Президент Федерации лыжных гонок России Елена Вяльбе в интервью РИА Новости рассказала, почему не осуждает Александра Большунова за публичное проявление эмоций, когда наши лыжницы будут готовы бороться с Терезой Йохеуг, каков медальный план на Олимпиаду, и что – единственное – действительно трудно в работе президента федерации.
"Если бы Саша проиграл в честной борьбе, он бы не стал плакать"
- Сезон получился более, чем эмоциональным. А уж про чемпионат мира и говорить нечего. Тут и слезы Непряевой и Ступак в командном спринте, и ликование Большунова в скиатлоне, ну и мужской марафон, конечно. Наши лыжники и лыжницы выглядели настолько эмоциональными, что это даже казалось непривычным для нашего спорта. Но ведь и вы – очень эмоциональный человек. Они такие потому, что у них президент такая?
- О, господи! Никогда об этом не задумывалась (улыбается). Но мне кажется, это же хорошо, когда люди на самом деле могут и радоваться, и горевать. Меня, правда, учили не выставлять слезы напоказ. Но здесь и не было таких слез, чтобы человек просто проиграл и заплакал. Это были слезы горести, а это другая история. Мужские 50 километров, я думаю, на долгие годы останутся в памяти.
- Вы говорите, что вас учили слезы не показывать, но это не всегда удавалось, верно?
- Я вообще очень плаксивый человек. Думаю, это меня и спасало много раз. Потому что когда ты можешь поплакать, тебе становится легче.
- А на людях можно плакать?
- Я сейчас на людях больше плачу от радости. И даже не то, чтобы я плакала в обычном смысле. Это просто эмоции, которые выходят со слезами.
- И вот могучий мужчина Александр Большунов, настоящий богатырь, сидит, прислонясь к рекламному щиту, и рыдает. В прямом эфире, идущем на весь мир. Вы как президент федерации, осуждаете его за это?
- Нет, что вы?! Как я могу осуждать человека за эмоции?!
Александр Большунов
- Да запросто. Очень многие ваши коллеги до сих пор считают, что наш спортсмен должен быть как кремень!
- Я миллион раз говорила, говорю и буду говорить: спортсмен – не робот. Это такой же человек, который имеет сердце и душу. Я уверена, что если бы Саша проиграл в честной борьбе, он бы не стал плакать. Да, он был бы хмурый и злой, но не показал бы слез, потому что у него была бы просто внутренняя обида за поражение. А здесь была горечь от подлости. Соперник некрасиво поступил. Я уверена, конечно, что Клебо не хотел этого столкновения, не осуждаю его за то, что он сделал это специально. Безусловно, неспециально. Но когда именно таким образом забирают золотую медаль, конечно, это горько.
- То есть если здоровенному мужику надо поплакать, пусть поплачет?
- Да. Пусть там это оставит.
- А вот Татьяна Сорина сказала, что все свои слезы оставила до родов. До родов – чуть что, в слезы. А родила – и как рукой сняло.
- Да, она была очень слезливой. Ей бы еще немножко суету убрать, и будет все совсем хорошо (улыбается). Потому что она периодически чересчур много суетится. Особенно в спринте.
"Перед Олимпиадой менять тренеров нельзя"
- В этом сезоне у нескольких наших лидеров были травмы: Спицов, Устюгов, Непряева, Сорина... Без травм спорт не бывает, но в этом сезоне как-то чересчур. Какая-то причина привела к такому травматизму?
- Причины, конечно же, не было. Это просто цепь очень неприятных случайностей. Знаете, когда всё плохо, говорят, что жизнь – как "зебра" или как рояль. Так вот хочется все-таки ходить не по "зебре", а по роялю, потому что там белых полос, белых клавиш, побольше, чем черных. Хочется, чтобы на следующий год мы оказались именно на белой полосе, и нас миновали бы такие неприятности.
- Так, может быть, неплохо, что всё это случилось в этом году, а не в следующем?
- Если бы я общалась со Всевышним напрямую, может быть, я бы знала, что сейчас мы все эти испытания прошли, и на следующий год он нам скажет: "Ребята, вы будет спокойно тренироваться, и на что натренируетесь, то и покажете". Это было бы здорово (улыбается). Потому что такие происшествия, конечно, и из физической формы выбивают, и в целом бьют по всей команде. "Боже, да что такое? Сглазили нас, что ли?" Хотя я часто говорю спортсменам: "Сходите в церковь". Я считаю, что надо немножко обращаться к Богу. Я не говорю, что они должны быть глубоко верующими людьми. И, честно говоря, сомневаюсь в том, что кто-то из них ходит в церковь. Да и времени у них на это нет. Но, я думаю, нашей команде не помешало бы лишний раз зайти в церковь, постоять у иконы и попросить у Бога здоровья. Здоровье – главное, потому что ничего другого, по большому счету, спортсменам и не надо.
