Главный тренер сборной Латвии по бобслею Сандис Прусис в разговоре с корреспондентом агентства "Р-Спорт" Еленой Дьячковой рассказал о пути к успеху пилота Оскара Мелбардиса, выигравшего в этом сезоне общий зачет Кубка мира в двойках, четверках и комбинации, чемпионат Европы и серебро чемпионата мира в Винтерберге, об отношениях с соперниками, а также поделился мнением о российской команде.
- В чем же ваш секрет успеха? Ваш первый экипаж в минувшем сезоне выиграл все, что было только возможно?
- Кроме чемпионата мира...
- У вас еще есть шанс в четверках в Винтерберге.
- Да, шанс есть. Но не будем гадать, как сложится. Мы начали готовиться в том же году, когда прошли зимние Олимпийские игры в Ванкувере - в 2010-м. Уже в марте мы стали работать с молодежью в Сигулде, некоторые из них сделали тогда от 30 до 50 заездов. После этого намного легче было начинать новый сезон - 2010/11. Мы сразу поняли, где мы ошиблись, что было правильно, а что нет, было принято много решений. Больших дискуссий не было. Хотя, возможно, в начале не все были готовы принять мои предложения, то, что я хотел менять. Да я и сам не настаивал, не говорил - только так и никак иначе. Я рассказал о своем видении, что нам надо сделать, если мы хотим медали.
Поначалу видел, что многие из начальства не хотели так резко все менять. У меня в то время были два-три предложения из других стран о работе. Я даже не боялся ничего. Просто сказал - если мы не будем работать с молодежью, я не вижу больших перспектив у нашей команды. Три-четыре недели начальство мое думало. Я даже был уверен, что не примут мое предложение, параллельно уже разговаривал с другими странами. Даже была неловкая ситуация - я уже договорился с одной сборной, на 90 процентов собрал свои вещи. Но тут в Латвии мне сказали - не-не, мы пойдем этой дорогой. И так все началось.
- А когда были предложения после Ванкувера, Россия была в их числе?
- Была. Но должность мы конкретно не обсуждали, разговор носил предварительный характер.
- Молодежь - это бывшие разгоняющие?
- В принципе, да. Хотя тот факт, что они были разгоняющими, был не так важен. Я сказал, что надо менять всю систему, надо делать ставку на сильных ребят, учить ехать их, а не бывших саночников или тех, кто знает трассы. Надо просто, чтобы они были физически сильными и готовыми, и только тогда у нас были бы перспективы.
- И как вы их отбирали?
- Мы каждый год проводим много отборов. Латвия - маленькая. Зимних видов не очень много - скелетон, бобслей, сани, хоккей и пара человек в биатлоне. Пресса, интернет, телевидение - через них приглашали на тестирование. Уже в предолимпийский сезон перед Ванкувером мы разговаривали с Оскаром Мелбардисом, и я сказал ему: "Чувствую, что тебе надо попробовать!"
Четверки Холкомба и Мелбардиса стали лучшими на финальной тренировке на ЧМ по бобслею >>>
В Мелбардисе был уверен
- А как вы это разглядели?
- Я с ним работал четыре года, он был разгоняющим. Я видел, как он быстро ловит информацию, как у него получаются упражнения. Был уверен на 90 процентов, что у него получится. Он сам даже сначала не верил, говорил: "Ну, ладно, если ты хочешь, я попробую неделю чуть-чуть, но потом обратно!" Так понемногу и пошло дело.
Даже помню, в первый сезон тот же Саша Зубков мне говорил: "Ну кого ты привел, ну когда они с нуля научатся ехать?" Я отвечал, что ничего, у нас время есть, еще 3,5 года. Конечно, получилось не у всех. На тот момент таких пилотов было у нас двое - Мелбардис и Угис Жалимс. Но у Жалимса не так все заладилось, он только в этом году стал выступать лучше. Конечно, была такая ситуация, что поначалу никто из разгоняющих не хотел с молодым пилотом ехать. А потом они посмотрели, как он едет, и со старыми уже не хотели - только с молодым. Что интересует разгоняющих? Результат в старте! Им бобслей не нравится, они понимают его по-другому. И они увидели - с Мелбардисом можно сделать хороший старт, пойдем к нему. Так все и срослось.
