музыкант я, здрасти!
Спортивный комментатор Дмитрий Губерниев
— А клоун — нормально?
— П-ф, вообще отлично! Как Карандаш, как Олег Попов, как Юрий Никулин, как Леонид Енгибаров, как Шульгин, прекрасный партнер Никулина. Представляешь, какая компания! Когда мне говорят: "Ты клоун", я радуюсь. Я счастлив, потому что можно быть разным. Можно быть, как Енгибаров, клоуном с осенью в сердце. Можно быть, как Юрий Никулин, гениальным простачком. Можно быть, в конце концов, как Слава Полунин. Понимаешь, компания какая? Как Олег Попов, солнечный клоун. Послушай, это комплимент огромный! Поэтому мне вообще пофиг, честно говоря, как называют. Бог с ним. Главное, равнодушных нет!
История про Татьяну Анатольевну Тарасову. Про подвиг мы с тобой еще поговорим, я тебе расскажу с удовольствием. Она грандиозная женщина, конечно, я бесконечно ее люблю.
— Мне кажется, что нет тех, кто не любит Татьяну Анатольевну.
— Помнишь, как я за нее зарубался, когда там писали эти…
— И ты, и Леша Ягудин.
— Короче говоря, рассказываю. Олимпиада 2006 года, Турин. Церемония открытия, три русских комментатора на канале "Россия": Татьяна Тарасова, Дмитрий Губерниев, Олег Табаков. Хорошо начали?
Дмитрий Губерниев и Татьяна Тарасова
— Хорошо.
— Татьяна Анатольевна Тарасова пришла заранее и стала готовиться, выписывать себе что-то, статистику какую-то. Я думаю: "Чего делает мать, чего выписывает?" Приходит Олег Палыч Табаков, по чужой аккредитации, у него не было своей. Он был Николаем Поповым, у них примерно овалы лица сходились (смеется). Должностные преступления налицо, но за сроком давности уже все. Пятнадцать лет прошло!
Короче говоря, Николай Сергеич Попов, он же Олег Палыч Табаков, по этой аккредитации. Мы пошли комментировать — дикая задержка: нас то проверяют здесь, то проверяют там. Естественно, Табаков и Попов, можно сказать, одно лицо (смеется). Никто ничего не заметил, Олег Палыч проходит, причем он так… Ольга Пальчевская, наша с тобой подруга, шеф-редактор мой тогда: "Ольга Пальчевская, журналист. — Олег Табаков, актер". Гениально! Палыч, ух!
Короче говоря, собрала она вот эти бумажки, и мы ровно за семь минут пришли. А я билет потерял. Там же к аккредитации нужен был билет, и я не могу найти билет. Мы идем уже, и Тарасова начинает ругаться: "Вы что, не видите? Мы комментаторы, у нас эфир через пять минут!" Охранники махнули рукой, и в этот момент я говорю: "Татьяна Анатольевна, дайте мне ваши бумаги", она: "Да на, возьми". Я эти бумаги вот так кладу, а стадион открытый — налетает порыв ветра, и они все разлетаются по комментаторским позициям. Она так на меня посмотрела — и замолчала, и в эфире она молчала почти час (смеется). Татьяна Анатольевна Тарасова.
Потом она как-то начала говорить, Олег Палыч Табаков, как-то мы завершили, она со мной как-то вообще ушла, просто сказала, что я сволочь, гад, и потом Олег Палыч Табаков, там была другая история, что у него водитель захлопнул в багажнике ключи от машины, положив его вещи. "Ауди" была. Знаешь, как бывает — крышкой хлопнул, ключ такой: бэнь! — и все. Водитель в панике: "Скузи, я сейчас другие привезу!" И мы с Олегом Палычем тогда час гуляли вокруг стадиона. Марина была тогда беременна вторым ребенком, мы обо всем говорили, и вот, знаешь, так: "Олег Палыч, ну вот Серега Безруков переигрывает. — Ну-у-у, меня не переи-и-игрывает!" Это гениально.
Я говорю: "Олег Палыч, вот Татьяна Анатольевна обиделась. — Ну, она же-е-енщина!" Представляешь? Ух!
