Артем Истомин: я не просто исполняю то, что приказывает Хованцев

Тренер мужской сборной России по биатлону Артем Истомин в интервью Денису Косинову рассказал, как в 23 года попал в национальную команду, как изучал иностранные источники и как поладил со спортсменами, большинство которых старше своего юного тренера.

"Если всю жизнь варился в спорте, то спортивный интерес будет ко всему"

- Вы бросили серьезный спорт - лыжи и биатлон - из-за так называемой "травмы сердечной мышцы". Потом принялись изучать методы передовых тренировок. Решили это делать из-за собственного горького опыта?

- Конечно. Потому что это очень распространено. Как раз по такой причине очень много талантливых спортсменов сейчас уже не выступают или выступают на низком уровне. Не скажу, что сразу начал копать в себе, разбираться, что во мне пошло не так. Просто начал изучать проблему, полез в физиологию. Мне это понравилось, и я уже стал заниматься этой темой вне зависимости от того, что нечто подобное произошло со мной. Я учился на кафедре "Теория и методики физической культуры", но наукой занимался на кафедре "Медико-биологические основы физической культуры". Там работает мой научный руководитель, профессор. Знаете, как бывает в ВУЗах - есть самый злой преподаватель, который никому ничего не ставит, и всех очень строго спрашивает (смеется). Вот он такой. Ну а я трудности люблю. Пришел к нему, сказал: "Я хочу с вами заниматься". Он спросил: "А что у тебя есть?" Я предложил ему несколько идей, которые хотел развернуть. Ему понравилось, и мы начали работать со второго курса.

- А что это были за идеи, которые поразили человека высокоученого, да еще с репутацией злого преподавателя?

- Там, если честно, не было ничего уникального (смеется). Это было как бы подтверждение уже изученного иностранного материала. Изученного на спортсменах городской команды по лыжным гонкам. Это была группа моего личного тренера Сергея Михайловича Лебедева. Я с ним договорился, что буду изучать происходящее с организмами ребят в зависимости от нагрузок. Но не вмешиваясь в методику тренировок.

- Этот источник научного материала понятен. Но где вы набрались иностранного опыта?

- В интернете есть много информации. Как проверять ее достоверность, я знаю. Помимо этого, во время обучения в университете у студента есть доступ к электронным ресурсам, недоступным для обычного пользователя. Своему научному руководителю я сразу сказал, что мне нужно больше информации. А у него был доступ к еще более закрытой информации, и я с его помощью залез и туда. Ну и начал искать то, что нужно было мне лично. Это были труды и российских ученых, и иностранных, в том числе норвежских.

- А норвежцы публикуются на английском или на норвежском? Вы как их читали?

- И по-английски, и по-норвежски. Переводил с помощью профессиональных переводчиков, они у нас в университете, слава богу, есть.

- А сами вы владеете языком на уровне ведения научных дискуссий?

- На таком уровне не владею, у меня язык разговорный.

- Получается, это был титанический труд. Найти источники, дождаться, когда освободятся переводчики. А вы же не авторитет для них, всего лишь студент. В чем была мотивация к этой работе?

- (Смеется) Возможно, это был спортивный интерес. Не скажу, что у меня была какая-то особая мотивация. Если ты в спорте долго варился, то всю жизнь, чем бы ты ни занимался, спортивный интерес будет ко всему.

"Тренеры считают, что у них есть волшебная тренировка, дающая результат"

- К чему сводятся ваши выводы за пять лет самостоятельной научной деятельности?

- В целом – к оптимизации объема тренировок и их интенсивности. Уже давно существуют спорт-тестеры, с которыми можно работать. Уже много лет мы знаем, что такое "пульсовые зоны", но никто так и не научился ими пользоваться. Многие до сих пор не понимают, например, различий между первой и второй "пульсовыми зонами". Есть, конечно, некоторые тренеры, которые в этом разбираются, но их мало. Эффект от каждой тренировки тоже различен. Он может быть и положителен, и отрицателен. Есть и определенный эффект от связки тренировок. Эти связки очень много решают в период предсоревновательной подготовки. Еще нужно разбираться в той перестройке, которая происходит с организмом на каждом этапе тренировок, от предсезонного до соревновательного. Как раз это я и описал в программе, поданной на конкурс. Не могу сказать, что это уникальная норвежская методика. Они ничем необычным не занимаются, то же самое делают во всем мире. Просто норвежцы грамотно соотносят нагрузки. Это знание не ново.

- Более того, насколько я понимаю, нечто подобное Хованцев практиковал еще с юниорской сборной Советского Союза в 80-е годы, так?

- Это самое интересное! Когда я пришел в команду, я ему многое рассказывал. Вот есть тренировки такой-то направленности, они дают такой-то эффект. Вот есть такие-то связки тренировок. И очень многое из того, что я рассказывал, он уже когда-то опробовал, и знает, как это работает. Он видел результат.

- То есть задолго до вас Хованцев уже пользовался многими из тех методик, которые предлагали вы?

- Он к ним сам пришел. Не могу сказать каким путем. А я ему предложил, в сущности, научное обоснование его личного опыта.

