Встретиться со Смертиным в Барнауле – задача непростая. Еще сложнее с ним в Барнауле пройти стометровку без остановки. Его как минимум кличут по имени и неизменно прилипают к жилистому плечу, бросая телефон первому встречному с просьбой щелкнуть, а как максимум впадают в идолопоклонничество.
"Представляешь, я второй день подряд вижу Смертина", - заклинающим голосом произносит мальчик с лейблом "СДЮШОР Алексея Смертина" на спине. Ну а для меня Смертин собеседник, с которым довелось подробно пообщаться в третий раз. Причем предыдущие два помнятся в деталях, так как Смертин всегда разный, всегда чувственный и всегда профессиональный. В этом он чем-то напоминает Виктора Онопко, которого подменил в опорной зоне сборной России. Помнится, при первом нашем диалоге на бровке запасного поля "Лужников" во время контрольного матча оренбургского "Газовика", который тренировал его старший брат Евгений, мы рассуждали о дебюте в лондонском "Челси", спустя какое-то время по телефону Смертин, уже обосновавшись в Англии, давал мастер-класс о том, как пройти пешим маршрутом из алтайской столицы в британскую. На сей раз я попытался понять нынешнее профессиональное состояние былого мастера, который работает в московском "Динамо", преподает в Сколково и вновь учится тому, чему, как ему думалось, уже давно научился.
Диалог со Смертиным вышел редкой группы крови, когда я не старался умничать и больше молчал, улавливая по ходу речи собеседника варианты развития беседы. Вариантов было как возможностей развития атак в романцевском "Спартаке", в котором я не играл. Посему тут же все забывал, а Смертин продолжал открываться по-новому.
- Раньше мне казалось, что я очень хорошо разбираюсь в футболе. После того как я стал вице-президентом в "Локомотиве", у меня пошел обратный процесс, - признается экс-капитан сборной. - Тогда я осознал, что видел футбол под одним углом, а углов-то на самом деле много. И ладно, ты задаешься вопросом, что есть маркетинг и структура управления вообще, но я понял, что на футбол можно смотреть шире и с точки зрения самой игры. К этому пришел через общение с тренерами, а они на моем пути были первоклассные, в частности в тот самый период в "Локомотиве". Я о Юрии Красножане и Жозе Коусейру, которые показали мне футбол в другом разрезе.
Я ведь раньше не выбирал, кем мне стать. Футбол у нас с братом от отца, я всегда в нем был, и эта линия продолжается на протяжении всей жизни, только в том формате, когда старое для тебя становится новым. Причем до азов новым, неизведанным. Я понял силу аналитики. Ты делаешь работу и после доволен собой, а тренер рассматривает тебя в куда большей перспективе, и твоя радость может казаться ему несущественной, как и ошибки, которые, на твой взгляд, роковые, а на тренерский - ерундовые. Эти люди умеют смотреть глубже. Я изучаю ту сферу, в которой уже добился неплохих результатов, и мне это интересно. Мне хочется еще успеха.
Реальный успех в России – это когда европейский опыт накладывается на наш менталитет. Нельзя взять кальку с какого-то английского клуба и перенести на наш, но без их опыта нельзя эффективно тренировать футболистов у нас. Раньше нам не давали воды во время тренировок. "Чего тут водопой устроили!" - орал тренер в детстве. Сегодня у нас есть паузы, и вода в организмы заливается литрами, потому что доказано: это полезно. Та школа была отчасти хороша, но неконтролируемые нагрузки в ней были минусом. Те, которые я получал, например, в "Уралане".
- При Павле Яковенко?
- Да, хорошо, что я был молодым. Но, в то же время, это Яковенко научил меня отбирать мяч. По бразильской системе – это когда выплывай, как хочешь. Как в "Ералаше".
- И каким образом он это сделал?
- Называл состав, в котором ты строго действовал "по игроку". Порой это выглядело непонятно. Он диктует стартовый, где я вдруг оказываюсь в защите. Жесткая установка, которую надо выполнять, и неважно, что ты всегда был полузащитником, и неважно, что ты чего-то недопонимаешь. Ни одного собрания, ни одной личной беседы, никаких диалогов и прочих психологических копаний. Сплошные минусы на плюсах, после чего у тебя сначала очень круглые глаза, а потом ты зубами цепляешься в шею того единственного противника, которого ты персонально опекаешь, и в итоге получаешь результат. Когда ты проходишь эту школу, чувствуешь, что все это было положительно, рассматриваешь такую жизнь закалкой, но сегодня все это в прежнем виде не работает - требует модификации.