Проходит год с лишним, мне звонит Светка Журова, Светлана Сергеевна, сорри (смеется). Она золотым рейсом летела, выиграв золотую медаль в Турине, сидя вместе с Татьяной Анатольевной Тарасовой. И она говорит: "Дим, я все понимаю, но я целый полет слушала, какой ты м****. Мог бы как-то листочки, просто я три часа сидела из Турина, я с золотом Олимпийских игр, слушала, какой ты м**** три часа".
Был юбилей Леонида Васильевича Тягачева, один из его юбилеев, который вел я, и туда была приглашена Татьяна Анатольевна Тарасова.
— Итак, юбилей Тягачева.
— Так вот, я же действительно случайным образом все это уронил, а она, знаешь, меня так увидела на дне рождения Тягачева и говорит: "А ты все правильно сделал, ты молодец! Ты убирал конкурента. Ты знал, что я подготовилась, и ты выбросил эти листочки! Ты знал!" Я, уже такой пунцовый, говорю: "Татьяна Анатольевна, я мамой клянусь своей, что я сделал это случайно!" Она такая: "Мамой?" Я говорю: "Ну простите меня". И она, знаешь, так сделала: "Я тебя прощаю!" — и пошла. И с той поры мы с Татьяной Анатольевной не разлей вода. Она грандиозная женщина, грандиозная!
О Дзюбе
— Кто номер один в фигурном катании прямо сейчас? Давай добавим хайпа, чтобы пришли комментаторы в инстаграм к Дмитрию.
— Нет, ну подожди, кто. Тарасова.
— Нет, я про действующих спортсменок. Женское фигурное катание, самый обсуждаемый вид спорта в стране.
— Номер один сейчас Загитова, конечно. В этом трагедия на самом деле нашей неспортивной страны. У нас лучший футболист — Аршавин, лучшая спортсменка — Загитова.
— Подожди-подожди, лучший футболист — Дзюба.
— Лучший футболист у нас — Дзюба, допустим. Но он же лучший футболист не потому, что он футболист, а потому, что его знают. Ты досмотрел до конца видео?
Нападающий "Зенита" Артем Дзюба
— Я не смотрел видео.
— Все вы вруны! Я досмотрел до конца, меня не возбудило. Я просто что хочу сказать: после Евровидения могло бы. Ты знаешь, что я там видел?
— Что ты видел такого на Евровидении, что тебя возбудило?
— Нет, я говорю, могло бы после того, что я видел на Евровидении. Евровидение — это слет, когда, так сказать, когда разные люди друг с другом делают не так, как мы (смеется).
Ну так вот, многие мои знакомые девчонки рассказывали, что у Дзюбы прекрасный видос. Замечательный Дзюба, тело хорошее. Большой — для некоторых это важно до сих пор (смеется).
— Почему Оля решила именно этот вопрос задать Путину?
— Не ко мне, честно говоря. Я бы не задал.
— А какой бы ты вопрос задал Путину?
— Тогда, в декабре? Можно было что-нибудь спросить про Родченкова, про все вот эти вот истории, про закон.
— Ты имеешь в виду, который приняли в Штатах?
— Да-да-да. Вот его тогда приняли, и тогда, наверное, можно было поговорить. Но почему она задала этот вопрос, это надо спросить у нее. Я не знаю. Может быть, просто она спортсменов решила поддержать таким образом, которые попадают в разные нелепые и неловкие ситуации. Пожалуйста, почему нет.
"С удовольствием поговорил бы с Тутберидзе"
— Если бы Тутберидзе пришла к тебе?
— Фантастический гость, блестящий тренер, я с удовольствием бы поговорил. И начал бы от печки плясать, что ваши результаты только с юными девушками, а если будет…
— То есть сразу бы с острого?
— Ну надо начинать, конечно, а что там? Мне кажется, что им тоже этого не хватает, на самом деле. Потому что людей, которые "Ой, послушайте, Этери, вы такая грандиозная, вы фантастическая, вы невероятная. Как вам удается быть такой фантастической? А вот такой невероятной как удается?", — это все хорошо и здорово, но она умная женщина, она красотка, она фантастический тренер и личность потрясающая, поэтому — ну сколько можно играть вот в это все? Поэтому надо, конечно, начинать с главного. Пусть расскажет, пусть поделится.
