Сергея Давыдова называют главным соперником "Хрустального" в женском фигурном катании. Перспективный тренер, чьи ученики уже уверенно овладели элементами ультра-си, в интервью Василию Конову на YouTube-канале KonOff рассказал об уходе своей ученицы к Этери Тутберидзе, что нужно делать, чтобы быть номером один, о диетах и слезах, прыжке в пять оборотов и о том, что можно за тренировку сделать 500 прыжков.
— Корректно ли говорить, что ваша группа — основной конкурент группы Этери Тутберидзе и "Хрустального", или это в большей степени на перспективу и такой аванс?
— Я думаю, здесь сравнение не корректное. Они работают, мы работаем, каждый двигается вперед по своей линии.
— Но так получилось, что в это межсезонье линии пересеклись: Лиза Берестовская предпочла перейти в "Хрустальный" для работы с Этери Георгиевной. Для вас это стало сюрпризом, шоком или вы были готовы к этому?
— Да нет, мы, конечно, всегда готовы к таким переходам, потому что там результат сейчас лучше.
— Но там и выше конкуренция.
— Конкуренция — это и есть результат. Там, где конкуренция, там и результат. Это выбор Лизы и родителей, здесь я не могу ничего сказать, как они на это смотрят, как они это видят.
— Это выбор именно Лизы? Или ее родителей?
— Я не могу сказать. Скорее всего, пока они дети, за них выбирают родители. Это же все-таки не взрослый человек, это еще подросток.
— Не пробовали уговорить остаться?
— А зачем? Если человек решил, если у него в подсознании уже есть это решение, если он хочет перейти, то ему лучше перейти, потому что это будет не работа.
— Но вы же можете привести какие-то аргументы, обосновать. Вы же вложили в нее достаточно много. Она пришла с чем — с двойными прыжками, правильно? Вы довели ее до определенного уровня.
— Многие люди считают, что они своего тренера переросли, что им надо идти дальше — это такое вот основное мнение.
— Тамара Николаевна Москвина мне рассказывала, что в этой ситуации она делает максимум для того, чтобы спортсмена сохранить: "Я столько в них вкладываю — и отдаю другому тренеру готовый материал, который идет и выигрывает медали. Зачем? Я должна где-то себя ужать, но довести до конца, до тех целей, которые мы намечали вместе со спортсменом".
— Ну как вы себе это представляете? Человек не хочет у тебя заниматься, человек принял решение заниматься у другого тренера. Я это называю "насильно мил не будешь". Ты глобальную, большую работу так не сделаешь просто.
Что такое большая работа? Вот человек приходит — он тебе доверяет, он тебе в глаза заглядывает, он ждет от тебя каких-то подсказок, ищет чего-то, что ты ему дашь, что ему поможет. Если человек нацелился идти в другое место, ему лучше пойти, потому что это в дальнейшем будут постоянные конфликтные ситуации, спортсмен станет находить в тренере что-то не то, какие-то проблемы — что-то он ему сказал не так и так далее. Это было, есть и будет, поэтому я считаю, что если ты уже решил у себя в голове, то надо переходить.
— Расстались нормально?
— Если можно так сказать — да. Без ругани абсолютно.
— А поставили вас перед фактом родители или Лиза? Кто сказал?
— Ну, вообще мы узнали раньше.
Елизавета Берестовская с тренером Сергеем Давыдовым.
— Не самая красивая ситуация получается, если вы узнали со стороны, а не от них.
— Мир фигурного катания такой, что, если ты только за порог вышел, уже все знают, что ты вышел за порог. Тем более и Лиза, и ее мама прекрасно понимали, что, как только они появились в школе № 37, уже мы знаем об этом. Поэтому просто расстались.
— Получается, что сейчас главной звездой в группе становится Софья Самоделкина?
