Интервью с легендарным советским вратарем Александром Пашковым могло пропасть. Договорились встретиться в парке, а тут ливанул первый за неделю дождь. Хотя по всем прогнозам должна была стоять жара. Мы-то думали, что все пропало, но Александр Константинович не растерялся. "Делать нечего, поднимайтесь ко мне домой", - раздалось в трубке. Так мы со съемочной бригадой "Р-Спорта" стали первыми журналистами, побывавшими в гостях у олимпийского чемпиона Саппоро-72.
Веденина несли на руках - он просто не мог идти
- Вы, Александр Константинович, в отличной форме! Смотрим на фотографию вашей сборной Саппоро и удивляемся: Третьяк, Давыдов, Мальцев, Якушев, Михайлов – все вы отлично выглядите, несмотря на солидный возраст. В чем секрет?
- Тут не в возрасте дело – тогда там тоже было много ребят, кхм, в возрасте (улыбается). Мне кажется, тогда система отбора отлично работала. В хоккей же отборные люди попадали – цвет страны. Здоровые, сильные мужики с непреклонным характером. Вот тут и стоит искать причину нашего долгого жизненного и спортивного пути. Многие из нас стали тренерами успешными, многие живут и работают в хоккее в других ипостасях.
- Когда при вас говорят "Саппоро-72", что сразу вспоминаете?
- Наверное, как Славку Веденина на руках несли…
- Это когда он ту эстафету бежал, отыграв за 10 километров минуту у норвежца?
- Точно! Это, наверное, один из самых запоминающихся моментов той Олимпиады. Славу прямо с финиша несли на руках. И не потому, что так рады были: просто Веденин сам идти не мог, когда добежал. Такие вещи в память врезаются так, что никакой склероз не выкинет.
- В хоккейной сборной тоже ведь был свой Веденин. Насколько известно, Борис Михайлов отыграл турнир с тяжелейшей травмой?
- Знаете, 20 лет в хоккей играл, но за всю карьеру такого не видел. Я же как раз до Олимпиады перенес две операции на коленях, и прекрасно знал, что такое повреждение коленного сустава. Когда я Борю увидел, то сразу понял: выйти на лед у него не получится. Он не то, что кататься - ходить не мог.
- Но в итоге как-то получилось?
- Во-первых, был доктор – Олег Маркович Белаковский. Вот здесь (показывает общую фотографию хоккейной команды Саппоро-72) он скромно с краешку пристроился. А на самом деле был настоящий мудрец. Он привлек каких-то других докторов из советской сборной и впервые в нашей истории применил тейпинг. Борис два дня просто лежал, а на третий уже вышел на лед! У него вся нога была затейпирована - с бедра до голени. Во-вторых, сам Михайлов. Я не представляю, как можно с такой травмой выходить и играть как ни в чем не бывало. И сыграл Борис до конца турнира. Хотя за пределами дворца он не ходил – просто лежал в номере.
В номере жил с Третьяком
- В Саппоро, говорят, было очень снежно?
- Нам повезло – погода почти всю Олимпиаду стояла ясная. При этом снега было много - идеальные условия для зимних Игр. Но в последний день выпало столько снега, что мы даже из подъезда выйти не могли. Чудо, что мы смогли добраться до аэропорта. А так, продлили бы японские каникулы.
- Это были первые зимние Игры в Азии. Не боялись, что придется жить и играть в невозможных условиях?
- Да мы об условиях тогда не думали. Поверьте, то поколение готово было играть и побеждать в любых условиях – мы же на дворовых катках все выросли. Но условия в Саппоро были просто отличные.
- С кем жили в номере?
- С Третьяком. Комната была небольшая, это все-таки Япония, но все необходимое там было. Дома были пятиэтажные – точь-в-точь как наши хрущевки. Я вот, кстати, ключ себе забрал из номера с олимпийской символикой. Храню рядом с медалями.
- Это вы по распоряжению с Третьяком жили? Или у вас нормальные отношения были, несмотря на конкуренцию?
- Да с чего вы взяли про конкуренцию? Мы думали только о том, как Олимпиаду выиграть все вместе. Я вам так скажу: в команде тех лет конфликтов вообще не было. По крайней мере, я ни одного конфликтного случая не знаю. Могло быть, например, недопонимание с тренером при комплектовании. Но когда команда была собрана и приезжала на турнир, тут все личное уходило на второй план.
- Обидно, что на Олимпиаде толком поиграть вам не удалось?
- Я сыграл один матч, это тоже неплохо. Но Тарасов изначально брал меня для того, чтобы использовать на тренировках. Когда мы готовились к сопернику, Анатолий Владимирович просил меня на занятии работать в стиле того, против кого нам предстояло играть. У американцев, например, был отличный леворукий голкипер - Майк Каррэн, очень хорошо играл. Тарасов ко мне подходит и говорит: сегодня, мол, будешь Каррэном – он часто падает, и ты делай то же самое. Почувствуй, говорит, себя американцем в воротах (улыбается). Такие вещи, кстати, надо бы современным тренерам то же знать. А то они сейчас только стоят с блокнотом и записывают, что происходит.