Вот говорят, что надо вводить возрастной ценз. А почему? Ну хорошо, в плавании меняются фигуры, у брассисток, которые в 14 лет побеждают, а в 16 уже не могут, потому что бедра чуть шире стали, кости и так далее. Это спорт! Я что, должен обижаться, что я, не знаю, заболел желтухой и моя печень не выдержала нагрузки, а твоя печень выдержала, ты поехал на чемпионат мира и выиграл золотую медаль, а я вот не выиграл? Спорт — это и лотерея в том числе. Самое главное что? Самое главное — печень. Понятно, что легкие, понятно, что кровеносная система, сердечно-сосудистая, окей. Все здесь. Печень. Как у лыжников или у бегунов, когда тяжело, что болит? Печень. То есть это фабрика. Фабрика чемпионов — это наша печенка.
Дмитрий Губерниев, Евгения Медведева, Этери Тутберидзе и Алина Загитова (слева направо)
— Ну так слушай, если она отдает чемпионов, ей не важно, какого возраста.
— Так я об этом и говорю! Да, абсолютно правильно. Это разговоры в пользу бедных. Почему мы не должны юниоров допускать? Это нарушение прав человека, получается. Ценз есть все равно. Ну он же есть! Мы же не можем в десять лет девочку на чемпионат мира послать? Не можем. Точно так же, как он может быть 14 лет, 16 и так далее, но действующее законодательство.
Другой вопрос, что давайте мы по-другому посмотрим, что те нагрузки, те методы, те упражнения для взрослых более-менее девчонок, с уже сформировавшимся телом, так сказать, тазобедренным вот этим всем и так далее, костным, вот этими характеристиками. Это может быть?
— Сейчас посмотрим. Вернулась Женя.
— Конечно, как вариант. Понимаешь, у нас как-то это все равно не очень принято, потому что… Хотя я восхищался, например, Йоханнесом каждый раз, что он когда десятое место занял в предпоследней гонке, всех послал и ни с кем общаться не стал, обидевшись, что его обыграли два юных спортсмена, скажем так, из сборной.
— Ну вот Тутберидзе молчит уже, по сути, с Пхёнчхана, сделав исключение только для Познера.
— Ну и слава богу. Значит, Познер молодец. В конце концов, ее дело — тренировать, и то, что она не приходит на интервью, — это ее право, наверное. Но у спортсмена, например, в любом случае микст-зона и все остальное — это обязанность.
— Как так получилось, что фигурное катание в России стало спортом номер один?
— Я тоже задавался этим вопросом, но сейчас, действительно, когда я говорю про биатлон и про фигурное катание, мне вот интересно было бы по большому счету цифры сравнить, потому что мы пока все-таки не видим на Первом канале фигурку такую всеобъемлющую.
— Если мы берем количественно, просто количество зрителей, то даже чемпионат России в 2-2,5 раза показывает лучшие цифры, чем топовый футбол.
— После, по-моему, Сочи, где самая рейтинговая трансляция вообще была — выступление Сотниковой, вообще самая рейтинговая, а потом был чемпионат мира, тогда, по-моему, на "России 2", который никто не посмотрел, а участницы были практически все те же. Но ситуация очень сильно изменилась, и сейчас фигурное катание, оно ведь вскипало не только на телевидении, это вообще такой всеобщий движ. Почему я люблю, когда вот это все обсуждается в интернете, когда вот эта вся движуха, фанаты Женечки, хейтеры, загиботы и медвеботы, как лемешистки и поклонницы Козловского в свое время были. Я кайфую от этого, я говорю, что вот этот движ… Я тоже иногда читаю комментарии, интересно мне, и вот сейчас про рейтинги лыж и биатлона на Sports.ru вышла моя статья, монолог мой, и опять люди рассказывают, что нам не нужны рейтинги. Люди говорят: "Нам нужны победы". И спортсменов рейтинги не интересуют.