— Я бы так тоже не говорил. Я не считаю, что Софа — звезда или еще что-то. Лидер группы — может быть, но они должны четко понимать: они выходят на лед — звезда ты, лидер — у тебя есть работа, ты ее должен выйти и выполнить. Это самое важное. Лидер группы? Ну да, наверное.
— Софа в этом сезоне справилась с поставленной задачей?
— Я считаю, что нет. Софа подошла к юниорскому первенству России просто в великолепной форме, и я, конечно, ждал от нее прям максимум. Но появились два четверных, и, конечно, чуть-чуть она на первом прыжочке потеряла концентрацию, но потом взяла себя в руки, все докатала. Но вот этот элемент, конечно, откинул ее глобально назад.
Была ошибка и в короткой программе, но не такая значительная. Но на тот момент она была готова очень хорошо, поэтому я считаю, что она не все выполнила в этом сезоне.
— Четверной риттбергер входил в задачу того, что нужно выполнить в сезоне?
— Мы его делали на тренировках, мы делали и на первенстве России на тренировке, но поставить его в программу в задачу не входило.
— Подождите, вы же поставили на Москве.
— Мы попробовали. Но вы поймите, постановка риттбергера убирает один сальхов. Что такое, в моем понимании, поставить — это добавить еще один четверной, а мы меняли один на другой, более сложный, более дорогой. Поэтому, наверное, не поставить, а внедрить его в программу — да, мы планировали, мы хотели, но риттбергер — прыжок реберный, как и сальхов, а реберные прыжки требуют очень большой концентрации, поэтому и аксель не всем дается из-за этого, потому что ходом вперед и с ребра. Чуть-чуть, немножко не туда уехал — и уже сложно себя дальше поймать.
— Как уберечь Софу?
— Никак. Работать. Не надо ее беречь — Софа спортсмен, она приходит, работает, трудится. Надо налаживать отношения. Я не могу сказать, что у нас с Лизой были плохие отношения. Мы ко всем одинаково относимся, будь это Лиза или Софа.
— Просто если в ситуации с Лизой это инициатива спортсменки, то, например, Софа может оказаться в ситуации, когда инициатива будет исходить от любого другого тренера, который сделает шаг навстречу и предложит условия лучше, чем в ЦСКА.
— А почему в ЦСКА плохие условия? В ЦСКА просто прекрасно все.
— Нет, условия прекрасные, но можно же предложить лучше. Можно предложить особняк на Рублевке.
— Давайте начнем с того, что если кто-то и может предложить, то это "Хрустальный". Сейчас пойти куда-то в другое место — это шаг назад. Наверное, шаг назад или, по крайней мере, огромный риск, так скажем. Я не берусь судить, может быть, и не шаг назад, но большой, глобальный риск, потому что получается, что ты идешь туда, где еще ничего не сделали, и неизвестно, сделают ли. Соответственно, ход один — туда, где сделали и делают из года в год, и хорошо делают. Поэтому особняк ей вряд ли там предложат, а все для того, чтобы выигрывать, занимать первые места, вставлять в программу четверные, качественно кататься, у нее есть в ЦСКА. Абсолютно все условия.
Пятьсот прыжков за тренировку
— По поводу еды. Последние несколько недель все бурлит по поводу блокаторов гормонов, о которых сначала в английской прессе заявила бывшая российская фигуристка, затем эту тему подхватил американский журналист, и, собственно, все опять забурлило, что девочек в России не кормят, не дают им развиваться.
— Я про гормоны ничего не знаю, честно. Не имею понятия и даже представления, что это такое, мне и не надо об этом знать. По поводу питания — ограничения питания существуют, но это не только в фигурном катании. Ты должен держать правильный вес, чтобы он потом работал на тебя. Вот это единственная цель, которую преследуют, в общем-то, все.
— Критическое изменение веса какое? Когда начинают сбиваться прыжки на вращениях? Двести грамм, пятьсот, килограмм?
— Для кого как. У всех разная мышечная консистенция, кто-то может чуть-чуть больше вытянуть, а кому-то 300 грамм уже критично.