Вопреки примете! Зубков/Воевода выиграли золото Игр в Сочи в двойках. Фото >>>
- Так легко? Прогресс быстро появился?
- Когда он начал ехать, были недели, когда он прогрессировал не по дням, а по часам - по заездам. Многие иностранные тренеры мне тоже говорили сначала: "Ну, ладно-ладно, старт, но мы же видим, что больше ничего нет". А в середине сезона один подходит, другой. Говорят: "Так он не только толкает, но и соображает, что надо делать". Но были трассы, где у нас возникали проблемы.
Помню, сюда же в Винтерберг приехали в первый год на Кубок Европы. Там сначала были двойки, потом четверки. Двойки проехали кое-как, начались четверки. Мелбардис раз упал, русские были, не помню, кто из пилотов, тоже упали. Русские собрали вещи и домой. Наши второй раз - опять упали. Председатель жюри подходит и спрашивает - будете в третий раз стартовать? Будем! И в третий раз упали. Но мне понравилось, что ребята не испугались. После первого падения еще два раза проехали. Мне было очень приятно с ними работать. Конечно, я не надеялся на результат в первые два-три года, но уже в конце первого сезона мы хорошо выступали и на Кубке Европы, и на Кубке мира.
- Болельщики сборной Латвии всегда подчеркивают, что с деньгами не густо у вашей федерации, зато есть результат.
- Я не знаю страну или команду, у кого денег слишком много. У всех одна проблема - денег слишком мало, всем не хватает. Конечно, надо всегда все просчитывать. Нужен приоритет - где мы едем, что мы делаем, почему. Чтобы не просто потратить деньги и время, но чему-то научиться. Конечно, надо планировать и думать - это слишком дорого, сюда не поедем. Надо стараться с одного выстрела двух зайцев уложить.
- У вас три экипажа сейчас. Больше пока не нужно?
- Я уже на прошлой неделе смеялся - весь латвийский бобслей был здесь в Винтерберге, в Латвии никого не осталось - ни тренеров, ни спортсменов. Все, кто у нас есть, здесь. Мы работали всегда не на количество, а на качество.
Киберманис падал в восьми первых заездах
- Оскару Киберманису всего 21 год, откуда он пришел в вашу команду?
- Он, как и Мелбардис, десятиборец. Они тренировались вместе, в одном спортивном интернате. Я хорошо знал их тренера. У них там были хорошие ребята, и я видел, что есть те, кто не достигнет хорошего результата в десятиборье, но они были в группе. Я им чуть-чуть помогал. Киберманис неожиданно для нас, и об этом даже не знал его личный тренер в легкой атлетике, пришел к нам на отбор. Я его сразу заметил. После тестов он сразу оделся и пытался убежать. Я говорю ему: "Ты куда? Стой!" А он: "Тихо, если тренер узнает, что я здесь, будет ругаться". Потом мы стали договариваться с его тренером. Киберманис подходил к нам по возрасту, как раз вскоре должны были быть юношеские Олимпийские игры в Инсбруке.
Когда он сел пилотировать, первые восемь раз упал, все тогда смеялись. Их таких трое новичков было, остальные двое проехали, а он - упал. Но я все равно хотел, чтобы Киберманис ехал, потому что видел его потенциал, он был на голову выше физически своих сверстников. Я сказал: "Ребята, вы извините, первая неделя у вас получается лучше, но смотря на перспективу, я вижу, что он будет пилотировать". Мне нужно было, чтобы наша с ним работа не закончилась только после юношеской Олимпиады. Я беру только тех, в ком вижу перспективу, которые будут пригодны для большой сборной. Это одна из причин, почему мы в этом году не готовим спортсменов к следующим юношеским Олимпийским играм. Просто я ни одного перспективного спортсмена такого возраста у нас не вижу.
- А почему вы не развиваете женский бобслей?
