"Называют бездарностью. Но почему?" Откровения российской фигуристки

Российские танцы на льду лихорадит вот уже два олимпийских цикла. У нас вроде бы сильные взрослые пары, но считанное количество раз кому-то из них удавалось обходить соперников из Франции и Америки. Много лет нашим дуэтам нет равных в юниорах на всех уровнях, но в мастерах почти все они теряются. А еще через два-три года вовсе пропадают с радаров — распадаются и завершают карьеру с разной степенью громкости принятых решений.

В этом сезоне перестал существовать дуэт Софья Шевченко — Игорь Еременко. Они считались одной из самых перспективных молодых пар России. Успешная юниорская карьера — ни сезона без медалей этапов Гран-при, два финала, в том числе победный, бронза чемпионата мира, победа на первенстве России, свой сформировавшийся стиль.

Как так вышло, что посреди олимпийского сезона Софья и Игорь попросили тренеров Ирину Жук и Александра Свинина о паузе в карьере, и кто был инициатором такого решения? Почему вообще у фигуристов пропадает детская мечта “хочу стать чемпионом” и как на это влияют отношения с тренерами? Что чувствует спортсмен, когда судьи на соревнованиях подходят и говорят “вас просили поставить пониже”? Где взять моральные силы на неприятный разговор и почему нельзя игнорировать внутренний голос? Почему трансляция произвольной программы женщин в Пекине — великая?

Об этом и многом другом — искреннее, полное рефлексии интервью Софьи Шевченко РИА Новости Спорт.

“Говорю: "Игорь, я так больше не могу и не хочу. Точка невозврата”

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Я учусь, тренирую, ставлю программы фигуристам одиночникам, а также работаю с группой Ильи Авербуха и Елены Масленниковой. Меня пригласила Елена Станиславовна, я пришла попробовать. Сначала занималась с младшими ребятами, сейчас помогаю всем — мы как-то сошлись, сработались. Не буду говорить много, просто скажу, что я в восторге. Не помню, когда последний раз с таким желанием выходила на лед. Для меня это определяющий критерий.

С Игорем видимся каждый день и периодически катаемся в паре, но не потому что готовимся к соревнованиям. Мы тренируем других ребят. У меня есть убеждение, что твои люди никуда не уйдут, и если вам суждено друг другу помочь и вместе сделать что-то хорошее, — это обязательно случится.

Недавно мы были на тренировке, я подъехала к Игорю, плечом его толкнула легонько и говорю: "Слушай, а в какой момент мы с тобой начали тренировать целую группу?" (смеется). Все очень быстро меняется. Получилось так и получилось прекрасно. Скажу за себя, что действительно рада.

— Когда был переломный момент для принятия решения?

— Это был этап Гран-при в Японии. Тот старт был для меня знаковым. Я поняла, что так дальше продолжаться не может и нужно что-то менять. Не знала, что и как будет дальше, но точно знала, что по-старому я не хочу. Окончательно поняла я это во время соревнований. Обычно они оправдывают весь рабочий процесс, все сложности, и ты понимаешь, ради чего катаешься. Я же, выйдя на лед, совершенно не почувствовала того, что чувствовала на соревнованиях раньше. Поняла — значит, точно я не ошибаюсь, и теперь начнется какой-то колоссальный переворот.

В Японии мы поговорили с Игорем. Я объяснила ему ситуацию. Попросила взять паузу в тренировках и соревнованиях. Мы всегда были не только в спортивных партнерских отношениях, но и друзьями. Он меня, конечно, поддержал, но для него эта новость стала громом среди ясного неба. Я не знала, как он отреагирует, поэтому не стала говорить до старта, — боялась, что это собьет его мотивацию. Ведь с этим этапом была такая история, что нам его не давали сначала, потом дали, и все очень обрадовались. Я видела, на каком энтузиазме работает Игорь. Переступила через себя и поняла, что нужно подготовиться и выступить, как бы ни хотелось все бросить.

— Как Игорь отреагировал?

— Он был шокирован моим состоянием и тем, что я от него прошу. Игорь хотел продолжать кататься. Он меня пытался уговорить подождать до конца сезона, мы же должны были выступить на Универсиаде и чемпионате России. Я говорю: "Игорь, правда, я так больше не могу и, что самое главное, не хочу. Точка невозврата".

Мы приехали в Москву и сразу пошли разговаривать с тренерами. У тренеров попросила то же — сказала, что мне нужно время. Выйти из ситуации, посмотреть на нее со стороны, восстановиться. Тренеры сразу сказали, что если мы сейчас уйдем, больше не вернемся. И были правы. Я находилась в таком состоянии, что подумала: "Что ж, не вернемся, значит, не вернемся".

