Дмитрий Саутин: на Играх в Атланте мы между прыжками играли в карты

Обладатель восьми олимпийских медалей в прыжках в воду Дмитрий Саутин в интервью РИА Новости прокомментировал итоги финала на вышке на чемпионате мира, объяснил, чем плохо отсутствие в Кванджу Ильи Захарова, и выразил сомнение, что хайдайвинг в ближайшее время получит шанс войти в программу Олимпийских игр.

Без лидера

— Дмитрий, когда-то мировая история синхронных прыжков в воду с трамплина начиналась с вашего дуэта с Александром Доброскоком. Вы стали первыми российскими чемпионами мира в 2003 году. Что испытали в Кванджу, где представителей России не оказалось на пьедестале впервые за 10 лет?

— Сожаление от того, что в команде нет лидера. Если бы Илья Захаров не был травмирован, всё могло пойти иначе.

— Вы по-прежнему считаете Захарова лидером на этом снаряде?

— В российских прыжках — безусловно. Дело даже не в том, что он олимпийский чемпион в индивидуальных прыжках с трамплина. На мой взгляд, он сильнее и Евгения Кузнецова, и Никиты Шлейхера. Другой вопрос, что я вообще не понимаю, зачем Илья форсировал свое возвращение в этом сезоне и выступал на чемпионате России. Там проиграл, сюда не поехал. Лучше бы спокойно подлечился, восстановился после операции и спокойно поехал бы в апреле на Кубок мира завоевывать олимпийские лицензии. Вот конкретно всё перечисленное мне кажется несколько стратегически ошибочным.

— Есть две точки зрения: что предолимпийский чемпионат мира важен для спортсменов как никакой другой, и что он вообще не важен, поскольку те, кто на нем проваливаются, зачастую выстреливают через год.

— Ну как не важен? Люди приехали завоевывать лицензии, судят соревнования те же арбитры, которым предстоит работать на Играх, и отношение к потенциальным лидерам закладывается уже сейчас. В нашем виде спорта, сами знаете, это имеет очень большое значение. Да что далеко ходить за примерами: вот кореец Ву Харам. Парень прыгал в Кванджу чуть ли не все снаряды. Я и сам в 21 год делал то же самое, поэтому Ву Харам мне уже симпатичен. И посмотрите, что он вытворяет на вышке (на протяжении пяти раундов Ву Харам держался в числе претендентов на медали). Понятно, что дома его еще и судят хорошо, но уверяю вас, точно так же его теперь начнут судить и на других турнирах. Поэтому грустно, что нормальных в моем понимании прыжков у нас за единичными исключениями не показали на ЧМ ни девочки, ни мальчики. Почему? У меня нет ответа на этот вопрос. Я ведь практически не вижу команду, не знаю, как идет ее подготовка, как ребята тренируются, что делают. Слабых спортсменов сейчас в мире нет. И я говорю не о китайцах.

С деньгами, но без медалей

— Одна из версий не слишком удачного выступления российских прыгунов сводится к тому, что спортсмены просто отвыкли от формата чемпионата мира, где порой от прыжка до прыжка проходит 40-50 минут.

— В этом отношении все находятся в равных условиях. Мы в свое время тоже всё это проходили. Остывают мышцы? А что мешает предварительно их разогреть? Времени-то полно. Мы на Олимпиаде в Атланте вообще играли в карты между прыжками, честно могу сейчас признаться. Там впервые выступали отдельными командами все бывшие республики, и народу в каждом виде программы набралась чертова прорва. Белорусы, украинцы, армяне, казахи… Вот мы и развлекались, коротая время. Полчаса поиграешь, потом идешь разминаться. Другой вопрос, что можно не иметь привычки к такому формату, но тут уж извините. Это чемпионат мира, и надо было заранее просчитывать, с чем и как придется столкнуться.

— Вы видите резервы к усложнению прыжков у наших спортсменов?

