Призер Олимпийских игр и двух чемпионатов мира фигурист Денис Тен рассказал в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Елене Вайцеховской о возвращении на лед после тяжелой травмы, полученной этим летом в Корее, сравнил спортивный успех с карточным домиком, а заодно объяснил, почему не считает нужным оставаться в олимпийском сезоне в зоне комфорта.
- Денис, вы очень ярко начали взрослую карьеру, однако на протяжении последних двух сезонов дважды снимались с первого этапа Гран-при и затем сокрушительно проигрывали главные старты. В чем причина?
- Видимо, сбился какой-то ритм: поначалу ведь действительно все складывалось совсем иначе. Помню, когда еще тренировался в Москве у Елены Буяновой, она любила повторять, что выступать нужно "на разрыв аорты". То же самое мне часто говорила Татьяна Тарасова. Я и старался делать это на главных стартах. Просто потом началась череда травм, которая фактически не прекращалась. Как принцип домино: одно наслаивалось на другое, а человеческое тело имеет лимит. Я очень мучился, не мог сфокусироваться на соревнованиях, выходил на лед и боролся не столько с соперниками, сколько с собственным организмом: думал только о том, чтобы хватило сил докатать программу до конца. Не было, пожалуй, ни одного сезона, когда я чувствовал бы себя абсолютно здоровым. В то же время понимал, что это - спорт, в котором не бывает идеально ровных тропинок.
Ламбьель называл меня в шутку "Википедия фигурного катания"
- Череда травм не лечится сменой тренера. Вы же год назад фактически ушли от Фрэнка Кэролла к Николаю Морозову.
- Не совсем так. Уйдя к Николаю, я не прекращал сотрудничества с Кэроллом. В этом сезоне мы снова работаем с Фрэнком вместе, хотя какую-то часть летней подготовки я проделал с Морозовым. Просто сложилось так, что полтора летних месяца я провел в Корее – лечил травму ноги.
- Основным вашим наставником сейчас является Кэролл, или вы продолжаете тренироваться в режиме "блуждающей звезды"?
- Сложный вопрос. Моя жизнь всегда складывалась таким образом, что приходилось мыслить и принимать решения самостоятельно – начиная с тех самых пор, как в десять лет начал серьезно тренироваться. Стефан Ламбьель, когда мы работали вместе, называл меня в шутку "википедия фигурного катания": начиная с 1995 года, я знал о фигурном катании абсолютно все, помнил все статистические данные. Еще тренируясь в Москве, я скачал на свой iPad прокаты всех сильнейших на тот момент спортсменов и смотрел их, даже надевая коньки в раздевалке. Ничего другого, кроме фигурного катания, в тот момент в моей жизни просто не существовало. Еще большую самостоятельность я обрел, когда уехал тренироваться в Америку.
- Адаптироваться было трудно?
- Да, особенно в первый сезон. Я не сразу понял, как работает система. Помню, записался в летний тренировочный лагерь и на вопрос: "Сколько времени в день вы хотели бы кататься?" - ответил: "Сколько скажет тренер". Для американцев это звучало дико.
Я постоянно учился и продолжаю учиться, наверное, поэтому мне сложно выделить вклад какого-то одного тренера. Сейчас понимаю, что в моем спортивном становлении участвовало гораздо больше людей, чем можно предполагать. Начиная от родителей: папа всегда собственноручно точил мне коньки, причем сам купил точильный станок и научился всему самостоятельно, читая специальную литературу, мама водила во всевозможные кружки и секции. У нас, думаю, раньше всех в Казахстане появилось спутниковое телевидение – родители установили тарелку, чтобы я мог смотреть соревнования по фигурному катанию. В мой жуткий фанатизм постепенно втянулась вся семья. Сейчас в моей подготовке тоже принимает участие множество людей. Спортивный успех – это ведь как карточный домик: достаточно вынуть всего одну карту, чтобы конструкция не сложилась.
- Многие тренеры полагают, что успех возможен лишь тогда, когда спортсмен готов принести в жертву тренировкам все прочие интересы. Вы же параллельно с фигурным катанием имеете множество самых разнообразных увлечений. Это не отвлекает?