- Вы в очень хорошем контексте упомянули Красножана – самого неудачливого, пожалуй, тренера на данный момент. Чем он на вас повлиял?
- Дал понять, чем простой тренер отличается от хорошего, как он сам. Он стратегически видит развитие команды. Он прогнозирует состав не на первую игру, а на неделю как минимум. А в клубе были люди, которые по типу многих сидящих на трибуне думают, что они понимают футбол. Эти люди заблуждаются. Я, который в футболе уже много лет, до сих пор не сужу об игре, допустим, вратарей, потому что я никогда не играл в воротах и мне не знакомы нюансы данной игровой деятельности. Зато я знаю, как играет защитник и как нужно действовать на опережение, как нужно реагировать на опущенную голову соперника, владеющего мячом, или когда противник получает мяч под дальнюю ногу, как ты на позиции хавбека должен не выходить из положения полуоборота, иначе тебя накроют, и пойдет контратака по центру. Почему Клод Макелеле был велик? Потому что он обладал чувством такта игры. Я могу заблуждаться и в этих вопросах, но на самодостаточную точку зрения претендовать могу. В других внутрифутбольных делах я пока на стадии обучения.
Кибернетика Моуринью
- Я всегда вспоминаю, как наблюдал за Моуринью, - продолжил Смертин. - Почему он такой прагматичный? Почему он всегда с этими бумажками ходит? Он дает тебе пять минут отдышаться, а потом по порядку объясняет слабые стороны твои и соперника. Он говорил о таких вещах, которые мало кто видел даже из игроков. И он все это записывал. Просядет фланг обороны у кого-то, он дает указание Дэмьену Даффу брать инициативу на себя. Или Арьену Роббену.
- Моуринью указывал или создавал условия для личного принятия решений самими футболистами?
- Это кибернетика. У любого тренера-прагматика есть естественное право игрока на импровизацию. Почему испанцы так сильны?
- По-моему, потому что работа их тренера заканчивается на тренировке. На поле все смоделировано, и вмешательство тренера на нем – это как исправление помарок в чистовике.
- Согласен. Лобановский ведь тоже строил подготовку к матчу через тренировочный процесс. Он добивался создания стереотипа на поле, когда в любой ситуации, когда ты теряешься или творчество тебе вдруг покидает, срабатывает инстинкт подобно чистке зубов утром. Ты еще не проснулся, а уж идешь к умывальнику. Вот и у Лобановского все сводилось к...
- Он называл это моделированием.
- Да, которое спасало в стрессовых ситуациях. Я об этом читал, а потом на практике встретил в "Челси". Интересно, что Моуринью не скрывает своих тренировок. Приходите, смотрите. Двери открыты всем. Не каждый тренер так относится к своему тренировочному процессу. У него психология лидера. На первом собрании он сказал игрокам: "У вас хорошая команда, но вы ничего не выиграли". На первой тренировке он первым делом раздал всем по мячу. В клубе, кажется, собрали все мячи, которые были на базе, накачали их и все высыпали на поле. Как в фильме о старике Хоттабыче. Ни стретчинга, ни привычной разминки, а сразу мяч. И вперед, индивидуальная работа с мячом. И в этом контексте мне вспоминается Красножан и его первые слова: "Карьера футболиста определяется трофеями, а не заработанными деньгами, которые карьере всего лишь сопутствуют". На слух это простые слова, но они мобилизуют эффективность.
- Бывший вратарь Лобановского Александр Шовковский, вспоминая речи мэтра, говорил: "Это просто и "хениально".
- И мне повезло, что я познал киевскую школу через Яковенко, познакомился с футболом, который проповедовался Романцевым в "Спартаке", а также смог почувствовать динамовский стиль, пусть и в дубле, когда командой руководил Адамас Соломонович Голодец.
- А дошли ли до концепции Лобановского через "Уралан", ведь бытует мнение, что Романцев - это самодостаточный, подлинный "Спартак", а Яковенко - лишь самое очевидное из старых моделей Лобановского?
