Человек, отвечавший за отечественный футбол четверть века, в свой день рождения рассказал о том, как пришел в этот вид спорта и как теперь ему не вырваться из него до самых белых тапочек. И почему же он все-таки "Непотопляемый". Вячеславу Колоскову – 74. Юнец по меркам Жоао Авеланжа.
"Бесков пил коньяк, мы со Старостиным - водку"
- Вы не в Рязанской области случайно?
- В Рязанской (на родине отца Ивана Трофимовича Колоскова).
- Отдыхаете?
- Да, нужно восстановиться после тяжелых времен – конференции (ФИФА) в Цюрихе, конференции РФС.
- Вы что, по сей день всё так близко к сердцу принимаете?
- А как же не переживать? Тридцать с лишним лет отдал советскому, российскому и международному футболу. Восемь лет в исполкоме ФИФА, пятнадцать – в УЕФА. Переживаю и сочувствую тем, кто на передовой. Стараюсь вникать, если попросят. Живу полноценной футбольной жизнью.
- Сторонним наблюдателем быть не научились?
- Бесполезно. Кто попал в футбол или хоккей, оттуда больше не возвращается. Когда меня только привели в 1979 году в футбол, познакомили с Симоняном, Соловьевым, Николаевым. И Никита Павлович говорит: "Вячеслав Иванович, теперь всё, пока в белых тапочках не вынесут, будешь болеть футболом". Болею и не выздоравливаю до сих пор.
- Встречали вас как в 1979-м?
- Настороженно. Во-первых, наше управление было единственным из пятидесяти с лишним спортивных федераций, которое размещалось в отдельном особняке. Во-вторых, несмотря на то что хоккей наш всюду побеждал, футбол был и остается спортом номер один. Когда зампред спорткомитета СССР Сыч Валентин Лукич меня представил коллективу, я изложил свое видение того, что собираюсь сделать. Но приняли меня быстро. Я не стал делать резких движений, старался сохранить все прежние кадры, разговаривать с подчиненными как можно больше, и потихоньку сложился авторитет. Потом пригласил на новую должность замначальника по воспитательной работе Льва Ивановича Яшина.
- Сегодня все твердят об упадке детско-юношеского футбола. Какой была главная проблема того времени?
- Юношеский футбол прекрасно развивался, была отлажена система подготовки сборных СССР, были хорошие соревнования: "Юность", "Надежда", "Переправа". Не случайно все наши юношеские и молодежная команды постоянно выигрывали чемпионаты мира и Европы. Вот с национальной сборной была проблема. Она двенадцать лет не попадала в финальные турниры ни чемпионата Европы, ни чемпионата мира. Задача была поставлена жестко и однозначно: успешное выступление на Олимпиаде 1980 года в Москве и попадание в финальный турнир чемпионата мира 1982 года в Испании.
- Вас, молодого руководителя, окружали маститые уже Валерий Лобановский, Константин Бесков. Не говорили вам, кого учить тут собираетесь?
- Нет, наоборот, поскольку передо мной стояла задача пригласить Бескова в олимпийскую сборную, у нас с Константином Ивановичем сложилось. Я сам поехал к нему в Тарасовку, посмотрел тренировку, потом зашли в его кабинет, я рассказал о себе. Кто я такой, чего, откуда… Сказал, что защитил диссертацию, и это его захватило, он достал из ящика несколько папок, поделился со мной своими научными наработками. В общем, общий язык мы нашли очень быстро, и я его пригласил стать главным тренером. Он немножко поколебался, но затем пришел Андрей Петрович Старостин и говорит: "Костя, от таких предложений не отказываются". В тот же вечер мы это дело обмыли. Константин Иванович - коньячком, мы с Андреем Петровичем – водочкой. Немножко. Бесков захотел, чтобы начальником команды стал Николай Петрович Старостин, так и пошло. И с тех пор у нас были очень хорошие отношения.
"Авеланж относился ко мне трепетно"
- Начали карьеру хорошо.
- Нормально. Правда, не выполнили задачу выиграть Олимпиаду. Но взяли бронзу, а на чемпионат мира попали с первого места в группе.
- Раньше постоянно висела в воздухе тема, что нас засуживают в Европе.