Неприятный получился разговор, но я на приятный и не рассчитывала, честно говоря. Больше на этот каток я не возвращалась.

© РИА Новости / Александр Вильф

Перейти в медиабанк

Александр Свинин и Ирина Жук

— Не страшно было бросать все?

— Было страшно, но я была тверда в своем решении. Старалась никого не слушать, потому что мне нужно было услышать себя, в первую очередь. Это было сложно — идти наперекор всему и вся, всем правилам и тому, как надо поступать. Вроде бы середина сезона, мы только начали в него входить, плюс это олимпийский сезон. У меня есть ответственность перед Игорем, перед тренерами... А я не могу. Правда, я очень терпеливый и настойчивый человек, но все эти качества во мне живут, когда я четко знаю: передо мной моя цель и мой путь. Если я начинаю сомневаться, сразу начинается раскардаш. Поэтому я должна была определиться. Идти к цели потому что она нужна кому-то другому — это не про меня и не про спорт. Спорт — это когда ты на двести процентов отдаешься и знаешь, что это точно твое.

— Что было после того разговора?

— Игорь продолжал тренироваться. Мы изначально обговаривали, что вариант каких-то шоу возможен, потому что это совсем не спорт. В середине декабря Игорь мне написал, что Илья Авербух и Елена Масленникова хотят взять нас в шоу. Мы три недели репетировали, неделю выступали. Мне очень понравилось, прекрасный опыт. Мы катали новогоднюю сказку и, действительно, как будто в сказку попали.

— Был ли еще шанс, что после паузы вы все же вернетесь?

— Не думаю, что я бы вернулась в эту же группу, но если бы вернулась в другую, каталась бы только с Игорем. Мне предлагали другие варианты, писали партнеры, но я говорила "нет". Я ведь ушла не потому, что мы с Игорем распались как дуэт. У нас все было прекрасно. Как у пары у нас были большие совместные планы. Я ушла, потому что почувствовала, что сама хочу попробовать другую дорогу. Игорь хотел кататься, я знаю, он пробовал с разными девочками, но, видимо, не сложилось.

Помимо своей ситуации, еще я видела ситуацию в целом в сборной по танцам на льду и в мире. Чувствовала, что что-то хорошее вряд ли выйдет. Что в итоге получилось? Универсиаду, к которой мы должны были готовиться, отменили. Чемпионат России прошел с интригами-скандалами-расследованиями. Кто едет на Олимпиаду, кто не едет... Честно, смотрела на это все и радовалась, что я — не часть этого. Иначе, будучи там, очень бы переживала.

Уже после наших новогодних шоу нам с Игорем предлагали перейти в другую группу. Он сказал, что не видит там перспектив. Плюс к весне случилась вся ситуация в мире, да и на Олимпиаде было видно, что происходит. Сейчас большинство российских спортсменов оказались в затруднительном положении — мотивацию надо откуда-то брать. Мы вовремя оказались в тренерстве на хороших позициях.

© РИА Новости / Владимир Песня

Перейти в медиабанк

Софья Шевченко и Игорь Еременко

“Осложняло ситуацию то, что у меня не совпадали взгляды с тренерами”

— Вы анализировали, что именно в вас сломалось, что цель перестала вам светить? Наверняка это не одним днем случилось.

— Нет, конечно, не одним днем. Это взвешенное решение. Несколько месяцев я прямо сидела и ответственно выписывала все последствия, плюсы, минусы ситуации. Пришла к тому, что плюсов от моего решения будет больше, как бы сложно ни было расставаться с людьми, говорить о том, что думаешь и действовать так, как чувствуешь.

Я 16 лет занималась спортом. Моя цель не могла в один момент отпасть, исчезнуть. У всех спортсменов бывают неудачи, все закаляются благодаря им, это постоянная борьба и преодоление. И это нормально, но тогда, когда это твоя мечта и она тебе светит. Ты готов пойти на все ради нее.

Я просто задалась вопросом, действительно ли это моя мечта и готова ли я пойти на все ради ее исполнения. И ответила себе "нет". Сразу стало понятно, что у меня не мотивация пропала, а цель пропала. Взгляды на жизнь поменялись. Повзрослела, может? Детская мечта "хочу быть чемпионкой, хочу золото", как в рекламе по телевизору, — она потускнела. Все-таки растешь и начинаешь реальнее смотреть на вещи, расставляешь приоритеты. И я расставила. А тогда просто взяла время, чтобы понять, могу ли я жить без спорта. Во время этой паузы жизнь пошла по накатанной: так, будто я попала в свою колею.

— Пандемия, связанные с ней трудности, отсутствие соревнований у всех в целом и у вас с Игорем лично сказались на том, что цель пропала?