Я не хочу спорить с неумными людьми, но здесь, может быть, просто объяснить им, что в большой стране, которая не знает Большунова — у меня сердце от этого болит.
О мероприятиях и подарках
— Для скольких первых лиц ты работал? Берем президентов.
— Давай так скажем: в домашних условиях, в условиях резиденций я не работал ни разу.
— А частные мероприятия для очень узкого круга с участием первых лиц?
— В Казахстане было. Если брать Россию, то это официальные мероприятия. В Белоруссии я не работал. Ну мы не берем "Славянский базар" или "Гонку легенд" — это концерт, здесь биатлонная федерация, поэтому сейчас, когда возникают некоторые моменты, связанные с тем, что я сказал или что я сделал, здесь нужно просто понимать, что есть, скажем, мероприятия узкого круга. Но меня нельзя звать на мероприятия узкого круга, вдруг я потом чего-нибудь расскажу, все же знают. Проклятый язык мой, враг мой!
— Ты же про Назарбаева ничего не рассказал до сих пор.
— А что рассказывать? Ну был Назарбаев. Во-первых, Назарбаев уже бывший президент, Елбасы, первый президент. А у меня оператор Ваня Попов на биатлоне, он из Хромтау. Я эту историю рассказал, и все гости, которые там были, говорят: "Ну что ж, давайте за Диминого казаха из Хромтау" (смеется).
— Подарок какой-то был, помимо гонорара?
— Да.
— Большой, серьезный?
— Подарок как подарок (смеется). Я не буду хвалиться.
— Часы?
— Часы или что-то еще. Это не важно. Не эти (смеется). Эти скромные, кстати. Это Omega олимпийская, 2010 года. Это кто-то мне тоже подарил. Я вообще в своей жизни часы один раз купил.
— Я ни разу, все подаренные.
— Нет, я один раз купил, честно. Тоже какую-то "Омегу" давно, лет 15 назад. За 200 евро где-то за границей.
— А такое бывало, что звонят и говорят: "Пришлем самолет, прилетай"?
– Ты знаешь, было пару раз. Я, конечно, летал на джетах с разными людьми, с разными артистами, но так чтобы прям для тебя джет и только один ты — пару раз было, но я не мог совсем. То есть там были разговоры, что да, давай, но нет, не мог. И это, кстати, не связано с властью.
Один раз была отличная история. Мы летели в один прекрасный город на маленьком самолете, я говорю: "А с кем я полечу?", мне говорят: "Вас двое". Я во Внуково-3 прихожу, захожу в самолет, а там сидит Сигал, вот как ты. "О, привет!" Я говорю: "Привет!" А мы с ним до этого где-то виделись, он какой-то сценарий мне показывать начал.
— Далеко летели?
— Нет, не далеко. В город в центральной части России. Нам потом — очень смешно — подарил один из спонсоров по три ящика водки. Я, естественно, все это забрал…
— Водка хоть хорошая?
— Ты знаешь, ничего! Но я потом ее очень активно раздаривал на биатлонах, на лыжах всем подряд. Это очень ценный подарок. Я просто забирал на каждый турнир, привозил каким-то людям, которые помогали, и тренерам каким-то иностранным, и тем, кто аккредитации дает, и каким-то журналистам, и в пресс-центр сотрудникам. Это было очень удобно, кстати: не надо было покупать, просто берешь из гаража — чпок! — несколько бутылок. И я ему говорю: "Дай, потому что я все равно ее реализую", а он говорит: "Не, ни фига, я сейчас сам реализую!" То есть он взял все-таки себе три ящика, в машину там помощники грузили.
Понимаешь, сейчас быть знаменитым некрасиво, в том смысле, что вот эти летания на джетах — ну что это?
— Ну ты заходишь в инстаграм, и у тебя там каждый второй.
— Я тебе хочу сказать, что, если бы я часто летал на джетах, я б оттуда вряд ли постил картинки. Мне кажется, что это пошло. Сейчас в бизнес-классе-то сидишь, мимо тебя проходят люди, и не все за тебя радуются (смеется).