- Причина в том же - в перспективе. У нас был женский бобслей, мы пробовали два года. И я спрашивал: "Что мы хотим от этих девушек, какое место?" Мне сказали: "Ну, было бы хорошо через олимпийский цикл попасть в шестерку". Я ответил: "Не будет шестерки, будет 12-е, максимум десятое место, не выше". Просто я видел, что происходило в других командах, какой физический уровень, старт, какие разгоняющие. Ладно, техника и езда - это мы можем сделать и научить, но человека быстро не подготовить, потому что конкуренции, отбора и перспективы не было. К тому же нам надо было экономить деньги и время, в этом наше богатство. Если мы потратим деньги в том направлении, потеряем очень много средств для основной команды. Мы не можем идти во все направления, потому что у нас мало и бюджета, и людей.
После Сочи все захотели остаться
- Как вы сохранили состав сборной после Олимпиады?
- В спорте всегда есть травмы, отборы. Я пытаюсь в своей команде всегда создавать конкуренцию - но не такую, чтобы они воевали друг с другом. Должна быть спортивная конкуренция, соревнования, тренировки, чтобы они друг друга не уничтожали, а толкали вперед. Я вижу только такое направление развития спорта.
- Одним из плюсов экипажа Мелбардиса стал состав, который сохранился после Олимпиады.
- Я даже не обращал на это внимание, но мне многие со стороны говорили, что у Мелбардиса единственного осталась та же четверка. И я подумал - а ведь да, серьезно так. Был один момент после Олимпиады, когда Мелбардис сказал, что он, может, больше не продолжит карьеру. Но это был какой-то миг слабости. Он никогда не оказывался в такой сложной ситуации. После Олимпиады ему уделяли очень много внимания - и не только латвийские журналисты, но и зарубежные. Ему было очень непривычно находиться в такой ситуации, потому что он скромняга. Он не любит все эти фуршеты, показуху. Ему это не понравилось. Но потом он понял, что он - ключевой человек в экипаже, и таких проблем больше не было. А состав... Мне даже не надо было ничего делать. Я просто видел в их глазах очень большую мотивацию продолжать работать в таком же духе и развиваться. И ничего там не надо было придумывать - ни силой, ни деньгами, обманывать их. Они сами хотели остаться и бороться дальше.
- То, что в Сочи не удалось выиграть золото, было разочарованием?
- Нет! С моей стороны, и я думаю, со стороны ребят не было вообще никакого разочарования. У нас не очень хорошо складывался прошлый сезон. Первый этап Кубка мира в четверках в Калгари - нас сняли за перевес. Никогда такого не было! Это означало - ноль очков, последний стартовый номер. Следующий этап, поменял экипаж, мотивация была высокая, и мы стали четвертыми. Я сам удивился, что уже через два этапа после дисквалификации они уже снова были в десятке сильнейших. Потом мы приехали в Европу, Мелбардис здесь в Винтерберге в четверках упал - опять мы без очков. Блин, ну как? В Швейцарию приехали на следующий этап, в гараже работаем, я смотрю - все приуныли. Я им сказал: "Ребята, Олимпиада заканчивается 23 февраля. Я на 100 процентов уверен, что в этот день на наших лицах будет улыбка". И так и было.
Они не поверили сначала, но в Швейцарии мы выиграли, на следующей неделе выиграли, снова вернулись в первую группу, и все пошло по-другому. В спорте есть такие моменты... Не все спортсмены умеют побеждать, 90 процентов этого не умеют. А еще очень многие не умеют проигрывать, и это самое страшное. Если ты из каждого проигрыша и неудачи делаешь большую трагедию, тебе нечего делать в спорте. Ты должен со многим смириться и одновременно своего соперника и уважать, и чуть-чуть ненавидеть. Это большое искусство! Но это только во время соревнований - перед или после заездов должны быть только хорошие отношения, без какого-либо выпендрежа. Могу сказать за себя - у меня хорошие отношения с тренерами большинства команд. Я с ними раньше вместе состязался, а теперь мы тренируем. Я не видел, чтобы здесь кто-то с кем-то воевал. Может, раньше были остальные команды и сборная Германии. А сейчас даже это уже не так остро чувствуется.
Плющенко, Сотникова, Зубков, Ан и Уайлд: что стало с триумфаторами ОИ-2014 в Сочи. Фото >>>
Бобслей - немецкий вид спорта
- Но здесь в Винтерберге, похоже, тоже все "дружат" против немцев.
