Российский пилот Даниил Мове, выступающий за команду P1 Motosport в "Мировой серии Рено", в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Александре Владимировой рассказал об изменениях, произошедших в чемпионате, сезон которого стартует 5 мая в Испании, сложностях, ожидающих пилотов на трассе, а также о настоящих друзьях и врагах, которые встречаются в мире автоспорта.
- Нынешний сезон Мировой серии "Рено" принципиально отличается от предыдущих?
- Последние года четыре Мировая серия "Рено" - полноправная ступенька в "Формулу-1". Если раньше смотрели больше на GP2, то сейчас наш чемпионат часто оказывался сильнее – по составу пилотов и команд. Жан-Эрик Вернь, Даниэль Риккиардо, выступавшие в прошлом году, сейчас гоняются в "Формуле-1", Роберт Уиккенс перешел в DTM. В том сезоне на победу в каждой гонке претендовало человек 10, в этом году будут бороться уже человек 15! Я вот сейчас даже не смогу назвать лучшую команду в Мировой серии на данный момент. Последние два года Carlin была на несколько шагов впереди. Но сейчас машины новые, и кроме Carlin на суперуровне - Lotus, Fortec, Draco, Teck 1, ISR… Верю и надеюсь, что моя команда тоже находится на этом уровне.
- А российская RFR?
- Пока, на мой взгляд, они не претендуют на самые высокие позиции. Надеюсь, что со времени развитие будет. Мне лично все равно с кем бороться, а делить подиум с русскими ребятами будет приятнее.
- Изменения коснулись не только состава команд, но и машин. Впервые в чемпионате будет использовать система DRS (система регулируемого заднего антикрыла).
- Да, еще у машин теперь более мощный мотор. Когда выезжаешь из боксов и разогреваешь резину, то на первом круге на самых максимальных оборотах даже чувствуешь боль от вибрации мотора. Начинает болеть голова и все внутри чесаться. Еще существенные изменения произошли в аэродинамике. Когда инженеры в межсезонье сказали о том, что в машине на 30% больше прижимной силы, мне сложно было это представить... Но сейчас наш автомобиль в поворотах едет даже быстрее болидов нескольких команд "Формулы-1". Я уверен, что во время квалификации в Монако мы будем быстрее одной или двух команд точно, несмотря на то, что у нас мотор на 200 лошадиных сил слабее. Помешать может только грязная трасса.
Надо признать, что сейчас физически стало безумно сложно ехать. Я, находясь в своих лучших кондициях, реально устаю уже за первый день заездов. Мы работали во время тестов на трассе, где все ездят в основном с небольшой прижимной силой. Но мы ездили по своей программе, и почти весь день отработали на большой прижимной силе. К вечеру, хотя такое не принято, я сам уже просил: "Может быть, все-таки будем делать что-то чуть-чуть попроще?" Когда я позвонил своему фитнес-тренеру и сказал, что устал, тот рассмеялся. Он был уверен в том, что я реально хорошо подготовлен. Я не сомневаюсь, что будут гонщики, которые физически просто не выдержат некоторых гонок и на их темпе это очень сильно отразится.
- Сожалений о том, что не удалось перейти в GP2, нет?
- Я изначально не видел смысла перехода в GP2. Гонщики, выступающие в Мировой серии, проводят на трассе в два раза больше времени. Гонки транслируются в прямом эфире на "Евроспорте". Состав в этой серии, как я уже говорил, очень сильный. И стоит она в два раза дешевле. Единственный плюс GP2, по сути, это то, что она при "Формуле-1". Но несмотря на это, если я привезу своих партнеров и спонсоров, то они не окажутся внутри паддока "Формулы-1", а будут чувствовать, что праздник жизни где-то там, за забором.
- А зрительский интерес к гонкам Мировой серии "Рено" большой?
- Вместимость стадиона "Лужники" - 85 тысяч человек, верно? Вот посещаемость Мировой серии не бывает меньше, чем 90 тысяч – и это самый минимум. Бывают и по 140 тысяч человек приходит. В этом году Мировая серия "Рено" приедет в Россию, и я очень надеюсь, что при правильной подготовке посещаемость будет такая же.
- Какие этапы самые посещаемые в Европе?
- Английский Сильверстоун, "Нюрбургринг" в Германии, бельгийский Спа, в Венгрии "Хунгароринг".
- На венгерском этапе "Формулы-1" было немало свободных мест.
- Может быть, дело в том, что у нас бесплатный вход на гонки. Еще, кстати, в Барселоне много зрителей. В Монако? Это совсем другая история, там другой мир. Чтобы чувствовать себя комфортно, нужно иметь на счету порядка ста миллионов евро и пришвартованную яхту длиной не менее 50 метров. Иначе все двери закрыты. Когда играл за сборную пилотов "Формулы-1", то на этот час почувствовал себя человеком, а потом опять двери закрылись.
- Вы давно играете за сборную пилотов "Ф-1"?
- С прошлого года. Искали гонщиков, умеющих хорошо играть в футбол. А ребят-гонщиков, которые занимались профессионально, не так уж и много. Я и Сэм Берд. Вернее, Сэм Берд и я. Он действительно играет очень круто, и ездит, мягко говоря, неплохо. Мне рассказывали, что у него даже был выбор – либо идти в "Барселону", либо продолжать с "Мерседесом" в "Формуле-1".
- А у вас не было выбора между футболом и автоспортом?