Об общении с Кабаевой
— Все тебя спрашивают про дружбу с Кабаевой?
— Ну еще ты спроси!
— А чего мне спрашивать, я и так знаю.
— Ну вот последнее мое общение с Алиной Маратовной было 6 октября, когда она мне позвонила и поздравила с днем рождения. Со своего мобильного телефона, который у меня есть (смеется). У меня есть мобильный Кабаевой! Да-а-а!
— Завтра везде будут новости. Сегодня даже.
— Да уже все это известно. Еще раз повторяю: мы можем перезваниваться, я чаще это делаю, конечно, с ее помощницей Аней. Мне была подарена бутылка шампанского на Новый год.
— Какого?
— "Усадьбы Дивноморское", мой друг!
— Ты представляешь, какой сейчас это вызовет резонанс?
— Я сейчас хочу, чтобы ты понимал, на духу рассказываю тебе, — наконец-то мы оседлали любимого конька, — что я дзюдо любил и до. "Усадьбу Дивноморское" — Марселан, Сира, West Hill Blend, мой друг, Пино Нуар хуже — я регулярно покупаю последние несколько лет. Ты об этом узнал, Василий, я знаю, как, но я не буду спрашивать! Ты не знал, что есть это вино, что виноградники Титова, что там вложился еще кто-то — а я знаю, кто там вложился, я просто этим интересовался. А ты посмотрел черти что в ютьюбе.
Поэтому, ребята, еще раз хочу сказать, что на слепых дегустациях вино выигрывает множественные призы. Я люблю это вино. Безотносительно, так сказать, акций, которые взлетели после заявления Путина и так далее.
Еще вопросы, Василий?
— Острые?
— Любые! Знаешь, вот по поводу Кабаевой — сейчас вот эти заголовки и все такое прочее — я очень хочу, чтобы вернулась история с ее фестивалями "Алина", потому что там сейчас пауза, но это понятно, пандемия.
— И фонд, собственно говоря.
— И фонд, да. Потому что я воочию видел, наблюдал, как с разных уголков Российской Федерации приезжают эти мальчишки и девчонки, совершенно такие пигалицы, не просто счастливые, а феноменально счастливые! Поэтому я как человек, который с Алиной это все начинал в свое время, и в качестве комментатора, и в качестве ведущего – вот у меня был момент, кстати говоря: вот мы вспоминаем Валентина Иосифовича Гафта, то есть опять же мы сидим, вот как с тобой, смотрим в 2015 году фестиваль "Алина", где Гафт читает письма московских школьников, которые ушли на фронт и не вернулись. Вот он сидит со мной, мы гости, то есть он принимает участие еще и как артист, и мы видим пленку, и так далее. А я в этот год — обычно я что-то делаю, а в этот год я ничего не делал, просто я пришел гостем. Подарил букет алых роз организатору фестиваля, Алине Маратовне, и, значит, сижу, и глаза просто на мокром месте, потому что это невозможно.
Человек пишет письмо: "Мама, я никогда не целовал девушку", а там танки… Я сижу и просто в три ручья рыдаю. Со мной сидит Гафт, смотрит на себя и тоже рыдает. И мы вот встаем, украдкой вытирая слезы, зажегся свет уже, и по дороге на банкет он отвернулся, я говорю: "Валентин Иосифович, можно я вам руку пожму?" А он говорит: "Дима, а знаешь, ты кто? Ты Шаляпин!" Я ***** (офигел), извините за мой французский. "Вот, — говорит, — ты в своем деле Шаляпин". У меня сердце зашлось. Это грандиозно, понимаешь, комплименты этих людей.
А в тот же самый день, через десять минут, я поперся здороваться с еще одной, светлой памяти, увы, ушедшей от нас недавно Галиной Борисовной Волчек. И я такой: "Галина Борисовна, я Дима Губерниев". И она говорит: "Я что, бабка старая, что ли, тебя не знаю?" И потом, естественно, были какие-то общения, точно так же с тем же Табаковым, потом с Джигарханяном, тот же Ширвиндт сейчас делает. Они невероятным образом поддерживали!
