Российский теннисист Дмитрий Турсунов не выступает в профессиональных турнирах из-за травмы ноги уже девять с лишним месяцев. За это время он опустился на 596-е место в мировой классификации. В разговоре с корреспондентами агентства "Р-Спорт" Марией Воробьевой и Андреем Симоненко Турсунов выразил надежду вернуться к соревновательной деятельности, но при этом признался, что думает и о том, чем займется после тенниса.
- Дмитрий, последний раз мы с вами общались в марте на матче Кубка Дэвиса в Новом Уренгое, тогда вы находились в процессе залечивания травмы и параллельно помогали российским теннисистам. Как обстоят дела со здоровьем в нынешний период?
- Сейчас потихоньку тренируюсь. Пока еще, правда, не очень серьезно, но какое-то время провожу на корте и бегаю. Иными словами, стараюсь набрать форму, для того чтобы начать нормально тренироваться, чтобы потом набрать форму, чтобы выступать на соревнованиях. Вот такая последовательность. Работаю без особого фанатизма, потому что пару раз я выбежал на генеральную пробежку, и все сразу отказало и посыпалось. Правда, я считаю, что все, что посыпалось и отвалилось, было не очень нужно, природа все сама ставит на свои места. Ну а если говорить о том, что дальше, то, думаю, пару месяцев мне еще точно надо тренироваться, для того чтобы потом начинать играть какие-то турниры. Выходить на турниры неподготовленным и использовать защищенный рейтинг, считаю, смысла нет. Ограничений и рамок по времени у меня нет – могу два года тренироваться, а потом выходить и играть. Вопрос в том, сколько я смогу играть после того, как выйду это делать. До 40 лет еще никто не играл, вот я могу попробовать, может, установлю хоть какой-то рекорд.
- Вы говорите о двух годах по той причине, что на протяжении этого периода сохраняется защита рейтинга?
- Вообще защищенный рейтинг можно держать максимум три года. Правда, я не знаю, от какого момента этот срок отсчитывается, потому что не рассматривал такого варианта. Но с учетом инфляции можно рассмотреть и такой вариант. Вообще же, если я начну играть в данный момент, то у меня будет учтено девять турниров за девять месяцев. После окончания US Open будет учтено 12 турниров за 12 месяцев. То есть я уже смогу полноценно сыграть четыре турнира Большого Шлема, а не три, как в случае с девятью турнирами.
- Работая без особого фанатизма, все-таки ставите перед собой какую-то цель – попытаться вернуться к Кубку Кремля, например, или другому турниру?
- Нет. Главная причина – не хочется играть неподготовленным. Ну, выйду я на Кубок Кремля ради Кубка Кремля и что? Опять травмируюсь. Надо смотреть правде в глаза, понимать, что организм восстанавливается не так быстро и что нет смысла бежать впереди паровоза. Потому что паровоз в какой-то момент все равно тебя догонит. Поэтому меня сейчас ничего абсолютно не торопит, пока действует правило защищенного рейтинга. Могу тренироваться год, могу два, могу вообще не тренироваться. А что касается текущего рейтинга, то свой последний матч я сыграл год назад на US Open, то есть текущие очки у меня после этого турнира сгорят. И спешить для того, чтобы успеть подняться в третью сотню мирового рейтинга, мне не нужно. Мне надо либо стоять в топ-50, либо вообще не играть. Это если тебе 17 лет, и ты стоишь 250-м, то это хорошо, потому что ты работаешь на свое будущее. А у меня уже уходящее прошлое, и запрыгивать в последний вагон, чтобы провести год, играя "Фьючерсы" и "Челленджеры", пытаясь восстановить свой рейтинг, а потом понять, что я уже слишком стар, чтобы вообще что-то играть, смысла нет. С временной, физической и экономической точек зрения это невыгодно. А ради любви к теннису я могу выйти на корт и поиграть с кем-нибудь. Для этого мне не надо ездить по каким-то непонятным городам и странам и не видеть в жизни ничего, кроме теннисного мяча.
- Получается, ностальгии по турнирной жизни нет?
- Да нет, есть, конечно. Это прикольно, у тебя меньше бытовых забот, ты живешь в каком-то мире фантазии. Приезжаешь, тебя встретили, отвезли, живешь в гостинице, взяли у тебя вещи и постирали, думать ни о чем не надо. Это увлекательный стиль жизни, но в какой-то момент он закончится. В этом году, в следующем году, через два года, но закончится. Поэтому ностальгия ностальгией, а понимать, чем ты будешь заниматься дальше, надо. Нельзя сидеть и думать: вот, мне 36 лет, 38, еще один годик и я снова буду кататься по Шлемам. Такого не бывает. Возникает и желание свою личную жизнь устроить, потому что сделать это, разъезжая по турнирам, очень трудно. Очень многие игроки уходят именно по той причине, что понимают: играя на "Челленджерах", они ничего не зарабатывают, а время и здоровье тратят. Сколько не оттягивай, а конец какой-то наступит. Некоторым, конечно, в кайф играть и кататься по городам, но мне кажется, многие это делают просто потому, что не совсем понимают, что они могут делать еще.
- Сегодняшним днем живут?
- Наверное, есть и такой контингент – те, кто вообще ни о чем не задумываются и плывут по течению. Но мне кажется, проблема в том, о чем я сказал, и она ведь в какой-то момент касается любого. Например, живет человек, работает 20 лет, является одним из лучших в своей профессии – вот вы, журналисты, например – и вдруг сегодня тебе говорят, что все, вы уволены, больше заниматься своей работой вы не можете. Наступает ступор, и вам нужно понять – хорошо, а что делать дальше? Кто-то в такой момент способен перестроиться, перейти на что-то другое, запрыгнуть на идущий параллельным курсом другой поезд, пересадку такую, знаете, сделать. А кто-то остается на рельсах и пытается этот поезд догнать. Поэтому когда жизнь тебя ударит, надо быть готовым к тому, чтобы перестроиться.
