Бронзовые призеры чемпионата мира в танцах на льду Екатерина Боброва и Дмитрий Соловьев в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Андрею Симоненко рассказывают о переменах, произошедших с ними за последний год – и о людях, которые помогли им измениться.
Год назад Екатерина Боброва и Дмитрий Соловьев заняли на чемпионате мира в Ницце только седьмое место, проиграв вдобавок своим конкурентам по сборной Елене Ильиных и Никите Кацалапову. Вокруг понесся хор голосов: все, как пара номер один в российской команде, Боброва и Соловьев закончились. Но, упав, Екатерина и Дмитрий сумели не просто подняться – перейдя в группу Александра Жулина, в новом сезоне они произвели настоящий фурор как своими танцами, так и результатами. Бронза чемпионата мира в Канаде стала логичным итогом соревновательного года для трехкратных уже чемпионов России и действующих чемпионов Европы.
- Екатерина, Дмитрий, иногда бронза – дороже золота. Мне кажется, сейчас тот самый случай…
Соловьев: На данном этапе нашей карьеры это действительно так. Этой награды было очень сложно добиться, очень тяжело было к ней прийти – буквально за один сезон. Мы очень рады тому, что нам удалось сделать за это время. И эта бронза для нас дорогого стоит.
- Что было тяжелее всего?
Боброва: Очень тяжело далась первая неделя подготовки к чемпионату мира. Саша Жулин отдал нас в руки Макса Ставиского. А у него свои методы работы. Он готовил ребят в нашей группе к юниорскому первенству России, и когда юниоры рассказали, что нам предстоит пережить, мы, честно говоря, испугались (смеется).
С: Юниоры у него не уходили – уползали со льда. Но ничего, мы выдержали это. Действительно, подготовка была для нас самым сложным этапом. Я бы даже сказал, что кататься нам после этого здесь, в Канаде, было легко.
- В чем, если в двух словах, состояла эта подготовка?
Б: Мы выходили на лед на полтора часа и катались, не останавливаясь. Повторяющиеся прокаты программ большими кусками. Пять раз подряд дорожку шагов, пять раз подряд твиззлы… Даже на 45-минутных тренировках во время подготовки к чемпионату мы делали намного больше, чем на обычных занятиях в ходе сезона.
С: Идея была в том, чтобы мы на соревнованиях не боялись, что устанем. Чтобы в мыслях у нас не было ни малейших сомнений в том, что мы сможем докатать программы, чтобы даже не задумывались об этом.
- Получается, сработало – приехали в Канаду уверенными на 100 процентов в своих силах?
С: Да. У меня никаких сомнений не было. После таких тренировок я был уверен, что все будет хорошо. Что мы откатаемся в свою силу, и что все получится.
Б: Я тоже была уверена в элементах, но мне очень хотелось показать эмоциональное катание. Чистый прокат – это хорошо, но хотелось вызвать у людей всплеск эмоций. И, мне кажется, получилось – мне многие люди писали, что в конце нашей произвольной программы плакали. И по моим собственным ощущениям два проката в Канаде – лучшие в моей жизни. Я действительно ощущала себя в своей роли, чувствовала партнера. После короткого танца унять эмоции не могла, и после произвольного танца было ощущение – получилось круто!
- В Финале Гран-при в Сочи у вас тоже был всплеск эмоций во время произвольного танца, но все закончилось вашим, Дмитрий, падением. Как выдержать эту грань, сохранить контроль над собой?
С: Да, там захлестнуло как следует. Обрубило напрочь ноги. Вроде бы сил много, но раз – и как по щелчку они закончились. После того турнира как раз мы поняли, что нам надо работать над умением включать в нужный момент самоконтроль. Чтобы он, точнее, не пропадал. Пусть кажется, что сил выше крыши – но контроль должен оставаться всегда, чтобы таких казусов, как в Сочи, больше не происходило.
- Помню, как вы на контрольных предсезонных прокатах рассказывали об идее вашей очень необычной произвольной программы. Если честно, было ощущение – вы сомневаетесь в правильности решения исполнять танец про сумасшедших. Когда эти сомнения испарились?
С: После первого же этапа Гран-при, когда мы получили очень достойные, высокие баллы. Неожиданно высокие, я бы сказал, баллы. Тогда и поняли: мы не ошиблись, не прогадали ни с музыкой, ни с постановкой.
Б: А у меня все сомнения пропали, когда Саша впервые на тренировке включил эту музыку, рассказал свою идею, протанцевал ее. Я осознала, что это совершенно не то, что мы катали раньше. И что мы в любом случае добьемся той цели, которую поставили в межсезонье – измениться. Ну а когда на первых международных турнирах нас стали очень хорошо принимать, мы поняли, что все получилось здорово.
