Вице-чемпионка мира 2012 года в женском одиночном катании, посол ослепительной улыбки Blend-a-med 3D White Luxe Алена Леонова в разговоре с корреспондентом «Р-Спорт» Андреем Симоненко поделилась некоторыми подробностями того, как развивалась ее карьера фигуристки.
— Алена, вы когда-нибудь думали, чем вы в жизни занимались, если бы не было фигурного катания?
— Я думаю, что точно занималась бы легкой атлетикой. Бегала, скорее всего. Я же на бегунью похожа — шустрая, юркая. Мне кажется, у меня бы получилось.
— А ваша мама считает, что вы бы были танцоркой, потому что с детства любите танцевать.
— Может быть, занималась бы бальными танцами, это вариант. Но там конкуренция тоже сумасшедшая, как и в фигурном катании, и затрат финансовых еще больше.
— А если бы это был не спорт, а просто танцы в каком-нибудь коллективе?
— Не знаю. Мне кажется, это бы мне быстро надоело.
— Почему? Бороться все время, что ли, с кем-то надо?
— Думаю, да. Соревноваться мне постоянно надо. (Смеется). Причем чтобы я одна была. Не с группой, это не для меня. Я ведь даже в паре не смогла кататься, потому что не могу я с кем-то делить ответственность. Лучше самой за себя отвечать.
— Долго в парном катании мучиться пришлось?
— Нет, чуть-чуть совсем с Александром Смирновым катались, пару недель. И еще немножко с другим мальчиком, который меня даже поднять не мог, хилый был. (Смеется).
— За эти две недели дрались постоянно, что ли, почему так быстро завязали с этим?
— Нет, просто сразу поняла, что я, например, не смогу десять лет в поддержках отжимать руки, потому что это жутко больно. Нужна сила огромная. Не знаю, как девчонки наши это делают, та же Вера Базарова. Конечно, с таким партнером, как Саша, это не проблема, вон он как Юко поднимает. Но я просто еще знаю, какие бывают в парах взаимоотношения. Партнер всегда прав (смеется). А я хочу быть сама за себя.
— Если вам нравились танцы на полу, то в танцы на льду не было мысли попробовать пойти? Или в Питере, где нет сильной танцевальной школы, это в любом случае не вариант?
— Я не хотела в танцы, потому что всегда хотела прыгать. А в танцах прыжков нет.
— Когда вы катались совсем еще маленькой на маленьком, нестандартной формы катке, о больших спортивных высотах мечтали?
— Не-е-е-т! Я в десять лет недокручивала двойные прыжки, какие там высоты. (Смеется). Я каталась, как бы вам сказать… Не то чтобы меня заставляли, но я приходила на тренировки, делала, что мне говорили, и уходила. Желанием тренироваться совсем не горела. Тем более что-то выучить новое — такого не было. Когда я перешла в «Юбилейный», со мной стал заниматься Алексей Николаевич Мишин. Именно он научил меня прыгать тройной тулуп — теперь любимый прыжок. (Улыбается). Когда начала тройные прыжки разучивать, только тогда и появилось желание и тренироваться, и что-то добиться. А до этого, помню, как учили двойной аксель, я в парах как раз в это время каталась. С партнером едешь на огромной скорости, бабах — и в борт. Потом сказали: ничего не прыгаешь, ну тебя, иди обратно в одиночное катание.
— Когда по-настоящему поверили в себя — после победы на чемпионате мира среди юниоров 2009 года?
— Нет, раньше. Когда в 2007-м отобралась на свой первый чемпионат мира среди юниоров в Оберстдорфе. Заняла там 12-е место. Последняя была среди тех, кто в деньги попал. (Смеется). Но первая из наших, потому что Арина Мартынова была 13-я. Для меня это было реально круто. После короткой вообще девятая шла.
— А когда вы выиграли юниорский чемпионат мира, кажется, не лидировали после короткой?
— Третья шла. У меня с того чемпионата три медали — малая бронза, малое серебро и большое золото.
— Одно время считали, что у вас достаточно узкий диапазон доступных для интерпретации образов на льду. Условно говоря, «Калинка-малинка», «Барыня-сударыня», ну и практически все. А потом были и «Пираты Карибского моря», и «Реквием», и теперь вот «Кармен». Это все Морозов?
— Конечно, это заслуга Николая Александровича. Благодаря ему я даже перед некоторыми тренировками специально имидж меняю. Это правильно, я считаю.
— Не страшно было радикально менять стиль?
— Ну чуть-чуть я менялась и до перехода к Николаю Александровичу. Волосы покрасить, еще что-то. А радикально менять стиль было не страшно. Это было страшно интересно. Мне сразу очень понравилось то, что из меня получилось.
— Ему приходилось уговаривать вас на какие-то особо необычные эксперименты?
— Нет, не было такого. Он всегда прислушивается ко мне — да и вообще видит, что мне нравится, а что нет. Он меня очень хорошо знает, я думаю.
— Как он вас настраивает в работе?
— Не сюсюкается, это точно. Если чего-то хочет добиться, то жестко это доносит. И прикрикнуть может, чтобы дошло до самого мозга. А на соревнованиях всегда говорит, что я самая лучшая. И я с этим ощущением иду кататься.
— К этим словам же привыкнуть можно.
— Пока не привыкла. (Смеется). Посмотрим, что будет говорить в этом сезоне. Может, новая фишка будет какая-нибудь.
— Не так давно разговаривал с вашей мамой — она уникальный для фигурного катания человек. Вообще никак не вмешивается в жизнь дочери в спорте.
— Вообще никак, это правда. Не могу сказать, что это прямо супер как здорово, может быть, если бы вмешивалась, было бы лучше. Но я помню, как в первый раз что-то серьезно провалила и боялась идти домой — думала, убьют. И тут мама звонит и жалеет меня, говорит, все будет хорошо, это не последний старт, да и завтра еще произвольная. И после этого очень много таких моментов было. Так что мама меня поддерживает.
— Но я так понял, что она вообще не ездит на соревнования.
— Никогда в жизни никуда не ездила, не ходила и даже по телевизору не смотрит.
— А вы когда-нибудь просили ее прийти на стадион и поболеть? Многие же спортсмены любят чувствовать присутствие близких людей.
— Нет, я просто знаю, что она волнуется. Если я еще увижу, как она на трибуне волнуется, то вообще совсем плохо будет. Я просто ей звоню после соревнований — радостная или не очень.
— Поддержка, получается, совсем не нужна?
— Как же не нужна — нужна. Если мама мне что-то напишет перед соревнованиями, мне очень хорошо на душе. Поддерживает меня не только мама — молодой человек сильно поддерживает. Не может со мной ездить никуда, хотя и очень хочет, приходится посылать сообщения, звонить. Мне от этого становится легче.
— Если мама не ходит никогда на соревнования, как вы ей о прокатах рассказываете?
— Нет, ну она фигурное катание-то знает. Три ребенка — все катались. (Смеется). И прыжки знает, и элементы. Может быть, в уровнях сложности не очень разбирается — так в уровнях и я не все понимаю.
— А в обычной, тренировочной жизни маму рядом видеть не хочется?
— В Америке мне без нее сложно. Когда я в Москве — не страшно, это для меня уже рядом. Я всегда могу сесть на самолет и прилететь к ней.