- Спортсмены в этом не виноваты. Бобслей - это немецкий вид спорта. Это немецкий маркетинг FIBT, их программа, спонсоры. У них большие амбиции. Они же на этот чемпионат мира потратили много денег, и они хотят, чтобы их гимн здесь звучал, а не наш. Поэтому они используют разные средства.
- Мне тяжело поверить, что Франческо Фридрих, каким бы он талантливым ни был, вдруг стал настолько гениальным, что начал привозить Мелбардису по двадцать сотых секунды в каждом заезде.
- (Смеется) Ко мне здесь многие тренеры подходили и говорили, что немцы едут и толкают одинаково все время. Но если после четвертого заезда получается секунда преимущества, это уже другие игры.
- Это было и будет?
- К сожалению, это очень долгая история. Это технический вид спорта, и здесь решают не только спортсмены, но и инженеры, техники, механики, наука. Мы уже, может, давно достигли уровня, на котором можно развиваться позволенными средствами. Но я лично знаю только эту дорогу, никакой другой. Может, меня надо поменять и взять каких-то техников, которые будут коньки как-то обрабатывать, и тогда результат будет лучше, чем со мной. Но мы никогда не искали способа смошенничать специально.
У меня было всего два скандала
- У вас в свое время были непростые ситуации, скандалы, но сейчас, кажется, в сборной Латвии все спокойно.
- В принципе, у меня было всего два скандала - с допингом и Янисом Мининсом. Допинг есть допинг. У меня была позитивная проба, мне дали три месяца дисквалификации. Я не могу этого вычеркнуть из своей биографии. Мининс... Я думаю, несмотря на то, что Мининс второй или третий год работает в России, у меня все равно в России побольше друзей, чем у него. Я знаю ваших бывших спортсменов, сейчас они тренеры. Я знаю, что пишут в российской прессе. Он с самого начала поставил себя как обиженного человека. Ничего такого на самом деле не было, он просто убежал из команды.
Думаю, у него началась паника, потому что он понял, в каком направлении мы будем идти. Четыре года он был главной персоной в команде, ее лицом. Во время Олимпийских игр в Ванкувере ему удалили аппендикс. Конечно, это было большое спортивное несчастье, так получилось. Но мы тоже выводы делали не только из Олимпиады, но и по всему, что происходило до этого. Я сказал начальству, что нельзя класть все яйца в одну корзину, что нельзя делать ставку на одного человека, надо на троих, и все должны начинать с одной стартовой линии. Мининсу это не понравилось. Он считал себя звездой. Хотя если его сравнить с Зубковым или Стивеном Холкомбом - какая он звезда?
Но он думал, что он такой. Что говорить, он не был готов принять новый порядок в сборной. Сейчас он работает тренером в России, а доволен он или нет, я не знаю. Знаю, что он в российской прессе, тренерам и спортсменам сказал, что я его выкинул из команды. Я его не выкинул. Я был удивлен, как он ушел и в какое время. Это было после нашего рождества, у нас было в федерации большое тренерское собрание. Позвали его, высказали свои аргументы. Мы даже не собирались его как-то наказывать. Мы сказали - через полчаса позовем тебя обратно и скажем, что мы решили. Звоним, а он уже вещи собрал и уехал домой. Так наши дороги разошлись.
- А часто у вас бывают такие ситуации? Вы следите за психологическим климатом в команде? Бывают у вас такие конфликты, как в сборной России в свое время между Зубковым и Алексеем Воеводой?
- Очень слежу. И если я что-то такое вижу или мне кажется, что что-то может быть, пытаюсь пресекать это в корне. Но у нас нет таких звезд и амбиций. Они - никто. Даже Мелбардис не считает себя звездой. Даже Даумантс Дрейшкенс, у которого столько титулов, не считает. Он такой скромняга на тренировках, он молодых учит, помогает им, показывает, как правильно толкать или держать. Большое удовольствие с ними работать. Когда я сам еще был спортсменом, у меня не было таких условий для тренировок, соревнований. Я все хорошо и много раз обдумал, прежде чем пришел в сборную Латвии. Когда еще работал в Италии, уже видел основу латвийской команды и знал, что у нее очень большой потенциал. Они тогда все были молодые парни, многого не понимали.