- Но сам Жулин в начале сезона признавался: тяжело выступать с танцем про сумасшедших, когда рядом соперники исполняют "Кармен" - и классическую версию, и современную…
Б: А мне кажется, это здорово, когда все катают разные программы. К нам не раз подходили в этом сезоне и говорили: как же интересно смотреть соревнования! Все катают совершенно непохожие программы. Это очень увлекательно, невозможно предсказать, чем все закончится.
С: Действительно, это очень хорошо, когда все выступают с разными по стилю танцами. Итальянские ребята выходят и катают классическую "Кармен", канадцы – совершенно другую версию, у американцев "Нотр Дам де Пари", у нас своя история. Это интересно.
- Ровно год назад, заняв седьмое место на чемпионате мира в Ницце, вы вышли со льда после произвольного танца и довольно долго разговаривали с журналистами. Уже тогда вы сказали: надо что-то менять. В тот момент уже было понимание, что именно надо менять?
С: В тот момент у нас было очень много мыслей. Мы же слышали разговоры вокруг: вот, на Бобровой и Соловьеве можно ставить крест, они в следующем году и в десятку на чемпионате мира не войдут. Конечно, это слышать было неприятно. Наверное, где-то через неделю после чемпионата мира мы поняли: надо не просто что-то менять – надо кардинально все менять. Начали думать, кто может помочь нам это сделать. И пришли к решению перейти к Жулину. И не прогадали. Нас часто спрашивали: вы не боитесь, что Жулин вас испортит? Но нам терять было нечего.
- То есть, как решение приняли о переходе – так больше не колебались?
Б: Честно сказать, было очень сложно уходить.
С: Светлана Львовна Алексеева, Елена Владимировна Кустарова дали нам очень много. Работали с нами с самого детства, можно сказать, на ноги поставили. Они нам были близкими людьми. Но век фигуриста – короткий. Мы поняли, что нельзя взять и оставить все как есть. Надо было идти дальше.
- Сейчас с бывшими тренерами общаетесь?
Б: У нас, в принципе, нет особых возможностей с ними общаться. Встречаемся только на соревнованиях, здороваемся, улыбаемся друг другу, времени постоять поговорить нет – мы либо на тренировку, либо с тренировки, и они точно так же. Но вы подумайте: мы 12 лет с ними провели вместе, они с самого детства нас знают. Конечно, наш уход дался очень непросто – и им, и нам.
С: Мы в первое время очень сильно переживали. Нас спасали только мысли о том, что у нас не было другого выхода. Надо было работать, отдавать все силы для того, чтобы измениться в лучшую сторону.
- Заслуга в этой медали Алексеевой и Кустаровой есть?
С: Огромная! Всю базу дали нам они. Другой вопрос, что Саша нам придал очень мощный импульс за очень короткий срок. Разогнал нас с новой силой.
- Вы не раз говорили, что в группе Жулина совсем другой уровень участия спортсменов в творческом процессе. Как это выглядит?
С: С нами тренеры постоянно советуются. Где-то, конечно, жестко говорят "нет" - и мы понимаем, что они знают лучше, и беспрекословно выполняем указания. Но где-то Александр Вячеславович, Олег Геннадьевич Волков выслушивают и наши предложения.
Б: Когда ставили программы перед этим сезоном, Саша, допустим, мог отвлечься на кого-то еще – в группе не мы же одни. Мы же с Димой в этот момент что-нибудь придумаем и к нему подходим с готовыми идеями. А он говорит: о, ребята, классно, оставляем. Так что в программах есть и наш полет фантазии.
- Что конкретно – какие-то жесты, мимика?
С: Это в основном, связки, шаги, движения рук. Навскидку уже и не вспомнить. Довольно много было таких моментов – за все это время приходили разные идеи. Ну а дальше они либо одобрялись, либо не одобрялись.
- Когда переходили к Жулину, не смущало, что у него в группе много пар, и тренерского внимания может не хватить?
Б: Во-первых, там все – наши знакомые. Очень много лет с ними катались, всех знаем.
С: У Жулина работа поставлена просто уникально. И самым маленьким юниорам, и взрослым парам, включая нас, уделяется поровну внимания. Причем всеми тренерами. Это слаженная работа, сложившаяся из года в год, целая система.
