Двукратная олимпийская чемпионка по прыжкам с шестом Елена Исинбаева провела в манеже ЦСКА тренировку для корреспондента агентства "Р-Спорт" Марии Воробьевой, а затем дала интервью своей новоиспеченной ученице, а также присутствовавшему на занятии специальному корреспонденту "Р-Спорт" Андрею Симоненко. В нем Елена поделилась ощущениями от необычной для себя деятельности, рассказала, как одна подсказка ее тренера Евгения Трофимова однажды изменила ее судьбу, а также призналась, что ей не хватает эмоций от соревнований.
Рассказ о тренировке корреспондента агентства "Р-Спорт" Марии Воробьевой и Елены Исинбаевой >>
- Елена, это первый для вас опыт тренерской деятельности?
- Да, первый. Я проводила мастер-классы для детей перед коммерческими соревнованиями, там есть такая практика – подобные вещи устраивать. Но вот такую тщательную тренировку с одним человеком провела первый раз. И хочу сказать, что Мария молодец, я удивлена.
- Теперь и на своего тренера Евгения Васильевича Трофимова, наверное, немножко по-другому посмотрите?
- Конечно, потому что тренировать – это тяжело. Это я сейчас с вами только одну тренировку провела. А представляете, что такое учить ребенка прыгать каждый день? Научится же он не раньше чем через год вот таких ежедневных долбежек. И то если талантливый попадется (смеется). Бывают такие, что приходят и ничего не помнят, что вчера было. Все с нуля приходится учить. Поэтому для тренерской работы нужно обладать огромным терпением, которого у меня нет. По крайней мере, нет сейчас.
- Судя по всему, планов когда-нибудь заняться тренерской деятельностью вы не строите?
- Вообще я люблю детей, люблю возиться с ними, объяснять, но не знаю, надолго ли меня хватит. С другой стороны, тот опыт, который я уже имею, естественно, мне хочется передать и продолжить традиции нашей волгоградской школы прыжков с шестом. Потому что после Евгения Васильевича у нас нет никого, кто бы мог перенять его навыки и продолжить его дело. Но для всего этого надо посвятить себя полностью спорту, а я пока к этому не готова. Все-таки у меня муж, семья, ребенок – сейчас один, в дальнейшем, может быть, будут еще двое-трое детей. Так что я просто не смогу снова жить в таком бешеном режиме.
- Когда вы работаете с тренером, запоминаете методики, или просто выполняете указания Евгения Васильевича?
- Насколько для вас на соревнованиях важны подсказки тренера?
- Лично для меня очень важны. Опять же, по той причине, что со стороны виднее. Во время соревнований очень сложно что-либо адекватно оценить, потому что адреналин захлестывает, эмоции через край… Иногда вообще прыгать разучиваешься – бежишь с вытаращенными глазами! Но это, правда, со мной случалось, когда я молодая еще была, когда опыта соревновательного не было. Разве что в другую сторону с шестом не бежала или шест кверху ногами не брала (смеется)! А сейчас у нас с Евгением Васильевичем все настолько автоматизировано, что даже если представить себе олимпийский стадион, от трибун до сектора метров 50, то он мне руками что-то оттуда покажет, и я его уже понимаю. А без него мне очень трудно было бы.
- Зачем шестовики после каждого прыжка ставят шест в яму и начинают на каком-то своем языке общаться с тренером?
- Можете вспомнить самый яркий в карьере случай, когда подсказка тренера вам особенно помогла?
- Конечно! Олимпийские игры 2004 года в Афинах. Соревновались мы со Светой Феофановой. Прыгнули по 4,60 метра с первой попытки, по 4,65 с первой попытки. Дальше она берет 4,70 с первой, а я не беру. Переносим на 4,75. Феофанова берет эту высоту, а я сбиваю планку. Иду уже делать третью попытку на 4,75, у меня минута на подготовку. В голове у меня полное непонимание того, что происходит. Чувствую, золотая медаль уходит, а я готова хорошо, мировые рекорды перед той Олимпиадой ставила… И вдруг в гуле олимпийского стадиона слышу крик "ПРОПУСКА-А-А-АЙ!" Обернулась – вижу, тренер уже даже снял с себя красную футболку, машет ей, чтобы внимание привлечь, и кричит, что есть мочи – "ПРОПУСКА-А-А-АЙ!!! А я уже стою с шестом, настроилась, уже минута отведенная тикает. И, в общем, только после третьего "ПРОПУСКА-А-А-АЙ" я бегу к судьям, говорю, что переношу попытку на 4,80. Соответственно, сначала на эту высоту выходит Феофанова, а у меня появляется возможность две дополнительных минуты отдохнуть. Итого четыре минуты до следующего прыжка. Я за это время каким-то чудом смогла себя собрать в кучу, сосредоточиться и сконцентрироваться. И все – Света 4,80 не берет, а я беру – с первой попытки на этой высоте, которая была последняя с учетом двух предыдущих прыжков на 4,70 и 4,75. Вот такой был у меня самый запоминающийся момент. И с тех пор я всегда на трибуны смотрю, чтобы не пропустить подсказку, увидеть эту красную майку.
