Старший тренер мужской сборной России по лыжным гонкам Олег Перевозчиков в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Ирине Белозеровой рассказал о преимуществах тренировок заграницей, ошибках прошедшего сезона и поддержке семьи.
– Старший тренер спринтерской группы Юрий Каминский в восторге от условий, которые предлагаются в Новой Зеландии. Почему ваша команда упорно сидит в Европе?
– Сам переезд очень тяжело дается, потом еще его последствия. У меня ребята ездили на этап Кубка мира в Канаду, и сказали, что очень тяжело. Перелет в Новую Зеландию – еще тяжелее, с пересадкой. Если подходить чисто методически, то мы здесь, в Бельмекене (Болгария) тоже тренируемся на высоте. Группа Каминского сейчас ведет подготовку на лыжах, мы только что в Оберхофе (Германия) провели очень хороший сбор с использованием лыж.
– Лично вам где больше нравится проводить сбор?
– В Отепя (Эстония), например. Там сколько бы команд не собиралось – никогда никто никому не мешает. Там все есть, сейчас тренажерный зал построили. Еще можно выделить Оберхоф, который мы вот уже четвертый год используем. Живем в частном отеле, и нам идут навстречу в решении любого вопроса. Вторая группа нынче ездила в Швецию, тренироваться в лыжном тоннеле. Они в восторге от проведенного там сбора. Созданы все условия для тренировок, спортсмены жили в одноместных номерах, и питание дополнительно на вечер выдают. В России альтернативных мест для летней подготовки я пока не вижу. У нас есть, конечно, базы: в Острове, в Рыбинске, в Тюмени. Но по тем или иным пунктам недостатки есть везде. Конечно, хотелось бы дома готовиться, но нет условий равных тем, которые встречаются и используем за границей.
– Сколько раз приходилось отказываться от сборов на определенной базе, потому что там не идут навстречу в каких-то вопросах?
– Конкретно по местам не буду говорить, но когда приезжаешь на учебно-тренировочные сборы и пытаешься там улучшить условия, а тебя игнорируют, конечно, на следующий сбор ехать туда уже желания нет. Все равно выбираешь те места, где есть взаимопонимание, когда заинтересованы в том, чтобы и в следующий раз команда приехала. А есть вот базы, у которых ноль внимания, как говорится. Несколько лет прошло, а инфраструктура особо не изменилась, отношение персонала тоже не меняется.
– Вы и в Бельмекене просили изменить условия.
– Большой козырь этой базы – высота. В прошлом году из-за отсутствия свободных мы не сумели попасть в Бельмекен. Тренировались в Ливиньо (Италия), там условия на порядок лучше. Просто сама высота в Италии 1800, а здесь 2000 метров. Только лишь из-за этого мы в этом году снова приехали сюда. Мы вот видим, что каких-то позитивных изменений тут нет. Мне приходится много общаться, но условия проживания, тренировочный процесс проводится также в тех же условиях.
– Какое у вас есть обязательное требование к кухне на сборах? Компот по утрам?
– Мы не настолько уж и прихотливы, чтобы так уж чересчур издеваться над кухней в том месте, где мы проводим сбор. Просто небольшая корректировка, и все – и тут же вопрос решается. У нас же, для того, чтобы эту небольшую корректировку провести, нужно пройти, начиная от официанта, и до бухгалтерии. Эта цепочка, номенклатура старая наша советская, она присутствует, и никуда не может деться. Кругом эти бумаги – напишите, обязательно там, отдайте тому. Есть места, где достаточно одного диалога, две-три фразы, и все сделано.
– Расскажите веселую историю, связанную со сборами?
– Только недавно вспоминали... У нас много случаев, связанных с паспортами. У нас есть свой транспорт. Ребята загружают вещи, туда же и паспорт. Машина, как правило, со сбора уезжает раньше. Потом мы не можем выбраться из-за границы, потому что паспорт уже в России. Приходится ждать, когда тебе обратно паспорт пришлют самолетом или курьером.
– Есть мнение, что нашим спортсменам не хватает раскрепощенности, как, например, у норвежских спортсменов.