— Конечно, сказались. Это совокупность вещей, которые потихоньку накапливаются, накапливаются... Сначала легко закрыть глаза на многие из них, но с каждым разом становится все труднее. Я просто никогда не была в шорах, и помимо спорта в моей жизни всегда присутствовали многие вещи. За бортиком спортсмены проводят всего пять процентов времени, а, между прочим, за пределами катка есть целая жизнь.

Также осложняло ситуацию то, что у меня не совпадали взгляды с тренерами, с людьми, с которыми я как раз и проводила все свое время и с которыми шла к большой цели. Мы после произвольной программы на Гран-при в Японии пошли на традиционный разбор с Ириной Владимировной (Жук), и после него я поняла, что все: на "Мечте" (название катка, где тренировалась Софья - прим. ред.) я больше не катаюсь. Не потому что кто-то плохой, не потому что я злюсь или обижена, а потому что мы видим будущую дорогу по-разному. Я очень благодарна за все, что для меня сделали Ирина Владимировна, Александр Васильевич и вся команда. Они помогли мне стать той, кто я есть. А эта девушка мне очень импонирует. (смеется)

— Вы сказали "не совпадают взгляды с тренерами". Взгляды на спорт или общечеловеческие?

— Мы общались в основном на спортивные темы, но и в целом тоже. Важные для меня моменты зачастую опускались. Я не говорю, что это неправильно, просто меня это постоянно одергивало и заставляло задумываться, а там ли я нахожусь. Туда ли я иду, если у меня и людей, которые меня ведут к моей цели, совсем разные ценности и взгляды. Как мы будем работать? Мы разные во всем, начиная от самых минимальных вещей — мнения о прическе, которую мне нужно делать на соревнования, до глобальных вещей — как нужно работать и куда мы стремимся.

— Мне казалось, что взрослые спортсмены уже сами решают, какую прическу сделать на соревнования. Или тренеры на это все-таки сильно влияют?

— Влияют.

— На уровне рекомендаций или директивно?

— (пауза) В чем вообще сложность работы со взрослыми спортсменами? Я сейчас работаю с юниорами и понимаю, что не могу с ними общаться так, как с теми, кто катается по второму спортивному разряду. Это взрослые люди, личности, с ними нужно считаться и разговаривать. В какой-то момент я поняла, что мы-то с Игорем повзрослели, но с тренерами общаемся так же, как общались детьми.

Не знаю, может тренеры боялись, что мы перейдем какую-то черту, боялись потерять авторитет. Но не было какого-то абсолютного доверия и единения. Просто не могли собраться и как взрослые люди поговорить. Мы с Игорем с своей стороны всегда были к этому готовы.

"Судьи подходили и говорили: "Ваши тренеры просили поставить вас за таких-то"

— Не было ли у вас ощущения, что отсутствие диалога — это не столько нежелание тренеров, сколько, скажем, отсутствие времени и вопрос приоритетов? Танцы такая сложная штука со своими негласными правилами, в группе есть первый номер, взрослые ребята, на которых много лет делаются ставки, а вы — младшие пары — вроде как несколько по остаточному принципу.

— Что есть первая пара, это понятно. Все пары, идущие из юниоров, строят свою дорогу за ней и понимают, что пока эта пара не уйдет, путь им не будет открыт.

У нас всегда в группе было 3-4 очень сильных пары. Начиная от того же Димы Михайлова, Насти с Гришей (Шпилевая — Смирнов). И никогда не было так, что хорошо катается только первая пара. Тренеры всегда растили целое поколение, и мне казалось, что они понимают: Саша с Ваней (Степанова — Букин) когда-то уйдут, а это поколение выйдет вперед. В общем, не думаю, что у нас не было диалога из-за этого. Но если бы мы начали говорить об этих вещах вслух, рабочий процесс был бы нарушен.

— Потому что с этим вроде как ничего не сделаешь? Негласные правила танцев — очередь, иерархия, долгое выстраивание имиджа, чтобы пару знали и правильно оценивали. Если начать об этом говорить, начнется анархия, наверное, либо придется просто менять тренера.

— Я никого не виню, очень всем благодарна, ни на кого не злюсь — что было, то было. Вопрос не в том, что есть первая пара — Саша с Ваней. Мы никогда не соревновались с ними. Мы принимали это, уважали ребят, понимали, что это лицо нашей группы. Видели, как они много работают и очень их поддерживали. Абсолютно были согласны с тем, что им уделяется большее внимание. То время, которое они провели с тренерами, — огромный этап, который мы еще не прошли. И они заслуживали это время и внимание.