- Это всё ерунда. Я в то время был уже вице-президентом ФИФА, и без моего контроля ничего не происходило. Отношения с президентом ФИФА Жоао Авеланжем у нас были доверительные и очень хорошие. Посмотрите Олимпиаду 1988 года в Сеуле. Финальный матч с Бразилией. Судьи относились к нашей команде с большим уважением, мягко говоря. В 1986 году (в матче 1/8 финала чемпионата мира против команды Бельгии – 3:4) никакого "вне игры" не было. Я сам при этом присутствовал, а в раздевалке Лобановский чихвостил (Сергея) Балтачу за то, что тот пытался создать искусственный офсайд. Просто нужно было нагнетать страсти, поскольку команда действительно у нас была приличная тогда, но тактические просчеты привели к поражению. Но за двадцать лет моей деятельности (на посту президента федерации футбола СССР и РФС) мы пропустили только один чемпионат мира и один чемпионат Европы.
И за эти 26 лет было лишь два эпизода, когда я действительно возмущался судейством. Вначале в отборочном матче чемпионата Европы 1984 года с Португалией, когда нас однозначно засудил француз (Конрат). Мы обыграли Португалию в Москве со счетом 5:0, а в гостях проиграли – 0:1. Наш игрок нарушил правила за полтора метра до штрафной, и соперник (Жордао) с пенальти забил единственный мяч. Перед игрой я увидел стеклянные глаза француза, и мне стало всё понятно – нам здесь несдобровать. Второй эпизод – это случай с (чешским арбитром Вацлавом) Крондлом, который засудил нас в (отборочной) игре (ЧМ-1998) с болгарами в 1997 году (0:1).
- С Авеланжем на какой почве подружились?
- Я был самый молодой член исполкома. Народ там был такой: 65, 70, 75 лет. А мне – 38. А второе – пришел я на место (Валентина) Гранаткина, который был первым вице-президентом ФИФА и которого очень и очень уважали. Авеланж посчитал меня его наследником и трепетно ко мне относился. У нас завязалась хорошая дружба, я возил его на Байкал, о чем подробно рассказал в своей книге ("В игре и вне игры". 2008 год). Я у него несколько раз гостил на даче, а во время чемпионата мира 2014 года в Бразилии навестил его, 98-летнего, у него дома. Я был одним из немногих, кого он принял.
- ФИФА омолаживает? Многие руководители в федерации были и есть в более чем преклонном возрасте.
- Закалка. Никита Павлович Симонян возглавляет РФС в 89 лет, Алексей Александрович Парамонов в 91 год нормально себя чувствует и руководит ветеранской организацией.
- Игроки часто говорят, что трудно усидеть на скамейке запасных. Вас не тянет в пекло, в исполком ФИФА в такой жаркой ситуации?
- Игроки выходят биться за команду, а в исполкоме ФИФА – каждый за себя. Каждый несет ответственность за свои дела. Исполком формируется по территориальному принципу, и люди, приходящие в структуру, не избираются конгрессом, они делегируются своими местными конгрессами в соответствии с уставом. Поэтому президент ФИФА не может нести за них ответственность и влиять на них ни знаниями, ни моралью, ни идеологией.
- Об отставке бывшего уже президента ФИФА Йозефа Блаттера узнали из прессы?
- Конечно.
- И каким было первое впечатление?
- Шок. Я же его видел до конгресса и говорил с ним. Он был абсолютно уверен в своей победе и заявлял, что ближайшие четыре года очень активно поработает. А через три дня такой поворот! Неожиданный и странный.
- Наверняка у вас возник какой-то совет ему?
- Советы в такой ситуации неуместны. Надо знать глубину всех процессов, но я, к сожалению, давным-давно не вхожу в руководящие органы федерации. У Блаттера достаточно опыта и жизненной мудрости. Всё, что произошло, видимо, имело некие объективные причины.
- Что главное в кулуарной борьбе?
- Сохранение достоинства. Чтобы человек отдавал всего себя служению делу, на которое его благословили. Важно дать понять, что у тебя есть позиция и ты ее отстаиваешь. А если ты без взглядов, а просто подстраиваешься, то такой человек уважением пользоваться не будет.
- Николай Александрович Толстых всё сделал верно на последней конференции РФС?
- Я разговаривал с ним после конференции, на финальном матче Лиги чемпионов в Берлине. Он был убежден, что сделал всё для того, чтобы сохранить свой пост до конца срока полномочий. Во-вторых, он концентрировался на футбольных проблемах, и ему многое удалось. И с точки зрения достижений команд всех уровней, и всех разновидностей футбола. Другое дело, не удалось справиться с финансовым бременем, наладить контакт с (главным тренером сборной России Фабио) Капелло, выстроить доверительные отношения с лигами.
- Реально было ему привлечь финансовые средства?
- Нет, он оказался в финансовой блокаде. В какой бы банк он ни обращался, ему отвечали: "Нет, Николай Саныч, мы дела с вами иметь не будем". Значит, кто-то эту ситуацию для него создавал.
- Вы каким образом находили средства?