Американцы отплатили за серебро... ночью после турнира
- Расстроились, когда стало известно, что на Олимпиаду не приедут канадцы?
- Нам было безразлично. Мы же тогда уже играли с канадцами регулярно и знали их вдоль и поперек. Ну, хоккеисты и хоккеисты – приехали бы в Саппоро, мы бы их «грохнули».
- Профессионалов?!
- Я вообще не очень понимаю, когда сейчас НХЛ представляют как какого-то монстра. В наши времена этого и рядом не было. Помнится, приехал в Финляндию канадский защитник Карл Бревер, экс-профессионал. Он тогда провел несколько тренировок с нами в ЦСКА. Тарасов его покрутил, повертел… И говорит потом: "Да ну, ничего особенного. У нас лучше будут".
- Просто без канадцев, кажется, у вас вообще равных соперников, по сути, не было…
- Абсолютная неправда. У нас, по сути, был только один более-менее легкий матч. Все остальные – очень упорные. Шведов мы вообще обыграть не смогли (3:3). И я вот вам что скажу, если посмотреть матч, то там непонятно, кому еще повезло. У них был такой тренер североамериканский странный. Он за матчем следил не со скамейки, а практически за воротами. И общался с парнями только в раздевалке. Странно было за этим наблюдать… Но вопрос о том, зачем мы летим в Японию, конечно, даже не ставился. Все и так понимали, что без золота можем не возвращаться.
- Как в 1980-м.
- Точно. А другую историю знаю про второе место. Как-то Таня Тарасова звонит Анатолию Владимировичу с чемпионата мира и говорит: поздравь, мол, папа меня, я выиграла второе место. А тот есть отвечает: "Таня, у нас за второе место с работы снимают".
- А в Саппоро сборная США сенсационно завоевала серебро.
- Не зря после того, как Олимпиада закончилась, американцы просто переехали в наши квартирки. Они-то второе место взяли, а для США это было очень серьезное достижение. Мы им, кстати, немного посодействовали по ходу турнира. Но, надо признать, они нам отплатили ночью после окончания олимпийского турнира (смеется).
- Помните, что такого американцы показали?
- Они просто потрясающий матч провели против чехов. Просто отлупили их! Игру перенесли на маленький каток, и там ребята из США просто не оставили шансов Чехословакии. Из нашей сборной матч разрешили посмотреть только мне и травмированному Боре Михайлову. И только мы вдвоем увидели, как чехи просто встали на колени.
Зачем ломать непобедимую собрную?
- Вы уже тогда знали, что Чернышев и Тарасов уйдут?
- Да, они уже в Японии провели коротенькое собрание перед началом турнира. Тарасов сказал, что они после этой Олимпиады уходят из сборной. И добавил, что для нас многих эти Игры тоже являются последними, поэтому надо бы уехать отсюда с золотом. Так что даже такое событие они превратили в дополнительную мотивацию для ребят.
- Если бы Тарасов и Чернышев остались в сборной, то у вас было бы больше шансов выйти на лед в матчах в Суперсерии?
- Как минимум считался бы главным сменщиком Третьяка. А там бы - как пошло, Владислав-то играл превосходно. Не изменись тренерский штаб, и в составе корректировки были бы минимальны. Там же все сразу – Олимпиада, чемпионат мира, потом кончался сезон и сразу после отпуска начиналась подготовка к Суперсерии. Не было ни смысла, ни времени ломать команду и добавлять в нее что-то новое.
- Почему?
- Я вам так скажу уж по-простому: в Саппоро была просто непобедимая команда. Она могла проиграть какой-то матч отдельный, уступить в отдельном эпизоде. Как на Олимпиаде в Гренобле, например. Но проиграть турнир та сборная не могла. Если и можно было что-то менять в команде, то очень осторожно и аккуратно, не меняя костяк. А там все рубанули с плеча! И это оказалось, на мой взгляд, ошибкой.
- Новый тренерский штаб решил обойтись без Анатолия Фирсова.
- Меня до сих пор возмущает то, что убрали из сборной Фирсова. Это напрямую сказалось на результате – и на проигрыш в Праге на чемпионате мира (2-е место), и на проигрыш в Суперсерии с канадцами. Присутствие Фирсова – это как минимум пять-шесть дополнительных шайб в ворота соперника. Это была фатальная ошибка и Боброва, и Пучкова, и Кулагина, который заменил после чемпионата мира Пучкова. В сборную вводили людей, не подготовленных к матчам такого накала.