- Но было ли среди предложенного вами что-то совсем новое для Хованцева?

- Не думаю. У него такой большой опыт. Он уже все перепробовал. Может быть, для Анатолия Николаевича было что-то новое в соотношении нагрузок, но и то я не уверен.

- Тогда простите за бестактность. Если Хованцев и без вас все это знает, зачем вы ему понадобились?

- Чтобы на одном языке говорить. Ведь как бывает: в команду берут старшего тренера и помощника, у которого такой же опыт. И амбиции у него чуть ли не больше, чем у старшего тренера. И начинается работа. Первый дает одно задание, спортсмены отъезжают, и второй дает совершенно другое задание. Потому что считает, что надо делать, как он сказал, а старший тренер дал неправильное задание.

- И вот пришел молодой Истомин, который самовольничать не станет…

- …и будет понимать, что нужно. Понимать, что хочет получить старший тренер, чего он хочет добиться от спортсменов. Как и договаривались изначально, я помогаю Хованцеву реализовать его идеи. Но это не означает, что я просто исполняю то, что приказывает Анатолий Николаевич. Я могу и должен что-то предлагать. Могу подсказать, например, что у некоторых спортсменов есть некие пробелы, которым нужно уделить внимание без ущерба основной методической направленности в подготовке.

- Приведите пример.

- Есть биатлонисты с низким уровнем общей ОФП. У них специальная физическая подготовка на высшем уровне, а ОФП ей уступает. И это можно использовать как резерв. Повысив такому спортсмену силовой потенциал, мы можем увеличить ему, например, мощность отталкивания. Пусть даже в ущерб всей остальной тренировочной работе. О ком идет речь, как вы понимаете, я сказать не могу.

- А вы не были ошарашены предложением Хованцева войти в состав тренеров сборной?

- Когда я писал свою программу, я, честно говоря, не думал, что меня возьмут сразу на должность тренера. Потому что я знал те реалии, которые были прежде. Я через месяц уже забыл про то, что я вообще подавал заявку, и тут мне позвонил Анатолий Николаевич. Сказал: "Артем, это Хованцев, знаешь такого?" (Смеется) Я сказал, естественно, знаю. Я приехал, мы поговорили, и он мне предложил работу тренера сборной. Надо отдать должное Анатолию Николаевичу, он не побоялся взять молодого специалиста в помощники. Если честно, я бы на его месте поступил точно так же. Я бы тоже брал молодых специалистов с некими уже приобретенными знаниями, и учил бы их, держа рядом с собой. Не надо таких специалистов отправлять куда-то в одиночку работать. Многие из них просто пробуют наугад какую-нибудь методику, и вот кто-то из спортсменов у них вдруг "побежит". Почему - непонятно, никакого анализа не проводится, но тренер уже считает, что есть у него какая-то волшебная тренировка, которая дает результат. Ну а Хованцев сказал, что новая команда СБР хочет растить своих специалистов. Хочет формировать систему подготовки, которую затем можно было бы распространять в регионы, и чтобы была какая-то преемственность в сборной. Поэтому и нужны молодые специалисты, которые в дальнейшем будут осуществлять эти идеи.

- Пока молодых специалистов, кроме вас, в сборной нет.

- Но это пока. Я думаю, скоро они появятся.

"За неделю до первого этапа все ребята были наравне с Логиновым"

- Уж на что великий тренер был Анатолий Тарасов, так и он писал в своих книгах, что непросто было, перейдя в 25 лет на тренерскую работу, командовать своими ровесниками, а то и мужиками постарше. Как воспринимают вас спортсмены, которые старше вас?

- Сейчас воспринимают, надеюсь, положительно. Когда меня представляли команде, ребята, конечно, обалдели. Но я понимал, что надо будет постепенно находить общий язык, постепенно привыкать друг к другу. Так и шло. Я никак наши отношения не форсировал. И мы сейчас пришли к тому, что они понимают: я что-то знаю и могу им подсказать.

- Изменилось ли ваше представление об "оптимизации тренировочного процесса" за те месяцы, которые вы провели в сборной?

- Не изменилось. Я давно знаю, что индивидуализации тренировок как таковой нет. В принципе, конечно, это круто. Взять ту же группу Андрея Викторовича Крючкова (личного тренера Антона Шипулина). Но у нас нет возможности сделать десять групп по два спортсмена, каждому из которых будет полностью уделено внимание нескольких специалистов. Зато можно использовать дифференцированный подход. Да и везде так! Индивидуализация есть, но именно в смысле дифференцированного подхода к спортсменам. И у европейцев так же. У них никто не работает с отдельным спортсменом. Везде работают групповым методом, по 6-8 человек. Они работают по одной программе, просто специалисты знают резервы каждого и делают уклон в сторону этого резерва. А такого, чтобы первый спортсмен делал одну тренировку, а второй другую, такого нет. Мы уже несколько месяцев катаемся по заграницам, видели много команд, и нигде такого нет. И сколько я прежде ни изучал иностранную литературу, тоже нигде такого не встречал.