- Насчет жертв соглашусь. Просто здесь нет единого стереотипа: у каждого из спортсменов свой образ жизни, свое отношение к фигурному катанию. Меня всегда интересовали самые разные вещи. Мама считала, что образование – это неотъемлемая часть развития личности. И даже когда мы переехали в Москву, меня отдали не в спортивную школу, а в обычную. С тем, чтобы я хорошо там учился. Мне мама в свое время доходчиво объяснила, что, когда спортсмен катается на льду, его мысли очень хорошо видны зрителю. И ведь это действительно так. Поэтому желание продолжать развиваться не только на льду со временем превратилось для меня в образ жизни.
Вообще считаю, что спорт не должен становиться самоцелью. Это, скорее, старт-ап, взлетная полоса. Возможно, я понял это слишком рано и научился организовывать свою жизнь таким образом, чтобы времени хватало на все. Я вообще умею делать очень много разных вещей. Работать с разными программами на компьютере, не только резать и компоновать музыку, но и создавать ее, придумывать и планировать различные мероприятия.
"Об уходе я впервые задумался ещё четыре года назад"
- В какой степени вы участвуете в организации своего казахстанского шоу "Денис Тен и друзья"?
- В очень большой. Изначально я был против того, чтобы шоу называли моим именем, и, знаю, многие считали, что мое участие в этом мероприятии этим и ограничивается, носит номинальный характер. На самом деле я сам писал все буклеты, занимался дизайном, бизнес-вопросами, более того, все это было мне очень интересно. В этом сезоне я решил немножечко "закрыть" себя в рамках спорта и сфокусироваться на главном, но мысль о том, что когда-то моя спортивная деятельность завершится и нужно будет четко понимать, чем заниматься дальше, в моей голове постоянно присутствует.
- Хотите сказать, что собираетесь завершить карьеру после Игр-2018 в Пхенчхане?
- Время покажет. Об уходе я впервые задумался еще четыре года назад - после Игр в Сочи. Не так часто говорил об этом, но до сих пор помню свои мысли во время церемонии награждения. Я стоял на льду, смотрел в зал и думал: "Вот так заканчивается карьера… Это станет моим последним впечатлением о фигурном катании". Вернувшись в Америку, я поступил на MBA и только после этого принял решение еще годик покататься. Но прошел еще год, а потом я вдруг понял, что Игры в Пхенчхане могли бы иметь для меня совершенно особенный статус. Все-таки во мне течет корейская кровь.
- Вы работали с такими выдающимися постановщиками, как Татьяна Тарасова, Николай Морозов, Стефан Ламбьель, Лори Николь. Но в олимпийском сезоне не обратились ни к одному из этих специалистов – выбрали Дэвида Уилсона. Большинство спортсменов предпочитают в олимпийском сезоне идти уже проверенным путем и заведомо исключать какой бы то ни было риск, в постановке программ в том числе.
- Я бы сказал, что постановщик всего лишь создает "погоду", но за штурвалом всегда стоит сам спортсмен. То, о чем вы сказали, это своеобразная зона комфорта, пусть не всегда осознанная. Я же считаю, что нужно рисковать, выходить из этой зоны. Например, Дайсуке Такахаси всегда нравился мне именно тем, что пробовал на льду самые разные вещи, не боялся пробовать новое и даже на излете карьеры продолжал удивлять. Вот и я настроен так же. Особенно после двух последних и не самых удачных в спортивном отношении лет.
- Почему летом вы предпочли лечиться в Корее?
- Вопрос о предпочтениях не стоял: я там травмировался и уже не мог никуда уехать. У меня было шоу в Японии, оттуда я перебрался в Пхенчхан – принять участие в празднике, посвященном Олимпиаде, провел прекрасную тренировку на льду, а чуть позже, работая в зале, неудачно приземлился с прыжка. Хотя слово "неудачно" здесь не совсем уместно. Был такой страшный звук, когда рвался сустав…
Потом, когда шло обследование, выяснилось, что эта травма неминуемо должна была случиться: слишком много более мелких повреждений ей предшествовало. Операцию мы, тем не менее, решили не делать: ни один врач не давал гарантии, что после хирургического вмешательства я успею восстановиться к Олимпиаде. Эти полтора месяца мне пришлось в буквальном смысле жить в больнице: физиотерапия продолжалась по восемь часов в день, и как только выдавалось время, я шел в зал, несмотря на то, что передвигаться мог только на костылях. Вопреки прогнозам заживление пошло достаточно быстро. Но видите, до сих пор приходится сильно тейпировать правую ногу. Я пока не могу прыгать на этой ноге, не могу делать некоторые шаги, испытываю определенный дискомфорт, но понял, что способен терпеть эту боль. Вообще за время лечения понял одну важную вещь: человек не выбирает свое тело. Значит, он должен уметь извлекать максимум из того, что ему дано. Просто когда у спортсмена все хорошо, это сильно притупляет чувство "голода". Сложности же заставляют постоянно искать выход.