- Стандартный вопрос для хоккейного ветерана: кто был лучшим советским игроком – Фирсов или Мальцев?
- Я бы так жестко эту пару не выделял. Все-таки многие Боброва называют лучшим, а в последнее время все только и говорят о Харламове. Но в моем пониманий это, конечно же, Фирсов. По тому, что он дал советскому хоккею, ему нет равных. На той же Олимпиаде как раз Харламов был введен в сборную, и его как раз поставили в звено к Фирсову. Не зря в недавнем канадском опросе Анатолий Васильевич занял первое место среди игроков, не выступавших в НХЛ. Тот же Харламов у них только третий.
Играл в "Динамо" - числился в ЦСКА
- Вы за 20 лет отыграли почти во всех клубах с именем – "Локомотиве", "Крыльях Советов", ЦСКА, "Динамо", "Химике" и даже в "Спартаке" несколько матчей. Какой из этих клубов роднее?
- Если судить по собственной игре, конечно же, в "Динамо" я показывал наиболее зрелый хоккей. То время вообще было самым стабильным. Был хороший тренер, я играл в Москве, у меня многое получалось. В других командах, может, не все так успешно складывалось. Но я могу похвастаться, что в своей карьере я почти не сидел на скамейке. За исключением половины сезона в ЦСКА, когда Тарасов решил меня поменять. Я неудачно начал чемпионат, попал в запас и не играл.
- Тогда вы и перебрались в "Динамо"?
- Да. Причем я играл за динамовцев, а на самом деле числился как армеец. Для тех времен это было диковато. Но это Тарасов как-то устроил, договорился за меня.
- Может, надо было сразу идти в "Динамо", минуя ЦСКА?
- Нет, я сознательно шел к Тарасову. Пусть там, в окружении четырех вратарей, закрепиться было очень тяжело, быть участником той команды само по себе было невероятным опытом. Понятное дело, шаг был непростой, я долго сомневался. Благо попался у меня очень хороший советчик – тренер "Крыльев" Александр Виноградов. Он так и сказал: "Ты если туда пойдешь, придется все время работать «на пике». Но пользу это, несомненно, принесет". Виноградов знал, что тогда я был не совсем уравновешен (смеется), и опыт ЦСКА на меня повлияет положительно.
- Тарасов на вас не обиделся, когда вы перебрались в "Химик" Николая Эпштейна?
- Не надо только демонизировать Анатолия Владимировича. У них были прекрасные отношения с Эпштейном. Когда они спорили о хоккее, то были непримиримыми оппонентами. Потому что Эпштейн продвигал свою систему игры, исходя из своих возможностей, а Тарасов – свою, беря во внимание требования мирового хоккея. Но за пределами катка они оба были очень близки. Тарасов звал Эпштейна Колей, а тот его – Анатолий Владимирович. Я как-то видел, что в Лужниках они сидели смотрели хоккей в обнимку. Тарасов же был невероятный актер, и на публике мог сыграть все что угодно – и дружбу, и ненависть.
- Тарасов строил непобедимую команду мирового уровня?
- Не зря он мечтал о том, чтобы сборная СССР могла выступить в системе НХЛ. По крайней мере, идея такая витала, и я представляю, в какой стороне она родилась (улыбается). Главная идея Тарасова – создать непобедимую команду мирового уровня. Тарасову нужны были суперигроки, чтобы побеждать везде. А у Эпштейна такой задачи не было. Здесь они спорили очень жестко, я сам был свидетелем двух перепалок между ними.
- Вы же потом с Тарасовым еще и в Высшей школе тренеров пересеклись?
- Да, когда игровую карьеру закончил, стал работать тренером вратарей в школе "Спартака". Потом случайно встретились с Тарасовым, и эта встреча закончилась для меня поступлением в ВШТ. Я там даже старостой был. Представляете, звонит мне Анатолий Владимирович в полпятого утра и происходит следующий диалог: - Александр Константинович, вы зарядку сделали? – Конечно, Анатолий Владимирович. И начиналось обсуждение предстоящего урока.
- Но на Олимпиаду в качестве тренера вы так и не попали.
- Увы. Я пришел в команду после Кубка Канады-87, надо сказать Виктору Тихонову спасибо за приглашение. Турнир мы тот провели, а через год два с половиной месяца в Новогорске готовились к Калгари. Я туда каждый день ездил, работал с вратарями. Но на Олимпиаду не поехал, а через четыре года вы и сами знаете, что происходило. Тихонов тогда собирал с миру по нитке, и было там уже не до меня.
- Там же какая-то странная ситуация была с вратарями перед Играми в Калгари?