Александр Большунов и Елена Вяльбе
- А как вы к Богу пришли? Ведь вы росли в те времена, когда это не поощрялось.
- Совсем не поощрялось. Я крестилась, когда была взрослым человеком, в 22 года. Пошла в церковь очень осознанно. Мне кажется, с возрастом люди становятся более мудрыми и более смиренными, что ли. Набираемся опыта, читаем другие книги, становимся спокойнее и приходим в храм.
- Что ж, на Бога надейся, а сам не плошай. На ваш взгляд, полностью ли оправдывает себя система подготовки сборной, разбитой на несколько групп? Подходит ли такая система для олимпийского сезона?
- Знаете, когда я 11 лет назад пришла работать в федерацию, я была противницей того, что уже тогда были 2-3 группы. Я говорила, что раньше было иначе, что мы все ездили одной командой, и так далее. Но я сразу же поняла, что у нас-то команда была – всего восемь человек. Восемь женщин, восемь мужчин. И там, и там по два тренера. Сейчас стало гораздо больше гонок, в том числе на чемпионате мира и на Олимпийских играх. Когда я пришла в спорт, было четыре гонки на чемпионате мира. Когда уходила, их стало пять. Сейчас их уже шесть. Соответственно, команда у нас выросла в смысле количества спортсменов. И что касается Кубка мира, то когда я пришла в сборную, было всего 9 этапов. Сейчас – уже жесть какая-то! За сезон – сорок с лишним гонок. Организм человека не может выдерживать каждый год такую соревновательную нагрузку.
- Хорошо, требовалось увеличивать численность состава. Но зачем разбивать его на группы?
- Вот послушайте. Одному или даже двум тренерам нереально уследить за двадцатью спортсменами. Каждому надо уделить внимание, каждому объяснить технику, каждому заглянуть в глаза, чтобы понять, он на самом деле устал или обманывает тебя.
- Так а в чем проблема? Собрали 20 спортсменов и дали им не двух тренеров, а, скажем, семь. И пусть таким табором кочуют с места на место. Группы-то чем хороши?
- Но не может быть семь старших тренеров в одной группе! И семь помощников не помогут одному. К старшему тренеру приходит спортсмен, чтобы поговорить. Не ко второму тренеру, у второго другая функция. А есть еще проблема, что если мы приехали таким составом – 20 женщин и 20 мужчин – то мы в одном месте не можем даже в баню нормально сходить! Потому что мы мешаем друг другу. Очень мало, где есть большие залы для силовых тренировок. Даже небольшие группы приходится разбивать. Мужчины в одно время идут в зал, женщины в другое. Кажется, это маленькие проблемки, но они перерастают потом в большую проблему. Ну и есть такой момент, что одна из групп, например, выступает на чемпионате мира лучше, чем другая. Значит, лучше подготовились. Это борьба и между тренерами, и между спортсменами. Если у одного что-то не получится, то другой подставит плечо.
- И вот на протяжении олимпийского цикла существует несколько групп тренеров. И выясняется, что группа тренера X показывает лучшие результаты, чем группа тренера Y. А через год Олимпиада. Так, может, всех вот к этому X?
- Ни в коем случае! Перед Олимпиадой менять тренеров нельзя, особенно если эти тренеры работают по разным системам. Если нам нужно избавиться от спортсмена, то именно это и надо сделать (улыбается).
"Сейчас в команде у нас нет никого с деревянной головой"
- Вы говорили в одном из интервью, что каждая федерация подает в Минспорта свой медальный план на главные турниры. Когда от вас ждут олимпийский медальный план?
- После Олимпиады каждая федерация сдает в министерство спорта целевую комплексную программу (ЦКП). На основании этой ЦКП нам выделяются деньги на все эти четыре года. Это такой один большой документ, в котором ты пишешь, что необходимо, чтобы получился результат. Как я это называю, свои "хотелки". Там написано, что мы собираемся делать, где ездить, что нам необходимо. И там, безусловно, есть ежегодный медальный план. Сразу на четыре года. Сейчас ЦКП до 2022 года есть и у нас, и в министерстве спорта.
- И что там написано по поводу Олимпиады?
-То же самое, что было на этом чемпионате мира. То есть одна золотая, одна-две серебряные, одна-две бронзовые медали.
- А не странно ли вам как спортсменке, что эти пресловутые планы вообще существуют? Это же спорт! Кто мог предположить, например, что Клебо заденет Большунова так неудачно, что сломается палка? Как вообще можно составлять такие планы?
- Я вообще считаю, что медальный план - это не совсем правильно. В первую очередь сам спортсмен должен ставить себе цель, а мы должны помогать ему прийти к этой цели. Но если в нашей стране это устроено именно так, если это нужно даже не для бюрократии, а для некоего порядка, то пусть будет так. Я к этому абсолютно спокойно отношусь. Мы вот раньше писали свои личные планы. Это было такое распоряжение, как его...