– Я вот не закрепощен. Просто наш менталитет: может, где-то зажат, может где-то, как сказать, закомплексован. У норвежцев образ жизни такой. У них, наверное, все-таки вот эта свобода отражена не только в жизни, она и в тренировках. Просто очень большой отпечаток накладывает и наша система подготовки… Сборы, сборы, сборы... У них это немножко отличается. Я просто представляю, если мы сейчас все это отпустим. Один раз мы такой период уже имели в виде демократии, думаю, что сейчас не очень приятные воспоминания. Поэтому от того, что мы сейчас пойдем по пути норвежской работы, не будет лучше результат. Во всяком случае, российские спортсмены обеспечены, создаются условия. Мы еще не готовы к тому, чтобы в полной мере быть самостоятельными как в жизни, так и в спорте. Те спортсмены, которые прошли уже большой спортивный, жизненный путь, те, которым за тридцать, им можно сказать: "Вы можете самостоятельно". А молодежь... Если мы им с раннего возраста создаем такие жесткие условия работы в каком-то коридоре, знаем - как только выйдут из коридора, они уже недееспособны. С раннего возраста надо менять структуру подготовки спортсменов. Больше давать, наверное, самостоятельности, больше возможностей тренироваться на местах, а не в сборной.
– У вас есть пример спортсмена, у которого получилось тренироваться самостоятельно?
– Владимир Смирнов готовился отдельно от команды и показывал достойные результаты. Но ему тоже уже под тридцать было.
– Молодые ребята могут сказать на тренировке: "Олег Орестович, все, я больше не могу"?
– Однозначно! У нас сейчас устроено за счет доверия, за счет диалога. Есть план, мною составленный, от которого мы отталкиваемся. Но регулярно встречаются травмы, болезни, поэтому вносятся корректировки. Есть, конечно, моменты, когда тренировка серьезная, и она необходима всем спортсменам. Тогда говоришь: "Ребята, сегодня такая и такая работа". Если есть больные, травмированные, то работу мы отменяем. Тут надо еще во внимание брать, что возраст, уровень и задачи, поставленные и на сбор, и на сезон, у многих разные.
– Двукратному серебряному призеру чемпионата мира Максиму Вылегжанину в октябре исполнится 31 год. Много ли корректив в его подготовке из-за возраста?
– В этом году коррективы небольшие. У нас был разговор по окончании сезона, что ему надо работу снизить, особенно циклическую. В плане корректировки сейчас легче вести и контроль, и учет. В этом году у нас команда сократилась. Немножко усреднился показатель как в нагрузках скоростных, так и в циклических. И техническую работу стало легче проводить, и управлять коллективом. Каждому спортсмену можешь уделить больше внимания. Начинаешь чувствовать – в каком состоянии тот или иной спортсмен на сегодня находится.
– Есть ребята, кто неправильно оценивает свою готовность?
– Это относится ко всем молодым спортсменам. Потому что, конечно, амбиции, желания... И не всегда они совпадают с тем истинным функциональным состоянием, в котором находится спортсмен. Или, наоборот, где-то что-то тревожит, а в итоге, вроде как, и состояние общее нормальное. У нас есть биохимический контроль, и педагогический, с помощью которого все отслеживаем.
– Педагогический?
– "Педагогический" – это может включать и методику, и психологию. У нас есть, слава богу, психолог. На прошлом сборе появилась такая возможность, а сейчас мы вцепились в психолога. Ребятам нравится. Я вижу, что изменения налицо. Почему бы не продолжать дальше работать? Раньше у нас как-то осторожно к психологам относились. Видимо. у этого специалиста подход другой, и работа построена по-другому, по сравнению с предыдущим. Во всяком случае, я знаю, что после тех психологов они как ужаленные разбежались. Сейчас они с такой опаской, с осторожностью, тихонько один за другим к нему начали подходить. А потом смотрю – это приобрело массовый характер.
– Вне сборной готовится Петр Седов, у которого в прошедшем сезоне были обнаружены проблемы с сердцем. Расскажите, как складываются у него дела.
– Мы встречались с ним на сборе. Проблем со здоровьем нет. Я не знаю, как там заключение специалистов – есть оно или нет. Во всяком случае, я видел, что он тренируется в полном объеме, согласно плану, составленному его отцом. Визуально не увидел, что есть какие-то проблемы. Мы очень надеемся на то, что он вольется в команду, отберется на Олимпиаду и поможет команде как в индивидуальных гонках, так и в эстафете.
– Почему Сергея Турышева перевели в молодежную команду?
– До этого Сергей готовился со мной уже не первый год. Наверное, все-таки какая-то адаптация к методике произошла, потому что в прошлом сезоне у него был спад. Отчасти мы рекомендовали ему готовиться в молодежной команде, ко всему прочему, и по специализации. Мы сейчас в группе видим "классистов" – Дмитрий Япаров, Александр Бессмертных, Евгений Белов, Максим Вылегжанин. Хотя Белов с Вылегжаниным, можно сказать, универсалы. Есть два спринтера и Сергей Устюгов, которого мы планируем как участника спринтерской гонки, и как кандидата на участие в эстафете.