Переписали историю
- В Латвии болельщики требовательны до медалей?
- Медали требуют везде, и это нормально. Это эмоции. Я знаю о бобслее, начиная с 25-х мест - и по себе, и по своей команде. В 1992 году, когда Латвия стала независимой, я вообще не понимаю, как я остался в спорте, это трудно объяснить. Мы были 20-е, потом 15-е, потом десятые. А потом вдруг, помню, - блин, е-мое, нам надо идти на награждение, шестое место у нас! То же самое было и у этой команды. Я пришел в 2006-м. У них до этого лучший результат был девятое или десятое место. Первые соревнования, мы в Калгари - ребята, награждение, мы - шестые!
А сейчас у нас было восемь этапов Кубка мира, и только один раз в Кенигзее мы не попали в тройку. И мне мои друзья, а они на самом деле хорошие друзья и болельщики, говорят: "Ну, блин, вы с этими вторыми местами... неинтересно уже!" Это везде так - и в Латвии, и в России, и в Америке... Мелбардис тоже сейчас, когда мы стали вторыми на чемпионате мира, расстроился. Я ему говорю: "Оскар, мы же никогда не были вторыми". Он: "Да, но мы же выиграли Кубок мира, что это второе место?!" Он сейчас не понимает. Думаю, через неделю или месяц он поймет, что сделал. Мне с одной стороны это нравится - у него есть мотивация, он не очень доволен своим результатом и хочет выступать еще лучше. И как тренера меня это только радует.
- В этом сезоне вы много исторических результатов установили для Латвии.
- Да, мы переписали историю латвийского бобслея.
- Но это все же постолимпийский сезон, он специфичный. До Игр в Корее еще три года.
- Все правильно! Но что нам нужно было делать? У американцев, канадцев, россиян другие экипажи, и что мне надо было сказать: "Эй, ребята, у них другие экипажи, давайте тоже поменяем"? (смеется) Это ваши проблемы! В спорте не надо долго задерживаться, бери, пока можешь. А если не можешь, надо уходить и молодым дать дорогу.
Все хотели нести боб Зубкова
- Вы видите, что ваши три экипажа - это те люди, которых вы будете готовить к Корее?
- Нет. У нас еще есть ребята. Только конкуренция и соперничество, все время. Кто будет лучше, тот и поедет. Это касается и пилотов, и разгоняющих. Мы всегда ищем молодых пилотов. Ни у кого нет гарантий. У нас, кстати, есть и четвертый пилот. Где он выступает? В Сигулде! Перед Новым годом он чуть-чуть катался на Кубке Европы. Я считаю, что это очень большая ошибка, в том числе и российской команды, когда пилоты думают - мне как-то надо дожить до Олимпийских игр, я туда поеду. Как дожить, тебе же надо доказывать, что есть смысл на тебя работать, что в первом, втором или третьем экипаже ты будешь?! В России так много спортсменов, должна быть такая конкуренция!
Как может быть такое, что Россия не может старт толкнуть? Это курам на смех. Вот мы, сколько у нас людей - где-то 1,9 миллиона, а вы не можете людей набрать? У нас легкая атлетика - мертвая, у нас ее нет, мы с улицы забираем людей и начинаем тренировать. Дело не только в отношении спортсменов к работе, но и тренеров. Тренеров и спортсменов много, а результаты не очень - значит, что-то не в порядке с мотивацией или еще чем-то. Я не хочу никого учить, но я вижу большие команды с потенциалом - Америка, Канада, Россия, Германия. Почему в России не такого уровня, как в Германии? Что надо? Где молодежь? У вас же регионы, сколько у вас бобслеистов, я думаю, больше в десять раз, чем у нас? Надо работать.
Может, это неудачная шутка, но я ее уже говорил россиянам - в прошлом году кто делал результат? Зубков делал результат. И вот на старт надо нести боб. И я вижу, что это как в анекдоте про Ленина и его бревно, которое очень многие носили, как будто оно было 10 километров. Сравнение может неудачное, но все россияне хотят нести боб Зубкова на второй заезд, но никто не хочет боб второго или третьего экипажа. Может, я преувеличиваю, но это мой взгляд со стороны.