- Сборная же очень плохо выступила на Кубке Канады, там пропускали ребята по пять-шесть шайб. А Сергей Мыльников после него лег на операцию с коленями, поэтому чтобы восстановить его пришлось повозиться. Мы планировали, что основным будет Евгений Белошейкин, а Мыльников – его дублер. Но тут беда: в последний день перед отъездом ломается Белошейкин. Я только момент увидел – сразу понял, что это очень серьезно. Очень повезло, что Мыльников отыграл весь турнир ровно и без повреждений. Мне потом по десять раз за Сергея говорили "спасибо", но это, как говорится, на шею не наденешь (смеется).
Первый номер сборной должен быть известен в декабре
- Говорят, Тарасов как-то по-особенному к вратарям относился?
- Да он просто не выделял их на фоне остальных. Играем мы со "Спартаком" за золотые медали чемпионата СССР. А он в перерыве говорит вратарю: "Ты чего сидишь трясешься? Весь посинел! Мы сейчас выйдем на лед, поставим доктора в ворота, и к десятой минуте будет вести 3:0". Вот так он мог "вдохнуть" уверенность (смеется). Тут есть два времени – до Третьяка и после. Обычно Тарасов роль вратаря вообще не выпячивал – ни в ЦСКА, ни в сборной. Это у Чернышева было немного такое в "Динамо", там вратарь был кое-какой фигурой.
- Вы как-то сказали: "Тарасов любил тех, кто жил ради хоккея и недолюбливал тех, кто хоккеем пользовался". Как думаете, что бы сказал Тарасов о современных вратарях?
- У нас просто по-другому раньше было. У нас сначала цель была добиться успеха, а потом получить определенные блага. Сейчас же ситуация такая, что ребята сначала обговаривают блага, и уже потом пробуют добиться успеха.
- По-вашему, это дико?
- Это - неправильно. Во всем мировом спорте такого нет. Сначала дай что-то своей команде, своему виду спорта, а уже потом старайся для семьи и себя. Вот, говорят, в Союзе была уравниловка. Да не было такого! Если мы что-то выигрывали, то нам могли дать зарплату замминистра. Правда, теперь если кто-то что-то выиграет, то ему платят в 10 раз больше министра. Это разве правильно? Так долго продолжаться не может.
- Илья Брызгалов, вот например, недавно обеспечил себя на многие годы вперед за счет разрыва контракта с "Филадельфией".
- Если говорить о современной сборной, ситуация очень нехорошая. У нас есть целая группа вратарей, каждый из которых вроде бы может сыграть в Сочи. В КХЛ – Еременко и Барулин, в НХЛ – Бобровский, Варламов, Брызгалов и, условно, Хабибулин. Кошечкина я в этот список не добавляю, потому что не считаю вратарем уровня сборной. Кто из них? Вот сейчас наши тренеры ломают голову. А выбор должен быть безошибочным. Прошел чемпионат мира, вопросов стало больше. Разве что Кошечкин отпал.
- Что же делать?
- Единственный выход – выбрать в октябре-ноябре четкого первого номера и делать на него ставку. Но для этого нужно четко отследить каждого кандидата – что здесь, что за океаном. В НХЛ нужно взять отдельного человека, который будет ездить либо за Бобровским, либо за Варламовым и смотреть матч за матчем. И потом сказать: этого мы берем и выиграем Олимпийские игры. Помнится, после Калгари у нас был сбор в Сочи. Поехало туда 40 человек, в том числе 4 вратаря. И Тихонов уже тогда сказал посмотреть, кого мы будем брать в Альбервиль. Поехал Ирбе, Шталенков, Червяков и Щебланов. Я сказал – Ирбе будет играть, а Шталенков еще не готов. Тихонов тогда удивился: "С ума сошел?". А через два года Ирбе стал лучшим вратарем чемпионата мира.
- Кто же может стать этим первым номером? Сергей Бобровский?
- Еще одна проблема в том, что идеальных кандидатур-то нет – все с изъяном. Бобровского мы не видели, об этом и Билялетдинов говорил. То, что он "Везину" получил, ни о чем не говорит. Брызгалов – сложный тип, тут не угадаешь что у него с утра и что вечером. Варламов хорошо отыграл один чемпионат, но может дрогнуть в любой момент. Барулин не прогрессирует. Еременко в каких-то сложных отношениях с тренерским штабом. Вот у Хабибулина огромный опыт, он легко мог бы быть третьим номером. Но потянет ли первого? Большой вопрос.
- То, что Олимпиада – домашняя, только добавит нашей сборной напряжения?
- Я бы так сказал: нашим ребятам ничего не гарантировано – это сто процентов. Посмотрите, как канадцы нашу команду размазали в Ванкувере. Я видел и Сашу Овечкина и Женю Малкина в решающих матчах. Там все меняется. И игроки, и тренеры. Людей надо готовить к решающим встречам, объяснять, наигрывать. А мы смотрим за ними по телевизору.