— То есть реально 300 грамм могут повлиять?
— Могут. Что касается четверных прыжков, то там, конечно, все очень на тоненького. Настолько выверенные движения должны быть, настолько одинаково правильные, что если ты где-то чуть-чуть не успеваешь — все. А это, соответственно, немножко — 300 грамм. Я не говорю, что 100 грамм, конечно, повлияют, но какие-то видоизменения произойдут. Грубо говоря, чересчур много воды выпил — это уже будет играть роль.
— Выходите с тренировки и видите, что кто-то из ваших учеников сидит, ест шоколадку и запивает газировкой. Что скажете?
— Такого нет. Если кто-то ест шоколадку и запивает газировкой, они это делают так, чтобы никто не видел и чтобы это никак не отражалось на их форме. Я могу не заметить, как они едят шоколадку, но я точно замечу, что вес прибавился и что-то идет не так.
— У Софы сейчас в арсенале в боевой готовности какие четверные?
— Мы запрыгали тулуп недавно. Софа сейчас делает хорошо аксель, тулуп и сальхов. Мы сейчас плотно взялись за риттбергер: приходим, быстренько все по три-четыре раза делаем, чтобы оно прям штамповалось, и уходим на следующий четверной, то есть чтобы мы успевали цеплять еще один элемент и полноценно над ним работать. Сейчас вот мы взялись за риттбергер, и я думаю, что тоже осилим.
— Я читал о том, что Софа говорила, в какие-то моменты она до 500 раз в день прыгала аксель. Это реально?
— Софа, наверное, округлила. Я не могу сказать, что было 500 раз. Знаете, мы были в Первоуральске, я помогал там с техникой и взял с собой Софу. У нас было две тренировки по полтора часа, и мы все время тратили на отработку акселя. Сколько за полтора часа можно прыжков сделать… Ну, наверное, столько примерно и делали. Не могу сказать точно — 400, 500…
— Сколько раз из этих пятисот Софа падала?
— Мы напрыгивали и двойной аксель. Софа падала мало, потому что мы поднимали высоту, мы поднимали отталкивание, мы поднимали правильный толчок, грамотный, поэтому Софа падала немного. При этом к концу мы уже начинали тройной аксель делать.
— Я просто к тому, что когда ты за 15 минут упал десять раз, ты уже на 16-ю минуту будешь заходить и у тебя в голове будет мысль: "Ну как? Опять сейчас я упаду".
— Нет. Как бы вам так понятно сказать… Софа говорила о 500 двойных акселях. Софа с двойных акселей не падает — она может его сделать кривым, косым, низким, выехать с касанием. Упасть с двойного акселя достаточно сложно, но можно, если ты меняешь прыжок, поэтому, конечно, падения были.
Но тройной аксель в принципе никто не дает 100 раз. Задача тренера — грамотно подвести к сложному элементу, чтобы как раз его не делать 100 раз, потому что, если у тебя не наработано какое-то движение, не наработан толчок, не наработано нужное движение рук и ты закидываешь ребенка в тройной аксель, конечно, он будет падать.
— С руками вверх проще или сложнее прыгать?
— Мы пришли к мнению, что проще. Я думаю, что сейчас не только мы, "Хрустальный" тоже к такому мнению приходит, потому что тут два нюанса: руки — это балансировка воздуха и дотяжка наверх. То есть в принципе если правильно, грамотно пользоваться руками, то это только плюс, а не минус.
— Какие еще козыри есть у Софы?
— Где-то в интервью мы уже говорили, что Софа — она очень сбалансирована. Конечно, у нее есть слабые места, которые мы подтягиваем, дотягиваем, стараемся сделать лучше, скрыть и так далее, но назвать ее где-то в каком-то месте провальной я не могу.
"Хочешь выигрывать — учи четверные"
— Сколько человек сейчас у вас в команде?
— Она не меняется: у нас четыре человека, пять человек с удочкой еще, где работает Евгений Викторович.