- Вы же знаете ситуацию с Зубковым, что он хотел стать тренером основной сборной. Вы бы, будучи главным тренером, позвали бы спортсмена такого уровня, человека, который столько лет был лидером сборной, работать вместе в команде?
- Ну, Мининсу, к примеру, я не предложил работу. У меня очень хорошие отношения с Сашей. Мы созванивались, он даже приезжал, мы встречались с ним в Германии перед стартом сезона. Я вижу, он полон энергии, хочет работать. Ему очень трудно, он много чего не понимает. Но первое, что ему надо сделать, это убить в себе спортсмена и родиться как тренеру заново. Все эти амбиции спортсмена надо оставить. Я сужу по себе. Я закончил в 38, он - в сорок. Это очень трудно, потому что все спортсмены в большей или меньшей степени эгоисты. Как это все поменять, чтобы ты мог стать хорошим тренером?
Эти все амбиции нужно убрать, потому что теперь ты ответственен не только за себя, а за всю команду, за последнюю гайку, последнего резервиста, доктора или массажиста. Ты главный тренер и за все несешь ответственность, и ты не можешь с плеча топором все время рубить. Я думаю, в его жизни сейчас очень трудный момент. Как я говорю нашим спортсменам: "ты тренируешься, ты лидер команды, ты член первого экипажа, тебе все даром - и массажист, и питание, и гостиница, и витамин С. А сегодня ты закончил карьеру, и завтра у тебя горло заболело, тебе надо идти в аптеку и платить свои деньги за витамины и лекарства, тебе самому надо лечиться". Ему надо стать самостоятельным. Не просто идти сейчас в другую команду и занимать пост какого-то тренера и работать, а, во-первых, надо успокоиться и с холодной головой все обдумать. Не надо сейчас кипятиться, и все будет намного легче. В такой момент из-за эмоций можно принять неправильное решение и потом жалеть об этом.
Конец эпохи: бобслеист Зубков завершил карьеру спортсмена и хочет стать тренером >>>
На месте Зубкова работал бы с молодежью
- Вас же тоже после завершения карьеры не сразу позвали в сборную Латвии?
- Вообще не позвали, да я и не надеялся. Это был очень трудный момент. Ты вдруг понимаешь - блин, я же никому здесь не нужен, что я здесь делаю?! Я был готов, чтобы случилось землетрясение - раз у меня нет, пусть ни у кого не будет. Этот момент надо пережить. Не надо ничего делать на эмоциях. Я бы на месте Саши, а я не знаю, как и что он хотел, с удовольствием стал бы работать с молодежью, если бы мне предложили. Это была бы моя цель - вот я соберу такую молодежь, что эту вашу сборную разнесу через три года. Я думаю, в России бюджет был бы нормальный, людей, которые спортом хотели заниматься, тоже немало. Я бы на его месте с такой позиции подошел.
- Но этих молодых пришлось бы искать с нуля.
- Конечно! Но это я бы их нашел. Все очень просто. Вижу, что очень многие хотят прийти на готовое, теплое место. Вот я сижу на своем посту, потому что у меня большая зарплата, а у команды результат есть. Я, наоборот, избегаю этого. Я ведь очень упрямый. Даже в школе, когда играл в шахматы и мне подсказывали - делай такой ход, я специально никогда его не делал, хоть и знал, что он, может, лучше. Мне не нравится, когда мне со стороны подсказывают. Я хочу все сделать сам. Горжусь тем, что сам свою идею с нуля поднял чуть-чуть выше. Некоторые смеялись надо мной, говорили: "ну как ты будешь этих буйволов учить ехать?" А теперь они говорят: "молодец, очень хорошую работу сделал". Я вот этим горжусь.
Главное, я считаю, для тренера - когда ты уходишь из команды, ты должен что-то оставить, свой отпечаток, чтобы все видели - он работал, вот видишь, что получилось. А многие три-четыре года отсидели, большие деньги получили, а зачем они тут были, что сделали? Не знаю. И так очень многие. Я очень скрупулезно подхожу к работе своей команды. Бюджет у нас маленький, и мы не можем легко подойти к этому. Если мы работаем, то серьезно. Тяп-ляп - это не по мне.