- У нас были другие расходы, бюджет был 5,5-6 миллионов долларов. А сейчас – 50 миллионов. Тем более в наши годы юношеские сборные помогало содержать государство. Расходов было не так много, не было таких огромных премиальных, не было премиальных за каждый матч. Много было нюансов, которые помогали нам сохранять лицо при минимальном бюджете.
- Что отпугивало инвесторов в ваши годы?
- Сама система взаимоотношений футбола и спонсоров не была развита. Сами компании только становились на ноги, не было сложившейся олигархической системы, не было госкорпораций, за исключением "Газпрома". Вот "Газпром" как раз и был нашим первым спонсором. В остальном же мы сотрудничали с большими компаниями с небольшими деньгами. Развивали футбол на минимуме.
- Потом пошла кампания по привлечению иностранного тренера сборной, под которую группа олигархов заявила о готовности платить гипотетическому легионеру зарплату.
- Слава богу, я это время практически не застал. Я работал в старых координатах.
- Почему "слава богу"?
- Мой принцип был простым: не попадай ни в чью зависимость. Ни в руководящие органы, ни в партийные, ни в хозяйственные, ни в олигархические. Я это и выдержал.
- Прямо принципы ФИФА соблюдали?
- Нет, ФИФА как раз очень зависима от серьезных инвесторов, но там расходы совершенно другие.
- Теперь Толстых удержится в футболе?
- Он хочет остаться в футболе, и мне кажется, что нужно сделать всё, чтобы он был в нем. Потому что он еще принесет много пользы. В последние годы многие "отчаянные борцы" за футбол кричали: нам нужен футбольный человек, нужен футбольный человек… Вот вам футбольный человек. Прошло время, и этот футбольный человек Толстых оказался не нужным отдельным личностям.
"Была борьба за власть, которую я выиграл"
- С Толстых у вас же было жесточайшее противостояние в свое время. Как удалось сохранить отношения?
- Шла борьба за власть. Кто главнее: федерация или клубы и лиги? Он возглавлял три лиги в одном лице, и понятной была его попытка всё сфокусировать на себе. Дескать, они главные, потому что у них деньги, детские спортивные школы. А федерация, дескать, так себе, должна заниматься массовым футболом. В этом был корень наших жестких противоречий. Но это не была борьба личностей. Это была борьба идеологий. Борьба за власть, которую я выиграл. Благодаря тому, что я всё время опирался на те законы, которые существуют в мировом футболе. Мы даже внесли в устав ФИФА положение, где четко прописано, что лига – это внутренняя организация в национальной ассоциации. На этом всяческие противоречия закончились.
- Если бы вам удалось быть на конференции РФС, выступили бы в поддержку Толстых?
- Я нахожусь в роли почетного президента РФС, а эта фигура находится над схваткой, и ее роль не предусматривает никаких инициатив. Если меня спрашивают, я отвечаю, если нет – я молчу.
- Ваш соратник - президент московского "Торпедо" Александр Тукманов - активно заступался за Толстых.
- Ну и правильно, потому что Тукманов – профессиональный руководитель, который тоже прошел через горнило этих взаимоотношений.
- С кем из тренеров сборной страны вам было наиболее тяжело?
- Ни с кем. У меня такой характер, что я находил контакт со всеми. И с Бесковым, и с Лобановским, и с (Валерием) Газзаевым, и с (Борисом) Игнатьевым, и с (Анатолием) Бышовцем, и с (Олегом) Романцевым.
- Неужели не давили они на вас?
- Тренеры? Была попытка у Лобановского. У него были хорошие связи в ЦК КПСС, они вместе с (Виктором) Понедельником и Симоняном хотели образовать какой-то союз футбольных лиг. У них была правильная постановка вопроса, но они желали создать ту организацию вне зависимости от федерации футбола СССР. Я, естественно, очень жестко сопротивлялся, и мне удалось доказать – в том числе в ЦК КПСС – что это был неверный контекст.
- Я слышал историю про слишком эмоционального Романцева в раздевалке сборной после потери шансов на выход из группы во время чемпионата мира 2002 года.
- Не был он очень эмоционален. Он, наоборот, сказал, что не имеет никаких претензий к федерации. Эти слова меня порадовали.
- В отставку он ни себя, ни вас не призывал?
- Была фраза, дескать, если он уйдет в отставку, то и мне нужно уходить. Я ответил, что за себя сам решу, как мне быть, а ему предложил дождаться плановых выводов, исполкома РФС, на котором мы всё и обсудим. На этом разговор закончился. Я просто был всегда спокоен, и это помогло мне проработать столько лет при стольких сильных личностях и руководителях всевозможного ранга и уровня.