О работе в казино
— Думал ли ты о том, когда мечтал о работе в казино, что у тебя впереди Гафт, Табаков, Ширвиндт, Тарасова?
— Во-первых, в казино я многих видел. Аллу Борисовну видел один раз. Она приходила в "Карусель", по-моему, тогда.
— Карты или автоматы?
— Я уж не помню сейчас. Я потом, кстати говоря, с Александром Гаврилычем же много дружил, моя на тот момент девушка была близкой подругой Юли, и все вот эти рождения, крестины, свадьбы были, так сказать, на моих глазах. Я был вхож в компанию. И там была потрясающая одна история: у меня ж есть две фотки, я ж их показывал.
— Из казино?
— Не из казино, а из диско-клуба. Где сейчас Сбербанк на Тверской, там был диско-клуб "Карусель". И я поперся два раза делать фотографии. Точнее, я хотел сделать три, я не застал Настю Макаревич, в которую был тогда влюблен, и группа "Лицей". Я сказал Насте, что я с детства за "Лицей". "Весь день у окна, все говорит о том, что это весна". "Домашний арест", ну что ты, это топ, первый альбом. Ну Макаревич же Алексей, тоже светлой памяти, и Сапунов. Люди, видишь, как уходят.
— Опять же за давностью лет — фишечки-то под подошву прилипали в казино?
– Я их воровал безбожно! Тебе показать сейчас? Я могу показать! Я показывал это уже, и сейчас тебе покажу. Нет, ну подожди, ну как прилипали? Тогда не было камер, камеры висели только над столом, и те люди, которые бросали фишки, их поднимать было запрещено сотрудникам, потому что это собственность казино. Фишки были на 50 рублей, на 100 рублей, на 500 рублей, а доллар тогда был, я не помню, ну шесть, наверное. Понятно, что тогда 100 рублей — это были деньги. Ты просто встаешь, наступаешь и вот так отходишь. Потом роняешь ручку, поднимаешь, у девочек это все меняешь.
У меня была самая главная история, когда был такой гендиректор, Кутов была его фамилия. И вот он стоит с кучей фишек, одну из них роняет, я так наступаю. Ему говорят: "Слушай, ты фишку уронил!" Он такой: "Где?" И я тоже: "Где? Давайте вместе смотреть! Где? Да е-мое, где фишка? Нет фишки!" И потом было главное вовремя уронить фишечку, поднять ее. А еще, знаешь, я чем занимался? Я беседовал с клиентами.
— Психологическая помощь?
— Когда люди выигрывали, ты просто говоришь: "Комбинация! Комбинация 14 — зеро!", а он говорит: "Ты видел? Офигенно! Комбинация 14 — зеро!" А сам выиграл 20 тысяч долларов, и — раз! — тебе там 200. А это половина твоей месячной зарплаты. А потом все такие: "Димон, делись! Нас же целая смена тут, десять человек". Я говорю: "Чуваки, а вот до этого ребята выиграли по полтосу. Что, было сложно посмотреть, у них там была комбинация красное все время?" Они говорят: "Ну мы не можем так".
— То есть у тебя уже тогда были задатки?
— Я всегда беседовал с клиентами, потому что люди хотят поговорить. В основном все охранники стояли такие: "О, а че делать?" Беседовать надо, беседовать!
А самые такие моменты были, когда… Ну, с одной стороны, знаешь, как говорят — о покойниках либо хорошо, либо никак: когда бывший мой ректор Валерий Кузин там проигрывал все что можно, они ж тогда мне стипендию за последний курс просто не выдали, да и все, за последний месяц. И он приходил часто в казино, будучи сильно пьяным, подходил ко мне так часто и говорит: "Я тебя где-то видел". А он мне три дня назад красный диплом вручал! Это было очень смешно.
И вот так тоже ронял фишки, ты их так поднимал и думаешь: "Ну ладно, хрен с тобой, считай, стипендию заплатил". Я всегда, когда это вспоминаю, сейчас мне все такие люди, которые его знали — Матыцин или Сейранов — такие: "Дим, ну что вот ты?" Я говорю: "Ну это же правда!" А правду говорить легко и приятно, Василий.