- Трудно поверить, что конкуренция в группе не влияет на ваши отношения с теми же Ксенией Монько и Кириллом Халявиным…
Б: Да это наоборот здорово, что такая конкуренция есть! Посмотрите, как канадцы с американцами в одной группе у Зуевой катаются, соперничают, подталкивают друг друга – и выигрывают, то одни, то другие. Это самая лучшая ситуация, которая может быть. Точно так же и мы пытаемся. Иногда Жулин говорит нам: посмотрите, как Ксюша с Кириллом что-то делают, вот так надо. Иногда наоборот, они у нас перенимают что-то. Точно так же на Юлю Злобину с Алексеем Ситниковым смотрим, турки (Алиса Агафонова и Альпер Учар) к нам очень хорошие сейчас пришли.
- У вас в тренерском коллективе работают четыре человека. Как распределяются их роли – и что вы скажете, если я попрошу вас охарактеризовать каждого из тренеров в нескольких словах?
Б: Каждый тренер у нас уникум. Александр Вячеславович спокойный, рассудительный. Знает, что надо делать.
С: Дотошный. Если что-то не получается – добьется, чтобы получилось. Профессор в своем деле.
Б: Олег Геннадьевич, бывает еще более дотошным. К какому-нибудь шагу прицепится и начнет говорить: нет, здесь выкрюк вот так надо сделать. Начнет сам показывать – прямо рисует на льду, что и как. Математическую формулу расписать может. Иногда у них с Жулиным бывают разногласия. Особенно когда, например, Олег уезжает на соревнования, мы в это время переделаем какую-нибудь дорожку с Сашей, а Волков возвращается, смотрит и говорит: что вы сделали, зачем вы это трогали?! И наоборот бывает тоже. Но в итоге они, конечно, приходят к общему мнению.
С: Хореограф Сергей Георгиевич Петухов эмоциональный, добрейший человек. Очень располагает к себе, с ним очень приятно работать.
Б: Но мы, кажется, его когда-нибудь достанем (смеется). Как придем на хореографию и начнем там что-нибудь вытворять… Конечно, он понимает, когда мы шутим, и мы тоже знаем, когда надо остановиться. Да и осадить он нас может, если мы совсем уже за грань выходим. Но, честное слово, так приятно в этой обстановке работать. Утром придем на тренировку, еще спим, еле ползаем по ковру. Он нас раз – за станочек. И просыпаемся.
С: А Макс Ставиский – говорун. Приходит такой… маленький, насупившийся, и начинает: то не так, это не так, что стоите, а ну поехали. И за всем и за всеми успевает следить, каждому "пихает", иногда кажется, у него несколько голов.
Б: Мы его называем "ложкой дегтя в бочке меда" (смеется). Жулин иногда говорит: Макс, еще что-нибудь скажешь, я тебя уволю! Это шутка, конечно. Но правда, часто бывает: мы с Сашей и Олегом стараемся, дорожку сделаем, все довольны, все счастливы, говорят: молодцы, как хорошо! И тут Макс такой: да ни черта не хорошо! Пусть они хвалят вас, но все равно плохо было!
С: Но потом, после тренировки, может подойти и сказать: ну ладно, Дим, хорошо, молодец, молодец…
- В общем, я так понимаю, на тренировках вам по крайней мере не скучно…
Б: Это точно. С удовольствием приходить на тренировки с желанием работать – это самое главное. Когда ты идешь и думаешь: ну вот, сейчас два часа мучений, скорее бы домой потом – это не дело. Здесь у нас совсем по-другому.
- За пределами льда в этой компании общаетесь, время вместе проводите?
Б: И в кино, бывает, ходим, и в ресторан вместе. Но мы и так очень много общаемся, шесть дней в неделю. Отдыхать друг от друга тоже иногда нужно (улыбается).
С: У нас есть и вне фигурного катания друзья, и родственники, с ними тоже надо общаться.
- Последний вопрос, наверное, такой – одна мечта сбылась, какая следующая?
С: Мечтаем не останавливаться на достигнутом, как бы банально это ни звучало. Хотим показать, что мы можем поменяться не только один раз – что мы можем меняться все время. Канадцы и американцы выходят на лед, и их все узнают. А мы хотим, чтобы нас все время не узнавали. И чтобы это было не просто изменение, но и шаг вперед.
Б: У нас в этом году неповторимая программа. Сколько я помню танцев в фигурном катании, про сумасшедших – не было. Теперь нам хочется и дальше придумывать что-то непохожее ни на кого, что-то новое. Мы не хотим, чтобы нас перечисляли в списке десяти, допустим, пар, катавших "Кармен", и обсуждали, кто лучше. Хотим, чтобы "сумасшедшие" Боброва и Соловьев были уникальны, чтобы следующий танец, который мы поставим, тоже был неповторим. И мы верим в то, что это у нас получится.
С: Мы даже на показательных выступлениях находим в себе что-то новое. Все, что с нами сейчас происходит, очень интересно.
