Специальный корреспондент агентства "Р-Спорт" Андрей Симоненко пишет своей напарнице по блогу "Крюки и выкрюки" Марии Воробьевой второе письмо из Шанхая, в котором рассказывает об одном эпизоде соревнований четверга на чемпионате мира по фигурному катанию.
Шанхайское невезение: фигуристы РФ в парах впервые с 2009 года без медалей на ЧМ. Фото >>>
Здравствуй, Маша.
Рассказать я тебе хочу не про Шанхай, не про китайцев и даже не про тройной аксель Лизы Туктамышевой. Главным впечатлением второго дня чемпионата мира для меня стал совсем другой эпизод. И он произошел в самом его конце.
Как ты помнишь по опыту работы в микст-зоне, Юко Кавагути и Александр Смирнов никогда не дают комментариев вместе. Если соревнование международное, то на нем, как правило, присутствует множество японских журналистов, и Саша всегда командует: "Так, Юко — к японцам, я — к русским". Если соревнование российское, то Кавагути и Смирнов стоят рядом, но говорит всегда все равно партнер. Все наши журналисты к этому так привыкли, что в адрес Юко даже никогда не задают вопросов.
Казакова считает логичным результат фигуристов Кавагути/Смирнова на ЧМ >>>
Но сегодня все было совсем по-другому.
Впрочем, здесь, прежде чем рассказать, как все было, я хочу сделать лирическое отступление. Дело в том, что, на мой взгляд, для российской публики — и, как следствие, для российских журналистов как части российской публики — Кавагути так и не стала своей. Ты не представляешь, сколько раз я слышал от коллег слова типа "да что Москвина, русскую для Смирнова найти не могла?" Болельщики, которые в фигурном катании, как ты знаешь, очень безапелляционны и, я бы сказал, жестоки, часто награждали Юко еще более некрасивыми эпитетами. И в результате любимцами в российском парном катании постоянно были кто-то, но не Кавагути и Смирнов. Сначала успехов больше желали Марии Мухортовой и Максиму Транькову. Потом все внимание сфокусировалось на того же Транькова уже в паре с Татьяной Волосожар. Наконец, в последнее время все надежды возлагались на Ксению Столбову и Федора Климова.
Но вот в этом сезоне, когда Волосожар и Траньков так и не вернулись после Олимпиады, а Столбова с Климовым вернулись, да ненадолго, на Кавагути и Смирнова стали смотреть как-то по-другому. Все вдруг заметили чувство музыки у этой пары, их замечательные программы, их умение передавать художественные образы. И стало вдруг жалко, что они, скорее всего, после этого сезона уйдут. Ушли бы сразу после того, как Смирнов получил страшную травму колена, никто бы, скорее всего, и не пожалел. Все равно в тот момент одну часть болельщиков больше интересовало, сколько медалей выиграют наши фигуристы на Олимпиаде, а вторую — какого оттенка будут в Сочи желтые штаны у Транькова. А сейчас вдруг стало жалко.
И поэтому каждая победа Кавагути и Смирнова по ходу этого сезона была таким... бальзамом, что ли, на душу. Что не зря вернулись, пропустив Олимпиаду в Сочи, что радуют публику, что выигрывают медали. Здорово было видеть их успех на чемпионате Европы, но хотелось, чтобы и на чемпионате мира перепала им медалька. Столько раз им не хватало совсем чуть-чуть до реализации своих целей, что, казалось, сейчас, в сезоне, когда все символично и правильно, все должно получиться.
Но не получилось. Как ты видела, уже в которой программе им дали понять, что сантименты сантиментами, а втянуть на пьедестал как можно больше китайцев на этом чемпионате мира у "тех, кто этими делами заведует", намного более важная задача. Бороться же, когда ты знаешь, что не то что четверной выброс, а прыжок выше головы вряд ли тебе поможет, очень сложно. Да что там говорить, невозможно. Вот и сорвали Кавагути и Смирнов произвольную программу: не сделали ни четверной, ни тройной выбросы, катались тяжело и, в общем, задачу судьям очень сильно облегчили. С чистой совестью их отправили на пятое место.
Так вот, теперь, наконец-то, рассказываю о том, что происходило в смешанной зоне. Сначала туда практически стремглав ворвался Смирнов. И кто-то ему сразу сказал: "Отчитайтесь о проделанной работе". Было видно, что стоять перед журналистами Александру и так не хотелось, а после такого, с позволения сказать, вопроса, стало понятно, что он тем более не задержится. Так и получилось. Смирнов с лицом, которое было багровее обычного, заявил, что неправильно настроился на произвольную программу, поведал, что дальнейшие планы еще не обсуждали, сказал "спасибо" и, судя по записи на диктофоне, ровно через 60 секунд после появления ушел.
Я хотел было тоже уйти, но потом увидел, что в нескольких метрах стоит Юко и разговаривает, как обычно, с японцами. И вдруг решил сделать то, что никто почти никогда не делает, — попросить ее поговорить по-русски. Точнее нет, решил это сделать не вдруг. Мы ведь с тобой уже говорили с ней, когда делали большое интервью прошлым летом. И я лично тогда понял, что эта японка глубиной своих мыслей даст огромную фору очень многим русским. Вот и сейчас мне показалось, что она может — или даже хочет — сказать что-то очень важное.
И она сказала. В первом же ответе на мой вопрос, который, в общем-то, не предполагал таких слов — было ли нехорошее предчувствие перед выходом на лед, что ничего не получится — она призналась, что всю программу боролась с партнером. Что она чувствовала музыку, чувствовала энергию публики, но не чувствовала того, кого фигурист в паре должен чувствовать в первую очередь. В ее словах сквозила такая обида, что я вдруг подумал: а ведь очень вероятно, что это отношение, про которое я тебе написал чуть раньше, может проявляться к ней не только со стороны болельщиков, но и со стороны окружающих ее каждый день людей. Не зря ведь летом Юко нам рассказала, что между ней и партнером масса барьеров, которые так и не дали им стать настоящей парой — без чего успех в этом странном виде спорта невозможен.
Юко продолжала говорить, со слезами на глазах признаваясь, что очень хочет кататься чисто. "Хочу быть как Лиза Туктамышева", - одновременно смеясь и плача, сказала она. Не сказала прямо, но было видно, что она не хочет уходить из спорта, потому что она рассказывала, что она и ее партнер физически сейчас "готовы на 200%". И я в этот момент знал, какие слова хочу ей сказать. Сказал в итоге, правда, не я, а одна из коллег, но это неважно. А слова эти - "надо бороться".
Понимаешь, надо бороться вопреки обстоятельствам, надо уметь не давать окружающим тебя людям, из которых лезет злость и цинизм, отравлять тебе жизнь, надо уметь отличать тех, у кого есть камень за пазухой, от искренне желающих добра. Уйти проще всего, куда сложнее остаться и доказать, что ты сильнее. Но добиться цели можно только таким способом. Наконец, самое главное — прийти к успеху можно только тогда, когда ты сам в него веришь. Но об этом, Маша, ты знаешь и сама.