– Отдельно от команды готовится и Станислав Волженцев. На каком этапе будет формироваться олимпийская команда?
– Есть абсолютно одинаковые для всех требования, что для спортсменов, которые в составе сборной готовятся в составе сборной, кто по индивидуальным планам. Критерии отбора выполнили: пожалуйста – завоевали место на Олимпиаде.
– Президент Федерации лыжных гонок России Елена Вяльбе говорила, что вы очень сильно переживали из-за итога чемпионата мира.
– Да, тяжело. Потому что на основном старте в сезоне мы выступили не настолько, насколько хотели. Это всегда разочарование, всегда переживания. Я знаю, где совершил ошибку, какие у нас просчеты. На сегодняшний день ситуация такая, что работать так, чтобы не совершить того, что было в прошлом году. Будет другой результат, и это дело времени.
– Ошибка из-за выступления на Кубке мира в Сочи?
– Нет, из-за этапа перед чемпионатом мира в Давосе.
– Самая большая трудность в вашей карьере?
– Когда я только что приступил к работе после окончания университета, были финансовые трудности – маленькая зарплата, да и материальное обеспечение в спортивной школе. Постоянно приходилось прибегать к помощи друзей, товарищей, которые еще бегали в биатлоне. Просить у них лыжи для выступления своих спортсменов на соревнованиях. Они пробежали, лыжи я обратно друзьям возвращал. Приходилось из семьи тайком выкраивать на покупку спортинвентаря, смазки. Им сложно было это все понять. Потом, когда я уже проработал лет 6-7, они начали понимать, что все-таки деньги куда-то из семейного бюджета исчезают. Пришлось рассказать. Они поняли, что все это потихоньку-потихоньку дает свои плоды: год от года ребята стали выступать достойно, попадать в юниорскую команду, национальную. Большое спасибо им, что терпели это. Они не то что там не против были, а хотя бы "не бухтели".
– Вы ведь занимались не только биатлоном.
– В школьные годы я занимался лыжами, после окончания школы пригласили в биатлон. Параллельно учился в университете, образовалась семья. Я видел, что перспективы в биатлоне у меня уже никакой нет, пора уже и на тренерскую деятельность переключиться. Хотел продолжить работу тренером по биатлону. Но в августе 1991 года произошел путч. Все огнестрельное оружие, которое было, безвозмездно конфисковано. И ничего не оставалось, как переключиться на работу с лыжниками.
– Никакой другой деятельности, кроме тренерской, не рассматривали?
– Нет, зачем? Я целенаправленно закончил университет по специальности "Тренер-преподаватель". Хотя можно было идти и преподавателем в общеобразовательную школу, но это не для меня. Школа – это не для меня. Работа там шаблонная, по программе, которую тебе навязывают. Хотя и там можно проявить инициативу… Но, просто, когда над тобой есть руководство, которое навязывает тебе делать то, что нужно по программе... Я больше люблю что-нибудь сам придумывать, пробовать, экспериментировать.
– Вы говорили, что работаете только ради медалей. Какие есть издержки такого подхода?
– Другой цели нет. Я считаю, если не для медалей, то вот нужно работать как раз в средней школе, преподавать физкультуру для здоровья.
– Назовите лучших, по-вашему мнению, тренеров.
– Для меня, конечно, эталоном являются наши российские тренеры – это Иванов, Быстров, Грушин и Лопухов. Они достигли таких результатов, которые очень сложно повторить. Просто я не знаю, как они работали, что делали. Единственный практик остался – Лопухов. Меня удивило то, что в некоторых вопросах он сам подходит и спрашивает: "Что вы делаете?". С одной стороны - это приятно, с другой стороны - неожиданно. Вообще, я смотрю на тренеров на всех, даже на тех, кого не знаю. Иной раз так уставишься на какой-то заинтересовавший момент, что до конца тренировки наблюдаешь. Каждый тренер что-то приносит, пытается импровизировать. Все хотят обыграть друг друга. А чтобы победить, надо что-то новое делать: правильно связать элементы тренировок между собой. Ведь все знают, что такое имитация, роллеры, кроссы и тд.
– Какая победа ваших ребят больше всего запомнилась?
– Мои ребята заняли 1, 2, 3, 4 место на чемпионате республики Удмуртии, затем на чемпионате России хорошо выступали – 1, 3, 4. Потом вот на чемпионате мира среди юниоров – 1, 2, 3, 4 место. Я думаю: "Вот здорово было бы на Олимпиаде так!". Все равно какую-то аналогию проводишь между этими выступлениями. Четыре спортсмена стартуют, и никого вперед не пускают.
