Корреспондент РИА Новости Анатолий Самохвалов посмотрел первый матч сборной России по футболу в Лиге наций УЕФА в Трабзоне, не забыв рассмотреть закоулки турецкого города, который до Станислава Черчесова уже брали русские.
Сборная России пошла в Трапезунд, прежнее название Трабзона, как русский флот в Первую мировую. Чартером. Напрямую и без пересадок. Только в отличие от моряков броненосца "Ростислав" команда Черчесова могла разглядеть волны Черного моря лишь сквозь туман в иллюминатор самолета, который из Москвы держал курс на турецкий портовый город.
Интересно, что сухопутные войска генерала Николая Юденича штурмовали в 1916 году Османскую империю по часовой стрелке, огибая Черное море через Батуми. На пути были будущая чайная империя Ризе, Трапезунд, Синоп, а далее русские солдаты мечтали о Стамбуле.
В наше мирное время до Трабзона приходится добираться ровно наоборот – сначала Стамбул и его переполненный рейсами аэропорт имени Ататюрка, после чего по воздуху вдоль береговой линии через Синоп в Трапезунд.
Сходство этих ситуаций в одном. И армия Юденича, и рота Черчесова вошли в Трапезунд и вскоре оставили его. Советская Россия очень быстро подружилась с Турцией Ататюрка, а Черчесов, удовлетворив тренерское самолюбие, набрав три очка и поэкспериментировав с Далером Кузяевым в атаке, взял курс на Ростов - устранять в товарищеском матче с Чехией недочеты. И предстоящий матч никакой не товарищеский, а самый что ни на есть контрольный.
Черчесов еще раз провел послематчевый ликбез, нарочито акцентируя внимание на правильных, по его мнению, вещах. Если сборная что и сделала, то это - "мы". А "я" - это второстепенно. "Я" - это для Мирчи Луческу, который с такой же экспериментальной сборной Турции Черчесову проиграл. Но подчеркнул, не без толики иронии, что проиграл он тому, кого воспитывал - Андрея Лунева, который в воротах сборной России смотрелся как Каспер Шмейхель во время чемпионата мира. И уж позиционная грамота у парня была не хуже, чем у Игоря Акинфеева. Хватит ли Луневу харизмы? Вчера выиграл, по мнению Луческу, именно он. А это я – Мирча. Ходжа, учитель, как зовут его турки. Они любят его и ценят его румынское эго, а он и не страхуется, переводя разговор на множественное число.
Мы – это у турок для болельщиков. "Сейчас наше время" - развернули они громадный баннер. Мальчишки и девчонки, пришедшие на стадион "Шенол Гюнеш" как на праздник.
Взрослые же турчанки от Черного моря до горных массивов Карса и Эрзурума поистерты жизнью как чайные листы с плантаций Ризе, чуть неопрятны, говорливы, разношерстны в моде – от исламского традиционализма до чисто закавказских черных "бабулькиных" платков. Практически у каждой развлечение разминать авиабилет до ссадин, сложить пополам, поистрепать по краям и предъявить его на посадке. Разве что не жуют они его на счастье. Все же не отчитываться им по нему в бухгалтерии и не продавать коллекционерам.
Мужички в черноморской провинции разнообразнее, но не менее шаблонны. Здесь и лысый фанат Motörhead категории "50+", и неотесанный горбоносый работяга, и просто офисный работник "25+", как будто забывший в багаже свой самокат. На самокатах гонять по Трабзону раздолье - ровные голубые велодорожки тянутся на километры вдоль моря, а велосипедов нет, как и самокатов. Одни машины. Дороги вдоль береговой линии в Трапезунде литые и как будто начищенные наждаком. Кажется, резина при резком торможении поплывет на красный свет как по льду. Не зря русские войска веком ранее шли из Грузии по побережью, боясь увязнуть в горном бездорожье.
С тех пор асфальт здесь положили, но от колдобин не застраховались. Наклон серпантинных автогорок такой, что дороги посреди жилых домов разной степени новизны ведут прямо в небо. Шоферская выучка в крови. Минивэны-маршрутки и неприлично старые "Рено" лезут ввысь без изначального разгона.
Здесь ящерицы соседствуют с кошками, муэдзин зовет на пятничный Джума-намаз, но большинство турок все же предпочитают духовной пище нескончаемое чаепитие. Интересно, что дружелюбия в трабзонских подворотнях не меньше, чем в мечети. И почти нет любви показной.
На чужаков здесь смотрят, раскрыв рот, с балконов из под широких по соседству с портретом Ататюрка простынь, из-за нардовой доски, по которой усыпляющим стуком бьется кубик, из-за потертой швейной машинки. И кое-кто угощает тебя чаем, рассказывая на турецком, как он приезжал однажды в Москву.
Детвора играет в футбол резиновыми мячами в таких узких переулках, в которых в позапрошлом веке Аргентина училась обыгрывать Англию, развивая технику на "носовом платке". Единственное, что этот живущий в своем уютном мире Трабзон не интересует, это вечерний матч сборных России и Турции. Сорок тысяч человек мигом разошлись по домам с финальным свистком, оставив финальное приветствие поверженной команды паре тысяч организованных фанатов "Трабзонспора".
Черчесов, одержав победу в Трапезунде, уже покинул город. Кварталы не повели российского тренера как полководца к храму. Он выиграл этот матч для себя и для тех, кого он называет "мы". Первые турнирные три очка нового проекта УЕФА в кармане. Впереди контрольный матч с чехами в Ростове-на-Дону, где "мы" зазвучит с новой силой.
