Рафаэль Пуаре: на первый этап поставил бы Гросса. На последний - Фуркада

Легендарный французский биатлонист, восьмикратный чемпион мира Рафаэль Пуаре в разговоре с Еленой Вайцеховской вспомнил опыт собственных выступлений в Эстерсунде, дал оценку норвежскому тренеру Зигфриду Мазе и составил в ожидании первой гонки чемпионата мира символическую эстафетную сборную.

- Эстерсунд – то самое место, где на протяжении нескольких десятков лет стартуют биатлонные сезоны. А каким его запомнили вы?

- Сложным для стрельбы – здесь всегда ветер, который постоянно меняется. Трасса не слишком тяжелая, но очень быстрая. Хотя первое, что мне приходит в голову, когда я слышу о здешних местах - это собачья темень. Катастрофический недостаток дневного света. Это ужасно на самом деле, потому что в Эстерсунде, как вы правильно заметили, традиционно проводится первый этап Кубка мира по биатлону и большинство команд готовится к сезону тоже где-то поблизости, на севере, поскольку в Европе в ноябре не так много по-настоящему снежных мест. И вот эта темнота становится для спортсменов просто навязчивым кошмаром. Не так просто провести несколько недель без солнца. К счастью, сейчас март, солнце держится довольно долго, и все воспринимается гораздо более оптимистично.

- Чего вы ждете от этого чемпионата мира?

- Успеха французской команды, разумеется. Нашу мужскую сборную я считаю сильнейшей в мире, да и женская достаточно крепка. Но вообще, если честно, мне хочется увидеть хорошую драку за медали. Грандиозное шоу. В этом плане меня устроит даже вариант, при котором французы не станут чемпионами. Я рассуждаю в данном случае как спортсмен, а не как француз. Хотя в смешанной эстафете поставил бы на свою страну.

- Вы ведь тоже успели поучаствовать в смешанных эстафетах на чемпионатах мира?

- Да, дважды. В Поклюке в 2006-м и Антхольце в 2007-м. И оба раза наша команда становилась призером. Просто поначалу, когда смешанные эстафеты только вошли в программу, к ним мало кто относился всерьез. Но очень быстро все поняли, что медаль – это медаль. Которая, помимо всего прочего, идет в общий командный зачет. Мы, во всяком случае, начиная с 2006-го ставили в эту эстафету всех сильнейших спортсменов.

- В те годы, когда соревновались вы сами, Франция считалась далеко не самой сильной биатлонной державой.

- Это так. Сейчас подготовка биатлонистов в нашей стране стала гораздо более профессиональной, причем уже на детском уровне. Очень вырос уровень тренеров. А главное, появилась системность. Соответственно появился и результат.

- Как вы оцениваете текущее состояние французского лидера – Мартена Фуркада?

- Думаю, что в отношении него я располагаю лишь той информацией, что доступна всем. Я ведь не работаю в биатлоне, и то, чем занимаюсь в обычной жизни, вообще никак не связано с моим бывшим видом спорта. Соприкасаюсь с биатлонистами в лучшем случае раз в год на главном старте сезона – как комментатор французского телевидения. Из прессы знаю, что Мартен довольно серьезно болел, что пропустил из-за этого два этапа Кубка мира, что очень хотел максимально хорошо подготовиться к чемпионату мира и… На этом все. Насколько Фуркад хорош, мы увидим уже сегодня. Во Франции болельщики очень ждут его первого старта.

- Год назад, когда мы встречались с вами на этапе Кубка мира в Анси, вы сказали, что не слишком верите в дальнейший прогресс Мартена. Заметили, что он не слишком нравится вам своей мотивированностью. А он спустя пару месяцев выиграл три золотых олимпийских медали.

- В Анси мне просто показалось, что Мартен стал чуть менее уверен в себе. Люблю повторять: в биатлоне нужно играть, а не работать. Играть с соперниками, и ни в коем случае не накручивать себя.

- Мне кажется, что в противостоянии с Йоханнесом Бё, которое по мере приближения Игр в Пхенчхане становилось все более жестким, Фуркада сильно угнетал тот факт, что норвежец работает под руководством его бывшего личного тренера Зигфрида Мазе.

- О, да, во Франции это было громкой историей. Много людей тогда искренне верило, что Мазе теперь откроет норвежцам все секреты Фуркада, все его слабости. И это дико всех бесило. Когда речь идет о спортивных результатах, люди становятся отъявленными националистами, вы же знаете. Поэтому Зигфрид мгновенно стал во Франции антигероем.

- И для вас тоже?

- Я никогда не рассуждал подобным образом.

- Почему же?

- Потому что в силу собственной спортивной биографии являюсь скорее гражданином мира, а не одной отдельно взятой страны. И считаю, что каждый человек волен принимать те решения, которые кажутся ему правильными.

- А если бы подобным образом поступил ваш личный тренер, и вы узнали бы об этом из интернета?

- Во-первых, я не думаю, что Мартен узнал о том переходе из интернета. Во-вторых, в спорте каждый работает на себя. Как спортсмен, так и тренер. Фуркад был в ярости – это понятно. Никому бы не понравилось.

- Я не случайно спросила вас о Мазе. Ваш давний знакомый Уле-Эйнар Бьёрндален до сих пор считает, как мне показалось, что Зигфрид как главный тренер сборной Норвегии мог бы пойти ему навстречу в олимпийском сезоне и дать возможность выступить на Играх в Пхенчхане.

- Знаю. Уле говорил мне об этом.

- А как бы поступили на месте Мазе вы?

- Честно? Точно так же. Я видел результаты, и они не давали никаких оснований делать для Бьёрндалена исключение. Да, он мог установить небывалое, историческое достижение. Но как спортсмен я прекрасно понимаю, что у многих Олимпийские игры бывают в карьере лишь один раз. Один! И вы считаете, что менее жестоко лишить атлета возможности поехать на Олимпиаду только по той причине, что его шансы на высокий результат не кажутся кому-то реальными? Я так не думаю.

- Возможно, все дело в том, что вы ни разу за всю карьеру не были в шкуре Бьёрндалена?

- Действительно, не был. Мне в этом плане наверное повезло – во Франции я всегда был тем самым атлетом, чье превосходство внутри страны не оспаривалось. На самом деле я совершенно не исключаю того, что Уле-Эйнар мог хорошо выступить и на седьмой Олимпиаде: он всегда умел концентрироваться в нужный момент, как никто другой. Но вообще мне кажется, что, рассуждая о Бьёрндалене с позиции тренерских решений, мы делаем одну большую ошибку. Забываем о том, что первопричиной его не слишком впечатляющих результатов в олимпийском сезоне стали проблемы с сердцем. А значит, и обсуждать тут нечего.

- Если я предложу вам составить эстафету мечты, включили бы туда Уле-Эйнара?

- Обязательно. На второй этап. На первый поставил бы Рико Гросса. На третий встал бы сам, а финиш отдал бы Мартену Фуркаду. Он в плане финиша лучший из нас четверых.

- А как же Йоханнес Бё?

- Слишком молод. Не слишком стабилен в стрельбе. Пусть пока поднаберется опыта.

- Тогда сделайте свой состав и на микст-эстафету.

- Магдалена Форсберг, поскольку она всегда была потрясающе стабильна в стрельбе, Лив-Грете Шельбрейд, потому что она самая быстрая ногами, ну и у нас, как-никак трое общих детей, а далее – Бьёрндален и Фуркад.

- А как же вы сами?

- Я бы с удовольствием взялся всю эту компанию тренировать.