- Киевские методики персональной опеки, функциональной подготовки, прессинга передались Яковенко. О прессинге пяти секунд я узнал сначала от него и потом встретился с этой тактической деталью в "Челси". Это ныне широко используется в европейском футболе, когда при потере мяча команда тут же вступает в отбор. Яковенко не просто давал задания, он был нацелен на отработку этих вещей на тренировках и добивался сыгранности.
"Ушла мотивация, и я закончил"
- Но самое главное, что я познал – это то, что все определяет мотивация, - признается Смертин. - Угаснет она в груди, как олимпийский огонь – можно заканчивать. Я и закончил карьеру таким образом. Понял, что мотивация стала тлеть, хоть и по возрасту завершать было рано, но видел, что не справляюсь с английскими скоростями, а просто пребывать в футболе я не захотел. В настоящем футболе можно состояться, работая лишь на максимуме.
- Может, просто смоделированной команды у вас не было, такой, чтоб без дыр при провалах, в которой не надо было по-тимощуковски лететь и выжигать полполя. Кстати, и вы тоже ведь это умели делать.
- Но все равно от скорости никуда не уйдешь, пешком в футбол уже не сыграешь. Плотность и интенсивность одними перестроениями не достигается. Я из-за этого снимаю шляпу перед Канчельскисом. Он единственный из наших, кто долго продержался на высоком уровне.
- Причем хавбек был энергозатратного типа.
- Как и я, в чем тоже причина скорого ухода из спорта. У меня нет и никогда не было семи пядей во лбу, как у Титова или Аленичева, которых считаю великолепными футболистами.
- Хотя Аленичев считался двужильным игроком даже в те времена, когда у "Спартака" было все в порядке со стилем.
- Но у него было настолько высокое игровое мышление, что при невероятной трудоспособности он принимал отличные решения. Хотя даже если одна жила у него рвалась, он мог играть на другой. Вот у меня такого запаса прочности в мастерстве не имелось. Когда мой двигатель забарахлил, я понял, что сугубо за счет правильных движений руля моя машина все равно не поедет. Лоськов ехал долго, потому что стоя мог вырезать передачу на столько же метров, сколько ему лет.
"Даже руль "Мерседеса" не мотивирует"
- Я заканчивал в Англии, где к футболистам любой национальности очень хорошо относятся, но ты должен быть на равных, а то и выше. Понимание того, что ты занимаешь место доморощенного футболиста, в глубине мозга присутствует у каждого болельщика и функционера
- Но в премьер-лиге мотивацию, наверное, легко сохранять.
- Казалось бы. И мне так казалось. А все равно наваливается физическая и психологическая тяжесть, и начинаешь плыть ментально. Многие говорят: как при таких зрителях не играть? Можно и не играть. Как только головные импульсы перестают поступать в ноги, и зритель заканчивает тебя поддерживать. Какое-то время мотивирует чувство ответственности... Я еще почему так говорю? Потому что читаю лекции в Сколково про командообразование, лидерство, формирование задач и мотивации. За счет этой деятельности я пытаюсь расти и пытаюсь донести то, что мотивация рождается изнутри. Кто-то или что-то со стороны может тебя мотивировать на время, но цельная мотивация – вопрос твой личный. Все приедается. Даже руль "Мерседеса", сделанный из дерева.
У профессионального футболиста есть еще чувство стыда за те действия, которые он не совершил. Я благодарен случаю, что он определил меня в "Динамо", где я имею возможность общаться с Валентиной Тимофеевной Яшиной. Когда она начинает рассказывать про своего мужа, открывается кладезь спортивной психологии.
Во-первых, Яшин был человеком добра, а я убежден, что такими не рождаются, а становятся. И еще он был великим, потому что был собой недоволен. У вратарей объем работы не такой, как у опорных полузащитников, но при этом они находятся в постоянном моральном напряжении. Лев Иванович даже после побед не спал. Он курил, вставал с постели, ворочался и шептал своей супруге: "Валентина, надо было выйти, а не оставаться в воротах, а там надо было страховать защитника". Она ему: "Лева, спи уже, вы выиграли". А он продолжал бурчать. И в этом была его мотивация.