- У вас есть понимание, как вы будете перестраиваться? Наверняка ведь в 32 года мысли об этом уже пришли.
- Сейчас пытаюсь, конечно, себя чем-то занять. Я не такой человек, который просыпается и думает о сегодняшнем дне: "А, что будет, то и будет". Пытаюсь контролировать ситуацию, хотя, конечно, до конца ее контролировать не получается. Строишь планы, а жизнь идет по-своему и постоянно подкладывает какую-то свинью. Так что пытаюсь понять, какие у меня могут быть возможности. Понятно, что в любой момент я могу снова тренировать. Мне нравится кому-то помогать, подсказывать. В принципе я это и сейчас делаю, и это не секрет, и я это говорю не для того, чтобы сейчас все прочитали и подумали: "Все, включился "зеленый свет", повалили к Турсунову" (смеется). На самом деле, у меня даже такая проблема существует: если я тренируюсь с кем-то из молодых ребят, то в какой-то момент перестаю заниматься собой и начинаю подсказывать. Вижу какие-то проблемы у напарника, думаю о них и ловлю себя на мысли, что на тренировке я все-таки должен сам тренироваться, а не тренировать. Но если говорить о тренерской деятельности, то мне все-таки не хочется, чтобы в 80 лет я лежал и думал: "Так, что я за свою жизнь сделал: был хорошим игроком, потом стал хорошим тренером, потом стал полоумным тренером, поскольку в какой-то момент перестал соображать, а теперь умираю с ракеткой в обнимку". Это тоже не дело. В мире есть много чего интересного, и мне хочется позаниматься чем-то другим. Только надо понять для себя, чем. И чтобы это, конечно, приносило какой-то доход. А то у нас есть олимпийские чемпионы, которые занимаются волонтерской деятельностью, а потом продают свои медали. Да, наверное, я в такой ситуации уже и не окажусь, но все-таки бывают кризисы, дефолты, и в какой-то момент почувствовать себя сидящим в дырявом каноэ не хочется.
- Вы были одним из первых спортсменов, кто вел в интернете очень популярный и читаемый блог. Не думали о том, чтобы заняться писательской деятельностью вновь?
- Ну, этот блог был не первый, к тому моменту каждую неделю разные игроки вели блоги на сайте АТР. Просто я стал первым, кто сам написал этот блог, а не надиктовал его на диктофон. Ну и к тому же я прочитал все те блоги, которые к тому моменту уже были написаны, и понял, что это скучнейшая бредятина. Мне это было неинтересно читать. Кому хочется знать, во сколько ты проснулся и что у тебя получалось или не получалось на тренировке? Интересна какая-то закулисная жизнь. Вот мне, например, интересно, что происходит за кулисами в Большом театре. Как там выдергивают друг другу волосы, орут: "Ты стерва, ты мне сделала подножку, я прима-балерина, директор театра мой". Понятно, что это более живая и интересная тема. Поэтому я постарался посвятить читателей в нашу закулисную жизнь, вот этот блог и оказался таким популярным. Мне предложили вести блог на постоянной основе, я какое-то время это делал, но однажды мне показалось, что это уже становится принудительным процессом. И я понимал, что все равно это не моя профессия, что меня воспринимают как теннисиста, который ведет более-менее читаемый блог, а не как журналиста, играющего в теннис. Поэтому я решил сконцентрироваться на теннисе. Что касается этого занятия в дальнейшем – возможно, что-то и будет. Хотя вы же понимаете, что постоянно быть креативным очень трудно и что, если ты поднимаешь планку на какую-то высоту, то тебе надо постоянно через нее перепрыгивать. И не обращать внимания на критику. А для этого надо иметь очень жесткий внутренний стержень. Знаете же, бывают такие люди – одеваются так, как никогда не надо было бы одеваться, но идут при этом по улице и словно говорят всем: "Вы ничего не понимаете, это же офигенно!" Так что мне надо будет стать либо таким, либо одеваться попроще, не быть павлином и краснеть потом, когда тебе говорят, что ты павлин.
- Вы в Новом Уренгое пробовали работать со сборной в качестве тренера. Поедете с командой на матч с испанцами во Владивосток?
- Это зависит от разных нюансов. Бюджет у федерации не бездонный, проведение матча во Владивостоке стоит денег, и я не знаю, повезут ли туда табор из тренеров. И не знаю еще, сочтут ли необходимым мое присутствие там. Когда в большой семье мама на маленькой кухне готовит, а ей двадцать человек пытаются помочь, то они все, скорее всего, будут мешать друг другу. Так и здесь – пока что вопрос, нужен ли я буду на этом матче или нет. Плюс я пока не понимаю, где буду сам находиться в этот момент. Скорее всего, конечно, буду доступен, даже если куда-то уеду. Так что решать, брать ли меня во Владивосток, должны капитан и команда.
- Теннис смотрите, интересуетесь тем, что происходит в ваше отсутствие?
- Конечно, слежу за ветеранскими турнирами, мне же надо понимать, что меня ждет (смеется). На самом деле, чуть-чуть смотрел "Ролан Гаррос", но вообще не очень слежу за тем, что происходит. Конечно, есть и ностальгические нотки, зачем себя дразнить? Сидишь, смотришь и думаешь: вот, там мог бы быть я. Но в целом в теннис мне все-таки больше нравится играть. Я как повар, который не может насладиться едой, когда приходит в ресторан, а все время думает о том, как бы это блюдо приготовил он.