- Те организмы, которые вы сейчас изучаете, чем-то принципиально отличаются от ребят, с которыми вы работали у вашего бывшего тренера? Может, это прозвучит несколько лабораторно, но сложнее ли работать с нынешними организмами?

- Сложнее. У них уже очень большой опыт и, соответственно, реактивность на нагрузки у всех разная. Ее надо вычислять, а это непросто. К тому же многие спортсмены пережили очень жесткие методики, следы которых еще остались. Приходится много беседовать со спортсменами, погружать их в науку. В физиологию, даже отчасти в биохимию. Как бы знакомить их с функционированием их организма. Это очень интересно, но я бы не сказал, что настолько уж сложнее, чем с молодыми спортсменами.

- А насколько биатлонисты сборной владеют этим предметом?

- Они владеют опытом. Они примерно знают эффект от тренировок. Но они не знают, что происходит внутри организма. Я же им рассказываю, что там происходит.

- А зачем им знать, что у них внутри? Ведь есть группа тренеров, которые велят работать "от забора и до обеда".

- Затем, чтобы каждый понимал рамки, в которых можно работать, не навредив самому себе. И мог сам повысить эффективность тренировочного процесса. Это очень нужно спортсмену, ведь ситуации разные бывают. Вы сами знаете, как у нас быстро меняются тренеры в сборных. И если спортсмен сам не будет понимать, что с ним происходит, не будет знать, какая тренировка какой эффект дает, то по-прежнему будет бездумно выполнять написанные планы. А при нашей методе нужен другой подход.

- Насколько спортсмены сами тянутся к тем знаниям, которые вы пытаетесь доносить?

- Многим интересно. Поначалу даже перепроверяли то, что услышали от меня, в интернете. Но сейчас им интересно. Они могут более объективно выражать свои ощущения. Не так, чтобы сказать "мне было нормально", а более конкретно. Это очень важно. Субъективные ощущения, как параметр переносимости нагрузки, никто пока не отменял.

- А это стресс – работать со сборной страны?

- Конечно. Я ведь понимаю, что творится сейчас со спортсменами, понимаю, что творится у них внутри. И в какой-то мере стресс в том, что это лучшие атлеты страны, за результат которых мне приходится отвечать.

- Но ведь у нас принято, что за результат отвечает главный тренер, разве не так?

- Оно так. Но я так устроен, что буду брать на себя ответственность, даже если на меня ее никто не вешает.

- Так в чем стресс?

- В том, что есть еще психология. Даже если спортсмен готов показывать высокий результат, никогда не узнаешь, что у него в голове. Посмотрите, что произошло на первом этапе Кубка мира с Эдиком Латыповым. Функционально он очень силен. Технически тоже очень силен. В стрельбе есть некоторые недочеты, над которыми он очень плотно работает. Но все остальное на высоком уровне. И он приезжает в Поклюку, и не может это реализовать. И я понимаю, почему. Я ему говорил еще до начала этапа, что центральная нервная система не забывает ничего. Предупреждал: "Все твои ошибки в технике, которые мы устраняли, она вспомнит, и ты к ним вернешься, если гонки для тебя окажутся сильным стрессом". Разумеется, я говорил это Эдуарду не для того, чтобы его "задавить", а для того, чтобы он более спокойно и осознанно к гонкам подходил. Главное - Эдуард сам знает, на что он способен. Надеюсь, на втором этапе он выступит достойнее. Но я ничего не могу с этим сделать. С этой проблемой может справиться только сам спортсмен.

- Первый этап Кубка мира закончен, начинается второй. Вас, как одного из тренеров команды, устраивают текущие результаты?

- Я рад за Саню Логинова, теперь он будет понимать, что может бороться. С другой стороны - те ребята, которые сейчас рядом с ним, за неделю до первого этапа Кубка мира были с Логиновым наравне. Они знают, на что они способны, и я жду плотности результатов. Я жду, что они сейчас выберутся из акклиматизационной ямы, наберут свою форму. Мы с Анатолием Николаевичем знаем, что именно мы не успели сделать, и поэтому вынуждены использовать первый этап Кубка мира как "разгоночный". Но мы думаем, что скоро плотность результатов нашей команды должна возрасти, и мы возьмем борьбу под свой контроль.

- Не могу не спросить о пренеприятной истории с австрийской полицией. Изменила ли она каким-то образом тренировочный процесс?

- Конечно, эта ситуация заставила нас подкорректировать подводящую работу. Но только потому, что это уже явилось неким стрессом для некоторых спортсменов. В этой связи работа была скорректирована, так же будет скорректирована разминка некоторых спортсменов перед спринтерской гонкой. Нам остается надеяться на мобилизацию команды в самой гонке, а мы им будем помогать по дистанции.

- А потребовалась ли эдакая дополнительная "психологическая тренировка"?

- Нет, руководство и в частности Анатолий Николаевич Хованцев, успокоили всех спортсменов, сказав, что этим "беспределом" будут заниматься вышестоящие органы. А нам стоит делать свою работу.