— В принципе высоты для того, чтобы исполнять сложные прыжки, хватает всем – и Шлейхеру, и Кузнецову. Просто я бы сказал, что Жене не хватает не столько сложности, сколько стабильности. У Никиты со сложностью всё в порядке, но пока еще недостаточно опыта. Да и потом Кузнецов не выступил в Кванджу как-то провально. Без блеска — да. Может быть, ему не хватает рядом Захарова: одно дело - прыгать, когда рядом лидер, который во многих отношениях берет удар на себя, и совсем другое – быть лидером самому и постоянно чувствовать связанное с этим давление. Но лично мне показалось, что на индивидуальный финал оба наших спортсмена просто не были должным образом настроены. Могу ошибаться.

— Попробуйте поставить себя на место спортсмена, которому в нынешних реалиях нужно соревноваться с китайцами, или, по крайней мере, посоветуйте тем, кто выступает, с чего начинать?

— Ох, ну вы и спросили… Сейчас очень сильно изменились времена. Если бы раньше, когда прыгал я сам, в прыжках можно было бы заработать столько денег, я бы, наверное, и не работал вовсе. Знаю, что сейчас многие ведущие атлеты получают в виде всевозможных стипендий до пятисот тысяч рублей в месяц и прекрасно себя чувствуют. Иногда мне даже кажется, что деньги сейчас в сознании очень многих спортсменов стоят во главе угла. Но если так к своему делу относиться, то ты вообще никогда никаких медалей не добьешься.

Для меня всё было иначе. Я понимал, что если чего-то хочу добиться, если хочу сделать себе имя, то должен в каждой попытке показывать максимум того, на что способен. До сих пор помню, как мы бились с Володей Тимошининым за право поехать на те или иные турниры, когда первая коммерция пошла, первая возможность заработать. Просто мы не слишком задумывались о том, что будет потом, после спорта. А после спорта почему-то получилось так, что в прыжках в воду я вроде бы никому со своими знаниями и опытом не нужен. Нужен оказался в хайдайвинге.

Чем дальше, тем страшнее

— В ходе соревнований прыгунам редко когда удается избежать ошибок. Когда же я смотрю, как соревнуются хайдайверы, то каждый раз удивляюсь тому, что процент ошибок ничтожно мал. Как им это удается?

— Так ведь двадцать семь метров до воды. Жить захочешь — выкрутишься. Ребята совершенно иначе концентрируются, настраиваясь на каждый прыжок. Сам я никогда с такой высоты не прыгал, но вижу, как тщательно каждый спортсмен отрабатывает начало прыжка, потому что от этого зависит, как ты войдешь в воду. Но вообще могу признаться: чем глубже я погружаюсь в тонкости хайдайвинга, тем страшнее мне становится смотреть на него со стороны.

— Китайские спортсмены в этом виде спорта не появились?

— Один был, правда, совсем слабенький. В Китае проходил Кубок мира, видимо, в связи с этим парня быстро и подготовили, но потом сразу исчез. Это реально очень страшно и очень больно, если при входе в воду случается даже незначительное отклонение от вертикальной оси.

— Не хотелось самому попробовать — прыгнуть вниз с 27-метровой высоты?

— Знаете, нет. Я прыгал с двадцати метров, когда мне лет 15 было. Отталкиваешься — и сердце обрывается, пока летишь вниз. С третьего раза только это ощущение ушло. На 27 метрах, открою секрет, даже просто подойти к краю вышки и посмотреть вниз, дико страшно. А люди прыгают с рук, со "слепыми" входами… Девочек у нас мало, вот беда.

— Почему же беда?

— Потому что это сильно снижает шансы хайдайвинга на то, чтобы войти в программу Олимпийских игр. Сейчас ведь во всех видах спорта идет тенденция на равное представительство мужчин и женщин. Но девочкам в хайдайвинге реально сложно: если мужики отделываются при не слишком удачных входах в воду синяками и сильными ушибами, то у девчонок случаются гораздо более серьезные повреждения, вплоть до разрывов.