— Евгений Викторович — это тот человек, который попал в кадр на знаменитом прыжке в пять оборотов?
— Да.
— Зачем? Это такой был хайп или вы реально смотрите?
— Слушайте, мы не ожидали, вот реально, мы не ожидали, что будет какой-то там…
— Ну как? Вы выкладываете видео...
— Дело в том, что в кругу фигурного катания все прекрасно понимают, что прыжок на удочке — это не прыжок. Вы просто не прочувствуете, насколько сильно вас держит человек, и не увидите этого. Это может понять только человек, который с удочкой.
— Евгений Викторович.
— Да. Ну, таких людей много, у нас — Евгений Викторович. Только человек, который работает с удочкой, знает, насколько сильно фигурист тянет, насколько сильно он держит и насколько прикладывает усилие, чтобы максимально помочь Максиму Белявскому. Но опять же: мы не преследовали цель, чтобы это вот так раздулось. В какой-то момент я сказал Максиму: "Все, заканчивай. Вот эти люди, которые приезжают, интервью у тебя около дома берут, — это все ни к чему". Мы же не первый раз пробовали, поэтому тут не было ничего такого.
— Нет, здесь все хорошо получилось, эффектно.
— Получилось. И до этого получалось. Просто потом я смотрел, много показывали пятерные на удочке, но тут есть четкая разница, люди фигурного катания поймут, о чем я говорю: либо тренер разгоняется, глубоко вдыхает и изо всех сил держит ребенка, пока силы не кончаются, потом его опускает, либо он чуть-чуть помогает поднять высоту, немножко поддерживает, и это называется мини-помощь.
— В ролике, который был выложен, как было на самом деле?
— Там было не сильно, это точно.
— Максим что, прыгает сейчас уверенно и стабильно?
— Максим в принципе неуверенно и нестабильно прыгает, потому что растет, и больше растет не телом, а головой. Я жду, когда он все-таки повзрослеет и начнет относиться к делу правильно. Максим пока не понимает, как отнестись правильно к своим возможностям, но возможности у него очень большие.
— Вы как тренер жесткий, авторитарный? Деспот и тиран или все-таки мягкий, спокойный, рассудительный?
— Я строгий. Тут же тоже надо понимать, что такое деспот и тиран. Да, мы требуем.
— Ну условно, если парень не выполняет какой-то элемент, вы можете обратиться к нему как к девочке и назвать его женским именем, как было на одном из соседних катков?
— Я, конечно, могу пошутить на эту тему, но не с целью обидеть, а чтобы какая-то реакция была правильная. Но, если я вижу, что это обижает, я, конечно, этого делать не буду.
— В чем основная сложность, помимо дисциплины, в работе с ребятами?
— Я думаю, что это — самая основная задача. Вот такая халатность у них присутствует. Халатность на тренировках, халатность на стартах: они могут музыку забыть и приехать на соревнования, то есть какая-то недисциплинированность. Скорее не халатность, а рассеянность, что ли. Хотя у меня есть такой мальчик, как Лев Лазарев, который идеален вообще.
— Этот сезон у него удачный.
— Да, он запрыгал и четверной тулуп, и аксель, и лутц мы сейчас учим. Я думаю, его ждет огромное будущее, если все пойдет так и дальше.
— Если подводить глобальные итоги сезона для вашей группы, на какую оценку — три, четыре, пять, пять с плюсом, пять с минусом?
— Я бы не ставил оценку.
— Хорошо. Сколько ребят выполнили задачу на сезон? Кем вы довольны, а кто недоработал и кому нужно прям так серьезно браться за ум?
— Ну, вот Макс Белявский недоработал, и он об этом сам знает, это не секрет. Даже не недоработал — он свой ресурс не использует, а глобально он у него просто колоссальный.
Если брать Льва Лазарева, то один старт он просто классно отъехал: с первого раза сделал аксель на элементах, чего я, в общем-то, не ожидал.
