2 августа из жизни ушел выдающийся ватерполист и выдающийся тренер Гиви Петрович Чикваная, жизнь которого была неразрывно связана с "Динамо". До своего 80-летия он не дожил чуть меньше года. В блоге редакции специальный корреспондент РИА Новости Елена Вайцеховская вспоминает легендарного наставника.
Петровича похоронили в субботу. В очень жаркий и очень солнечный день, с которым так плохо сочетается черный цвет. Белыми были только цветы - лилии, хризантемы, розы. Их несли преимущественно мужчины: водное поло во времена Чикваная, где в 60-х он дважды завоевывал серебряные олимпийские медали, было все-таки исключительно мужским видом спорта.
"Он был великим человеком, великим мужем, великим отцом и великим дедом, - сказал на похоронах, не пряча слез, внук Чикваная Ираклий, и добавил, обращаясь к многочисленным экс-игрокам динамовского клуба: - Но главной для него всегда оставалась команда. Я рос дома – вместе с его командой. Знал, какие планы дед связывает с каждым из вас, кто из вас как тренируется, у кого какие проблемы дома и что не ладится в тренировках. Он очень любил всех вас…"
Дети великих тренеров обычно сильно ревнуют близкого человека к тем, с кем тот работает. Такова профессия. Большой спорт – слишком энергозатратная вещь, и на близких у тренера зачастую просто не остается ни времени, ни сил. Петровича хватало на всех. Его души, сердца, неиссякаемого юмора, заботы.
"Представляешь, - рассказывал мне о Чикваная экс-защитник великой советской сборной, олимпийский чемпион Александр Древаль, - я ведь пришел в сборную в 1967 году на его место. На место легенды. Величие любой команды строится, прежде всего, на игре защитников. И Гиви был одним из самых ярких и умных игроков обороны. Ему довелось играть против всех сильнейших нападающих мира, и он справлялся со всеми, а кроме этого в высшей степени эффективно играл в нападении. Тогда еще не существовало термина "универсальный игрок", но Гиви был именно таким. Он умел все. Цементировал не только защиту, но всю команду, был ее стержнем. И вот на место такого игрока пришел я".
"На первом сборе нас еще и поселили вместе, в одном гостиничном номере, - продолжал Древаль. - Конкуренцию в спорте никто ведь не отменял, попасть по тем временам в сборную было архисложной задачей, и, разумеется, каждый держался за свое место изо всех сил. Гиви уже имел олимпийскую медаль, был чемпионом СССР в составе тбилисского "Динамо", у меня же вообще никаких титулов за душой не было. Студент из МГУ. Я ожидал от того сбора чего угодно, но не того, что Гиви начнет всячески мне помогать".
"Человека такой необъятной души я больше никогда не встречал, - вспоминал Древаль. - Я выкладывался на тренировках полностью, приползал к кровати из последних сил, падал замертво. Гиви каждый раз находил какие-то слова, придумывал какую-то шутку, и мы начинали смеяться. Соответственно и восстановление шло быстрее, и силы непонятно откуда появлялись. В тренировках он тоже всегда умел сделать замечание или что-то подсказать так, что это не вызывало обиды или противодействия. Если за что-то и выговаривал, то примерно так: "Ты почему пас на игрока не отдал, объяснить можешь? О, смотри, какая девушка пошла! Не заметил? Ну, если ты такую красивую девушку не заметил, что ж я тебя про игрока-то спрашиваю…"
Вся тренерская карьера Чикваная прошла в "Динамо". Клубные наставники не слишком часто попадают в категорию великих, но Петрович и здесь был исключением. Обыграть в чемпионате страны ЦСК ВМФ или МГУ было по тем временам нереальной задачей, но Чикваная делал это на протяжении трех лет подряд. Игравший под его руководством олимпийский чемпион и чемпион мира Георгий Мшвениерадзе вспоминал:
"Советская школа тренеров почему-то в обязательном порядке предполагала муштру: сверхстрогость, жесткий контроль. И тут – Гиви. Ему удавалось иметь с игроками настолько теплые и душевные отношения, что мы готовы были за него умереть. И речи не могло быть о том, что мы как-то можем его подвести, не выполнить задание или игровую установку. Как можно подвести друга? Находиться с ним вместе в команде было огромным удовольствием. Это был сплошной смех, всеобъемлющая радость общения. Не поверите: вспоминаю тренировки, и не могу припомнить какую-то тяжелую работу, хотя она наверняка была. А вот как смеялись – помню".
"Гиви был профессионалом высочайшего класса, - продолжал Мшвениерадзе. - Никогда не давал нагрузку ради нагрузки, разрабатывал план работы индивидуально под каждого игрока с учетом его роста, веса, игрового амплуа. Подвести команду к старту таким образом, чтобы все одновременно вышли на пик своих возможностей – большое искусство. Гиви это удавалось блестяще. Еще он прекрасно умел сделать так, чтобы каждый из нас чувствовал большую ответственность за команду. Сам. Без какого бы то ни было давления извне. Такое, как мне кажется, удается только великим педагогам".
Последние годы Чикваная боролся с тяжелым недугом, много времени проводил в больнице. Мучился от немыслимых болей и… до последнего дня продолжал шутить. Посетители шли непрерывным потоком, и каждого из них Гиви Петрович спрашивал, прежде чем проститься: "Скажи, каким ты меня запомнишь?"
Он для всех остался разным и для всех – своим. Один из ватерполистов вспоминал, как однажды проездом оказался в Москве, зашел перекусить в ресторан. Официант принял заказ, а несколько минут спустя поставил перед клиентом поднос с вином и фруктами. На вопрос, откуда столь щедрый дар, указал на один из дальних столиков. Обернувшись, гость увидел Чикваная.
Как много тот или иной человек значил в твоей жизни, обычно понимаешь, лишь прощаясь с ним навсегда. Петровичу, много лет цементировавшему великую сборную СССР, каким-то непостижимым образом удалось сохранить вокруг себя не только большую и удивительно красивую семью, но и великую общность друзей и учеников. Стать ее центральным стержнем, каменной стеной и источником тепла. И вдруг все это рухнуло…
Прощаясь с тренером, большие, сильные и красивые мужчины сквозь слезы говорили какие-то нелепые слова, подбирая их с большим трудом: "Как же так, Петрович? Как мы без тебя? И почему так рано?"
А он иронично улыбался с фотографии.