Четыре с половиной

— О чем вы думали, когда смотрели, как в финале на 10-метровой вышке выступает 13-летний украинский спортсмен Алексей Середа?

— Вспоминал, как сам в этом же возрасте соревновался со взрослыми мужиками. Мне очень нравилось чувствовать, что я не слабее, чем они, а в чем-то даже лучше. Такой своеобразный детский азарт.

— Не думаете, что ваши многочисленные травмы могут быть связаны с тем, что прыгать с вышки вы начали слишком рано, когда позвоночник еще не сформировался и не окреп?

— Не просто думаю, а уверен в этом. Это всё сказывается не сразу, а потом, когда заканчиваешь карьеру. После 40 все старые болячки и травмы дают о себе знать. Как только непогода, начинает ломать и выворачивать все суставы. То колено, то плечо. Про спину вообще молчу – на четвереньках сползать с кровати по утрам приходится.

— Что вы испытываете, когда со стороны смотрите на ту невероятную сложность, что демонстрируют лидеры? Представляете, каково, например, подняться на снаряд и сделать 4,5 оборота вперед?

— Я же делал этот прыжок с трамплина. Один раз. Правда, ничего не понял. Мой тренер Таня Стародубцева еще была жива и как-то сказала, что нам надо этот прыжок попробовать. Было страшно на самом деле. Добавить к сложному прыжку один оборот или еще один винт не так просто. В общем, я пошел пробовать, но 20 раз напомнил Стародубцевой: "Только не забудьте крикнуть "Ап!" на раскрытие". Что такое 3,5 оборота я понимал, а вот дальше, когда делаешь новый прыжок впервые, во вращении просто теряешься, перестаешь соображать, сколько на самом деле оборотов сделал. Голова-то к этому не привыкшая.

— Вошли в воду нормально?

— Да, даже перекрутил чуток, то есть, высоты хватило. Просто по тем временам это мне не нужно было. Да и слишком много сил уходило в том моем возрасте. Это сейчас ребята элементарно 4,5 оборота делают, ну так у них и телосложение иным стало — ножищи огромные, отталкивания высоченные. Вы же видели, как прыгает Джек Ло? Что с ним в финале в заключительном прыжке случилось, я вообще не понял. Встретил его в автобусе, спрашиваю: "Джек, ты сам-то понял, что сделал?" А он мне руку показывает, на которой костяшки пальцев сбиты в кровь. Видимо, когда из воды вышел, от досады кулаком в стену жахнул. К счастью, не сломал себе ничего.

Я ведь в свое время тоже усложнял программу. Перед Играми в Пекине выучил 2,5 оборота вперед с двумя винтами — под Юру Кунакова, с которым прыгал синхрон. До этого в жизни такого прыжка не делал. В солидном возрасте вообще сложно переучиваться на новые вращения. Тогда, помню, всю голову себе сломал, никак не мог понять, как и куда этот дополнительный винт воткнуть – в первое сальто, во второе… Что такое 2,5 оборота вперед с тремя винтами я, наверное, даже в страшном сне представить себе не смогу. Или 3,5 оборота вперед согнувшись из задней стойки, которые делает Цзянь Ян. Я еще восхитился: он в первом сальто резко берет носки ног на себя, чтобы пройти вышку, не задев ее, и сразу их снова натягивает

— Это какую же голову нужно иметь, чтобы успевать просчитывать такие вещи в воздухе?

— Ну, так сколько китайцы тренируются, вы знаете? Вдвое больше, чем это делаем мы.

— То есть вы разделяете точку зрения, что выиграть у прыгунов этой страны невозможно?

— Почему? На трамплине — так вообще без проблем. Никакого неберущегося преимущества я у китайцев на этом снаряде не вижу. Другой вопрос, что для этого должна быть очень сильная гимнастическая и акробатическая подготовка. Знаю, что в Китае практикуются утром полноценные гимнастические тренировки в зале, а вечером они идут на воду. Собственно, мы и сами когда-то делали то же самое. Потому и выигрывали, наверное.