В целом могу сказать одно: все сдвинулись с места. За этот сезон, что для меня показательно, все перешагнули вот эту линию. Аня Фролова взялась плотно за четверной, мы в прошлом году так же плотно какое-то время работали, потом она как-то отошла в сторону, а сейчас я вижу, что она прям хочет. Ксюша Цибинова стала аксель учить. То есть это даже не конкретно каждого спортсмена касается, а это касается всей системы. Мы всю систему взяли с тройных и перетащили на четверные, и все это приняли и поняли. В нынешнем фигурном катании путь один: хочешь выигрывать — учи четверные.
— Только ультра-си?
— Да.
Смена гражданства из-за конкуренции с Плющенко и Ягудиным
— Вы же на тренировках в бытность спортсменом четверные прыгали. Почему не рискнули ни разу в официальной программе?
— Потому что плохо прыгал, скорее всего.
— Не было уверенности, не хотели рисковать?
— Конечно. На это есть тренер. Наверное, не было возможности поставить его, потому что в какой-то год я хорошо тулуп делал на тренировках, на чемпионате Европы даже на тренировке хорошо делал.
— Это когда четвертым были?
— Да. Чтобы просто приехать и делать, ты должен им владеть, чтобы заранее тебе тренер его поставил в программу. Потому что это лотерейный билет — ты сегодня его сделал, и тренер тебе говорит: "Ну, давай, пойдем, а вдруг получится?"
— Как спортсмену, который начинает свой путь и попадает в эпоху противостояния Ягудина и Плющенко, — какие эмоции были, когда вы видели их прокаты и смотрели со стороны на свои?
— Тогда, наверное, не могу сказать, что у меня какие-то эмоции были. Я понимал, что ребята лучше, но на тот момент я не понимал, что ребята лучше работают. Сейчас я очень хорошо осознаю, что тогда таланта было, конечно, мало, надо было трудиться, впахивать от и до.
— Решение о смене спортивного гражданства легко далось?
— Не тяжело. На тот момент я понимал, что с Плющенко и Ягудиным бороться будет тяжело. Когда поступило предложение (поспособствовала Нина Ивановна Ручкина), я его принял, чтобы выступать на крупных турнирах.
— Тяжело было обратно гражданство получить?
— Да, это было сложно. Помогали знакомые. Адвоката нанимали, который занимается такими делами. Учитывая наш график работы, было сложно в плане времени, потому что это, конечно, надо было отлучаться, ехать куда-то в Подмосковье, в какие-то специальные места, где все это делается.
— Может ли сложиться такая ситуация, когда вы кому-то из своих спортсменов посоветуете сменить спортивное гражданство ровно для того, чтобы иметь возможность ездить на крупные старты?
— Может, почему нет. Спортсмен должен иметь жизнь. Детям у нас сейчас 13-14 лет, они почти всю жизнь на коньках, с трех-четырех лет. Вот представьте, сколько ты времени потратил. У нас же, в частности, есть девочки, которые прекрасно владеют всеми тройными, но, учитывая нынешнюю конкуренцию, здесь не пригождаются.
— Сейчас в олимпийский сезон мы входим с Загитовой, Медведевой, Трусовой, Щербаковой, Косторной, Валиевой, Самоделкиной, Туктамышевой, то есть это вот восемь человек на три места в национальной команде.
— Да. И поверьте, они все об этом знают.
— И это я еще наверняка человек пять-шесть не вспомнил.
— Да. Которые в этом году могут ничего не показать, а в следующем сезоне выстрелить.
— Как спортсменам в этой ситуации себя настраивать, контролировать и не опустить руки?
— Побеждает сильнейший. Я всегда говорю своим спортсменам: "Проиграл — не плачь, что ты проиграл, приходи, работай больше и выигрывай. Хочешь попасть на Олимпиаду — будь лучше, хочешь попасть на чемпионат мира — будь лучше. Не жалуйся на жизнь, просто стань лучше, и все". Если спортсмен будет так мыслить, мне кажется, он выдаст свой максимум.