- Госкомспорта?
- Да. Госкомспорт, господи (смеется)! Нам выдавали бланки тренировочного плана. Сначала его для тебя заполняет тренер, пишет, что ты должен выполнить. А ты в другой графе сам заполняешь, что ты выполнил в течение месяца. А потом переворачиваешь, и на другой стороне пишешь что-то вроде личного медального плана. И я, попав в сезоне-1988/89 в сборную, написала: "1-6 место на чемпионате мира". Или даже 1-3 место. Точно первое место присутствовало. Меня Грушин (главный тренер сборной СССР) тогда спросил: "Ты вообще нормально себя чувствуешь? У тебя всё в порядке с головой?" Я говорю: "А что я должна была написать?" Он в ответ: "Ну, участие". Я говорю: "Александр Алексеевич, я не хочу ехать, чтобы участвовать в чемпионате мира. Я хочу там как-то ярко выступить!" Он говорит: "Ну, смотри. Твои проблемы". (На ЧМ-1989 в Лахти Елена Вяльбе выиграла гонки на 10 и на 30 км). Сейчас, конечно, ребята и девчонки такое не пишут.
Мастер спорта международного класса Елена Вяльбе перед стартом 4-го этапа Кубка мира по лыжным гонкам.
- А если бы им предложили такое написать, все как один написали бы про 1-6 место на чемпионате мира или на Олимпийских играх?
- Нет. Это тоже зависит от характера человека. Они все далеко не дураки. Кто-то мог бы себе представить, что если попадет в эстафету, то мог бы написать 1-3 место. А многие написали бы 4-6 место. А кто-то написал бы 6-10 место. Сейчас в команде у нас нет никого с деревянной головой.
- То, что не дураки, конечно, хорошо. И вообще, с одной стороны, сборная в порядке. Безусловно, вторая команда в мире. Но, с другой стороны, также безусловно, пока не первая. Большие победы на регулярной основе одерживает только Большунов. На ваш взгляд, вопрос скольких лет – сравняться с Норвегией? Не вечно же они будут выигрывать 10 гонок из 12?
- Я не думаю, что кто-то может дать стопроцентный ответ. Мы за последние десять лет сделали очень большой шаг вперед. И когда злые языки говорят, что есть один Большунов, а больше никого нет, то я могу ответить только одно. Гении рождаются редко. Но в целом наша команда будет на это способна. И если говорить не о мужской, а о женской команде, то она уже на следующий год может совсем хорошо конкурировать с женской норвежской сборной. Безусловно, у них есть лидер, Тереза Йохеуг, которая на три головы выше даже своих соотечественниц. Но есть, я думаю, три девчонки в нашей команде, две-то точно, которые уже сейчас понимают, что и с ней можно бороться. А это придает моральные силы и всем другим.
- Тогда не слишком ли скромен медальный план на Олимпиаду, в который входит она золотая медаль? Может быть, если дело обстоит именно так, как вы описываете, следует представлять себе этот план более объемистым?
- Я имела глупость перед Олимпиадой в Сочи говорить о том, что мы можем выиграть гораздо больше, чем в итоге выиграли. Мы на тех Играх остались с одной золотой медалью. Где-то досадное падение, где-то на финише не разобрались. Ну и для того, чтобы потом не было стыдно, думаю, будет достаточно писать то, что мы вписали. Всё нормально.
"Мне трудно, несмотря на то, что все думают, что я такая жесткая, расставаться с людьми"
- От чего больше всего устает президент федерации? Что сложнее всего в вашей работе?
- Да что ж в ней сложного-то?
- Не знаю! Может, и ничего, потому и спрашиваю.
- Не знаю, что у меня сложного (смеется). Я, наверное, до сих пор устаю от какой-то новой бюрократии. От каких-то никому не нужных бумаг. От того, что зачастую мы готовимся к одному, а получаем другое. Вот приходят новые руководители. Я знала одного, второго, третьего. Со всеми отличные отношения. Но каждый раз какие-то новые правила. Я работала 11 лет советником губернатора. И мы работали все эти годы одинаково (смеется). Сделали вот так, и дальше ничего не меняли. Если нужно было, только улучшали. Но сейчас так не получается.
- То есть тяжелее всего вам даются бюрократические процедуры?
- Я люблю свою команду, я люблю быть рядом с ними. И мне трудно, несмотря на то, что все думают, что я такая жесткая, расставаться с людьми. С которыми мы были вместе в команде. Это и спортсмены, и сервисеры, и врачи, и так далее. По разным причинам приходится с людьми расставаться. А я люблю идти в долгую. Я понимаю, что спортсмены не могут всю жизнь бегать. И не у всякого может быть такой результат, что он способен и два, и три, и пять, и десять лет оставаться в сборной. Вот это – да, трудно. А всё остальное – несложно.