- Несмотря на все сказанное, вы приняли решение выступить в первом этапе Гран-при?
- Я два года подряд не мог начать сезон вовремя и не могу сказать, что мне нравится эта тенденция. Сначала думал о том, что сумею восстановиться быстрее и поехать в Милан на турнир Lombardia Trophy. Но это оказалось нереально. Зато сумел выступить в Ницце. Для меня нынешний сезон кульминационный. И мне очень хочется, чтобы он стал сезоном фигурного катания.
"Мне не хватает противостояния Ягудина и Плющенко"
- На мужском льду сейчас происходит довольно опасная вещь – я имею в виду всеобщую "гонку вооружений" - гонку за четверными прыжками. Насколько сложно удержать себя от этого ажиотажа? И приходится ли удерживать?
- В целом мне даже нравится, что происходит. Это же великолепно, когда твой вид спорта вдруг совершает фантастический рывок вперед.
- Да, но, как вы сказали сами, тела, как и способности, у всех разные.
- А вы заметили, что на юниорском уровне уже стали появляться спортсмены, по которым заметно, что в одиночном катании появилась физиологическая модель? Наверное, это естественный процесс: когда-то все легкоатлеты были как на подбор – высокие, мышечные, сильные, но в какой-то момент стало заметно, что фигуры спортсменов стали меняться в соответствии с их узкой специализацией. Что касается прыжков, я всегда в какой-то степени умел больше, чем показывал. Когда ситуация требовала иметь в соревновательном арсенале тройной аксель, я уже умел прыгать четверной тулуп. Когда потребовались два четверных тулупа, я уже вовсю пробовал четверной сальхов. Когда вставил в программу сальхов, на тренировках прыгал и риттбергер тоже. На нем, собственно, у меня и "полетели" тазобедренные суставы – перед чемпионатом мира-2016 в Бостоне. Но сама ситуация в мужском катании неуклонно шла к тому, что кто-то первым пробьет стену – прыгнет в соревнованиях тот же риттбергер, лутц, флип... Когда это произошло, количество разнообразных четверных прыжков стало накручиваться как снежный ком. И все мы оказались втянуты в этот водоворот. Просто сам я сейчас очень отчетливо осознаю свои способности и понимаю, что в мои планы не входит в этот водоворот бросаться. В моей жизни случалось слишком много "пустых" соревнований.
Победы были яркими и запоминающимися, как хэппи-энд в голливудском фильме. Так было на чемпионате мира-2013 в Лондоне, где я стал вторым, да и в олимпийском сезоне я катался после того, как попал в аварию. Мне занесли инфекцию, я долго выкарабкивался из всего этого, потом сломал коньки – выступал в разных ботинках... А поражений даже не помню, если честно. Если спросите, какое место я занял в Бостоне или на последнем чемпионате мира в Хельсинки, не отвечу. И сейчас мне просто грустно понимать, что в моей карьере были эти выступления, где я не говорил с залом, со зрителями.
Уже здесь в Москве первую тренировку я провел не в "Мегаспорте", а в ЦСКА. И на одном из плакатов в холле прочитал слова: "Болельщики могут простить поражение, но никогда не простят равнодушия". И, знаете, я задумался: как много в фигурном катании было победителей тех или иных соревнований, которые вообще ничем никому не запомнились. Я не хотел бы стать одним из них. Наверное, это и есть моя основная цель – запомниться людям тем, что я делаю на льду, оставить за собой "слово". Мне самому до сих пор не хватает противостояния Алексея Ягудина и Евгения Плющенко.
- Противостояние Юдзуру Ханю и Хавьера Фернандеса не компенсирует этой ностальгии?
- Дело в том, что Ягудин и Плющенко двигали наш вид спорта вдвоем. Все, что происходит в мужском одиночном катании сейчас, уже при всем желании не назвать противостоянием двух спортсменов - тех, кто способен бороться за золотые медали, стало намного больше. Многие люди, знаю, склонны считать, что раньше все было лучше. Мне же кажется, что оно просто было другим. И, думаю, нужно быть благодарным судьбе за все то, что когда-либо происходило на твоих глазах.