Фигурное катание. Чемпионат мира. Женщины. Произвольная программа
"Тутберидзе сейчас тренер номер один"
— Вопрос, который я задаю всем, за который продолжают меня ругать, но тем не менее: реально ли Загитовой и Медведевой вернуться на конкурентоспособный уровень?
— Думаю, что нереально. Но нереально не потому, что они сами не могут, а нереально потому, что сверху наступают более быстрые и более молодые, которые просто быстрей, вот и все. Поэтому нереально. А так только время покажет. Мы можем рассуждать об этом и выдвигать версии, а как оно все будет… Люди же сегодня так, а завтра раз — и взялись за себя.
— Кто в нашей команде сейчас, на ваш взгляд, железные кандидаты на поездку в Пекин?
— Не могу сказать на сто процентов, но, наверное, Щербакова, Валиева, Трусова. Скорее всего, так. Туктамышева — все будет зависеть от того, как все сезон пройдут.
— Вы готовы к конкуренции за поездку в Пекин?
— Мы всегда готовы к конкуренции. За Пекин или еще за что-то.
— По прошедшему сезону кто произвел наибольшее впечатление? Чья программа?
— Наверное, не программа, а, скорее всего, вот эта подача и само естество Валиевой, конечно. Она завораживает катанием, и она смотрится, конечно, намного выигрышней и выгодней других. Плюс подобрали музыку ей, "Болеро".
— Тутберидзе — номер один?
— Сейчас — да.
— Что нужно сделать, чтобы номером один стал Давыдов?
— Работать, много работать. Тутберидзе, чтобы стать номером один, много работала. Просто так ничего не достается, все через труд. Спортсмены через труд, тренер через труд, родители через труд, все через труд.
— Вы сказали, что теоретически можно делать и пять, и шесть четверных в программе, но это не убьет саму суть фигурного катания? Ведь для того, чтобы сделать пять-шесть четверных с заходами, разгонами и подборами, собственно, времени-то на саму программу не останется.
— Вот этот чемпионат мира уже показал это. Что мы берем парней, что девочек — чем больше четверных у тебя появляется, тем меньше программы у тебя остается, потому что четверные прыжки требуют огромной концентрации, то есть программа выстраивается настолько, чтобы человек подъезжал к элементу максимально заряженным на этот элемент. Соответственно, вычищается и делается все по минимуму, и понятно, что тут же теряется образ, идея программы. Но не могу сказать, что это на сто процентов теряется, но это исчезает. Зрителям это видно.
— Имеет смысл искусственно ограничивать количество прыжков регламентом?
— Я не знаю. Сейчас чемпионат мира прошел, всем понравилось, всем же интересно. Если такой формат будет двигаться дальше и всех будет это устраивать, всем будут нравиться прыжки в основном…
— Ну так сделайте отдельный вид, как было на Кубке Первого канала.
— Много же сейчас говорят об этом.
— Конечно! Сделайте просто соревнование по прыжкам, и оставьте нормальное фигурное катание.
— Может быть, к этому когда-нибудь придем.
— Возрастной ценз нужен девочкам?
— Наверное, это тоже придет к сбалансированности, скорее всего. Это не будет погоней за этими четверными, как Саша Трусова бегала всю программу, пыталась прыгнуть. Соответственно, вот эти пять прыжков у нее — это вся программа.
— Ну да, сожрало все время.
— Все вообще! И уже ничего не остается, чтобы показать какую-то идею, какой-то образ, в конце концов, свой костюм как-то воспроизвести — ты же катаешь что-то, кого-то. Поэтому, наверное, это будет более сбалансированная программа. Это как раз приведет более старших, не подростков, а уже повзрослевших девушек к тому, что они будут выполнять один-два, максимум три прыжка и катать свою программу. Это будет и сложно, и красиво, и всем будет нравиться и то, и другое, и третье.