- Был. Либо продолжать развиваться в футболе, либо пойти механиком в команду к брату и доказывать свою любовь к гонкам в надежде на то, что что-то получится. Но меня всегда тянуло именно к автоспорту. Сначала я работал механиком и играл в футбол, а потом полностью сосредоточился на гонках. Юношеский максимализм: сначала нырнем, а потом разберемся.
- Никогда не жалели о решении? Ведь гонщики напрямую зависят от спонсоров и вынуждены постоянно искать деньги на выступления. Футболистам в этом плане гораздо проще, они более востребованы, и даже не самый талантливый игрок может заключить очень выгодный контракт.
- Ну да, они хорошо зарабатывают, есть еще ряд плюсов. Но я никогда не рассматривал вариант, что никогда не буду в "Формуле-1". И я уверен, что те деньги, которые спонсоры вкладывают, возвращаются. Да, может, мой карман не распирает от денег, но я счастлив и делаю то, что мне действительно нравится.
- Футбол - очень травматичный вид спорта, но не менее чем автоспорт?
- Травм у нас действительно много. Спина, колени, суставы – много проблем.
- Серьезные аварии у вас случались?
- Нет, наверное. Но любая авария, даже легкий удар об стену, все равно причиняет боль. Странно, но когда врезаешься легко или очень сильно – больно все равно почти одинаково. У меня серьезных вылетов было два-три. В Монако со 160 километров – в стену. Во Франции на 215 колесо отлетело. Но сумасшедших аварий – тьфу-тьфу-тьфу – не было. Надеюсь, и не будет.
- После серьезных происшествий не появляется страх перед скоростью?
- На самом деле, когда проезжаешь первый же поворот на гоночной машине, то уже там настолько страшно, что ты переходишь в состояние шока, отрешенности. Ты надеваешь шлем – и становишься другим человеком. И садясь в машину, ты каждый раз отключаешься. Возможно, я так говорю, потому что у меня не было совсем серьезных аварий. Я слышал рассказы некоторых гонщиков про то, как они не могли вернуться… В любом случае, садясь за руль, ты должен быть честен с собой: либо рискуешь, выкладываешься по полной, либо лучше этим не заниматься. Потому что не имеет смысла.
- Что для вас самое сложное в гонках?
- Сложно постоянно, круглые сутки, находиться в состоянии графика, режима, стопроцентной выкладки. Но это сложность спорта как такового. А конкретно в гонках сложно то, что можно придумать множество "отмазок". После неудачной гонки ты можешь заявить, что у тебя плохой инженер, плохая машина, мотор, настройки. Нет денег на выступление в другой команде… Множество поводов оправдатья! И сложно, несмотря ни на что, все равно быть максимально требовательным к себе, отбрасывая все эти факты.
- Но говорят, что от грамотного инженера действительно зависит едва ли не половина успеха пилота в гонке.
- Скажу так: средний гонщик с очень крутым инженером может ехать в призах, очень крутой пилот на средней машине – не факт. Но есть очень классные гонщики, технически образованные, которые могут помочь инженеру. Я бы сказал, что зависимость – 50 на 50. Да, можно говорить про технический прогресс, про небыстрые болиды, но даже в "Формуле-1" многое зависит от пилотов, которые "тянут" команду.
- Вы долго переживаете неудачи в гонках?
- Воспоминания остаются всегда. Я видел хороший ролик с Майклом Джорданом, где он идет по темному коридору и говорит о том, что промахнулся столько-то раз, столько раз ему доверили решающий бросок… И он, перечислив все свои неудачи, в конце говорит о том, что этих неудач в спорте намного больше, чем ярких моментов. И они действительно очень сложно переживаются. Единственное, с опытом ты начинаешь к ним относиться спокойнее.
Из-за отсутствия у меня профессиональной картинговый школы, в "больших" гонках мне было часто очень сложно перевернуть неудачную страницу. Из-за отсутствия этого опыта я до сих пор ощущаю себя в какой-то степени в автоспорте туристом. Иногда с тобой обсуждают какие-то вещи, будучи уверенными в том, что ты понимаешь, о чем речь. А ты говоришь: "А это как?" И люди удивляется, что ты не знаешь. Такое состояние, когда здание построено, фундамент есть, но ты пытаешься все время что-то доложить под этот фундамент.
- А часто механики вам портили гоночные уик-энды?
- Бывало. В прошлом году в конце сезона в Барселоне, где обгонять практически невозможно, я прорывался с 14-го места и должен был приехать на подиуме, а в худшем случае – пятым. И у нас просто не закрутилась гайка во время одного из пит-стопов, как у Шумахера в Бахрейне. Но в такие моменты не надо забывать про то, что ребята до этого провели несколько ночей за работой и сделали необходимое, благодаря чему ровно за одну гонку до этого мы приехали на подиуме. Я же тоже разбиваю машины, и уверен, что если бы был механиком, то не раз бы ошибся.
- Получается, обиды после таких гонок ни на кого нет?
- Обиды нет, хотя расстройство есть, конечно. Но расстраиваюсь вместе с ними. Я знаю, как они переживают.
- В команде есть настоящие друзья?
- По-разному бывает. Бывают и настоящие враги. В 2009 году я выступал за ту же команду, но состав был другой. Мне было очень сложно, я приходил в буквальном смысле на работу. Пытался с людьми пошутить, пообщаться, но они почти не реагировали. Но сейчас у нас команда, в которой есть дружба, отличное настроение. Хочется приходить туда.