- Но это была тактическая подсказка – а бывают же и технические?
- Постоянно. Отнести стопу назад, поднести стопу вперед, как левой рукой сработать, правой… У нас в прыжке с шестом мелочей нет, вообще ни одной. Вплоть до того, что, как я показывала, во время отталкивания носок на себя надо держать. Если носок оттягиваешь, то нога начинает болтаться и во время толчка может разогнуться. А если разогнется – то ты уже не сложишься так, как тебе нужно. Вот так много зависит всего-то от положения стопы. Так что очень много технических моментов. И у каждого тандема тренер-спортсмен свои условные знаки. Например, наш диалог с Евгением Васильевичем во время соревнований никто не поймет.
Не хватает эмоций – и не просто от соревнований, а от побед
- Столько мы уже поговорили о Евгении Васильевиче, что хотим вас спросить – как он себя чувствует, как восстанавливается после инсульта?
- Есть ощущение голода по соревнованиям?
- Есть голод. Не хватает эмоций – и не просто от соревнований, а от побед, поддержки стадиона, ощущения, что все на тебя смотрят. Я к каждому соревнованию отношусь как к празднику, как к своему сольному концерту. Когда выхожу в сектор, то всегда говорю себе, что все пришли посмотреть на меня, на то, как я выгляжу, на то, как я прыгаю, пусть на самом деле это может быть и не так. И для меня каждая мелочь важна – как я выгляжу, как я прыгаю.
- Евгений Васильевич однажды рассказывал, как у вас тренировка не шла, и он уже не знал, что делать. А потом вышел в коридор и увидел там нескольких парней. Позвал их – и у вас все сразу начало получаться.
- Было такое (улыбается). В том возрасте, о котором идет речь, достаточно было любому молодому человеку прийти на сектор, чтобы я сразу собралась и любую высоту взяла – хочешь, пять метров, хочешь, шесть метров (смеется). Конечно, когда мы с ним вдвоем работаем, может быть, каких-то эмоций не хватает. А я вообще очень эмоциональный человек, и для меня эмоции необходимы для качественной тренировки. Но это когда контрольное занятие. В обычные, рутинные дни, конечно, мы спокойно с ним работаем.
О сцене не мечтаю – не умею брехать и играть
- Без конца пересматриваю. В основном, победные – рекорды, чемпионаты мира, Олимпийские игры. Вообще на данный момент меня ничто так не заводит и не мотивирует, как Олимпиада. Чемпионаты мира и Европы, конечно, шикарные соревнования, но все-таки в моем случае это пройденный этап. Пусть они по составу такие же сильные, но Олимпиада – всемирный праздник, проходит раз в четыре года, и это меня очень сильно мотивирует.
- Какие последние соревнования пересмотрели?
- Московский чемпионат мира. Интересно было на себя еще раз посмотреть. Все-таки я там уже в не столь молодом уже возрасте выступала. Когда молодая была, то прыгала практически как машина, как автомат шпарила. А московские прыжки – это уже была победа и над собой, и над обстоятельствами, над травмами, над собственной психологией.
- После московского чемпионата мира вы рассказывали, как сильно помогла вам энергия толпы, которая за вас болела. Но вы же, наверное, не сразу научились использовать эту энергию зрителей себе во благо? Может быть, сначала это сбивало?
- Нет, никогда не сбивало. Мне всегда было легче прыгать при забитых трибунах, нежели просто на тренировке, когда на меня никто смотрит. Я эмоциональная, и мне очень важно, когда за меня болеют. А в Москве многие знали, что, возможно, это мой последний чемпионат мира, и трибуны были заполнены и на квалификации, и на финале. И конечно, я энергетику эту чувствовала – когда кричали "Лена, давай!". Или, помню, в тишине кто-то закричал "ЛЕ-Е-Е-ЕНА!!!", а я сижу, жду, пока остальные отпрыгают на 4,10, на 4,20, и думаю – ну когда, когда же моя попытка уже будет?! (смеется)
- Наверняка вас много раз спрашивали – о сцене не мечтаете?
- Нет, это все не мое. Не умею я брехать, играть… Ну, то есть, смогу, конечно, сыграть, и ради интереса я бы попробовала – не для большой аудитории, а чисто для себя. Но я предпочитаю другое – спорт. Там настоящие, истинные эмоции.
- Напоследок вопрос о планах – конкретики пока не появилось по первым стартам?
- Кстати, мы не так давно были в Волгограде на этом самом Кубке Губернатора, и поняли – у вас в городе интерес к легкой атлетике такой, какого даже в Москве нет.
- Это правда. Очень много детей занимается. Как в манеж приду, так они, как галчата, вокруг слетаются (улыбается). На самом деле, у нас очень хорошо развита легкая атлетика, один из самых популярных видов спорта в городе. Много молодых тренеров, которые ходят по школам, набирают детей, занимаются с ними. Верим, что в будущем получится их стимулировать, чтобы было еще больше желания и эмоций работать с детьми. Есть перспектива для строительства баз. Наше поколение – я, Лена Слесаренко – может быть, уже этого не застанет, но тем ребятам, кому сейчас по 16-17 лет, думаю, будут созданы колоссальные условия.