Вопрос в том, что были пары, с которыми мы соревновались на равных. Мы не были готовы постоянно вставать под них только потому, что это было выгодно. Потому что это задел на будущее для других пар. Несколько раз, конечно, можно перетерпеть и через это нужно пройти, все проходят. Но на протяжении нескольких лет ситуация начинает давить, и ты вообще перестаешь понимать, где твое место на самом деле. Мы не маленькие и понимали, что происходит, но нам никогда не могли об этом открыто сказать: "Ребят, сейчас мы ведем первую пару, а вы потерпите. У вас пока такая роль. Потом мы вами займемся. Сейчас нужно постоять здесь, в будущем на вас есть планы. Вы достойны медалей, а проигрываете не потому что вы отвратительные".

— А просто потому что такие правила игры?

— Да. Мы приезжали на соревнования и с чистыми прокатами оказывались за парами, которые катались с помарками. После нам почти всегда говорили: "Это вы сами виноваты. Недостаточно хороши". В какой-то момент действительно начинаешь в это верить. Приезжаешь на соревнования зажатый, потому что примерно понимаешь, на каком месте окажешься. Но мы всегда старались делать все, что от нас зависело и побеждать, в первую очередь, самих себя.

Однако когда приезжаешь на соревнования с таким настроем, глаз не так горит. Потом тренеры спрашивают: "А в чем дело? Почему вы не вылетаете на лед и не покоряете всех своей уверенностью?"

— Уверенности тут взяться неоткуда, наверное.

— Да, особенно когда ты не просто всем проигрываешь, но еще и слышишь "скажите спасибо, что вас сюда поставили". От этого мотивация пропадает.

Может создаться впечатление, что тренеры таким образом пытались нас мотивировать, но на моем примере это не сработало. Просто пропала вера в себя. Я приезжала на старт и думала, что мы правда хуже всех.

— При том, что вас любили зрители.

— Когда болельщики задавали нам вопросы про места и баллы, мы стояли, кивали и вежливо улыбались. А что еще делать?

Потом судьи подходили после соревнований и говорили: "Ваши тренеры просили поставить вас за таких-то". И у тебя полный диссонанс в голове. Думаешь: "Для чего я тогда вообще катаюсь в этой группе, если так происходит?"

Ладно, пусть будет так, если мы команда и потом все это компенсируем. Но когда тебе такое говорят судьи...

© РИА Новости / Владимир Песня

Перейти в медиабанк

Софья Шевченко и Игорь Еременко

— Не представляю.

— А представляете, куда девается мотивация? Очередь в танцах есть и это в чем-то объяснимо. Вопрос не в том, что есть претензия к очереди. Вопрос только в том, почему нельзя об этом честно и открыто говорить.

Получается, мы, с одной стороны, продвигаем образ, что мы семья и друг друга поддерживаем. С другой, даже не говорим о таких моментах. Для кого-то это, может, и рабочая схема, но мне такой подход был не близок.

— В вас много мужества, раз вы в итоге подняли эту тему открыто.

— Я не сказала тренерам это открыто. Я была готова, если их заинтересует, почему все так, сказать честно. Но потом мы начали общаться, и я просто сидела и кивала. Чувствовала, что у них на меня злость, обида. У них сложилось свое мнение на мой счет и, действительно, с моей стороны скопилось много проколов на тот момент, но что я чувствую и почему сейчас все складывается таким образом, им было неинтересно. Вряд ли бы у меня получилось объяснить.

В спорте вообще никого не волнует, что ты чувствуешь. У тебя есть цель — иди к ней. Если бы у меня горела эта цель так, как горела многие годы, я бы, не задавая лишних вопросов, пошла на все ради ее достижения. Но как только цель меркнет, ты чувствуешь полную растерянность. Задаешься вопросами: там я нахожусь или нет, чего заслуживаю, а чего не заслуживаю? Эти мысли настолько отвлекают от тренировочного процесса, который должен идти без запинки, на полной концентрации и отдаче, чтобы чего-то добиться, что на тренировки тебя уже не хватает.

© РИА Новости / Александр Вильф

Перейти в медиабанк

Софья Шевченко и Игорь Еременко

“В нашей группе всегда было так: если ты куда-то уходишь, это предательство”

— Не было желания схватить Игоря в охапку и рвануть с ним куда угодно? Болельщики обожают отправлять всех за границу — Зуева, Шпильбанд, Лозоны. Понятно, что это огромные деньги, и написать об этом куда проще, чем реально сделать. Но не хотелось ли вам попробовать другую тренерскую руку, другой формат работы?

— Конечно, было такое желание. Но это всегда трактовалось не как развитие, а как предательство. И, являясь частью этой системы, ты должен это принимать.

— Кем трактовалось, вами или тренерами?

— В нашей группе всегда было так: если ты куда-то уходишь, это предательство.

— Но ведь крепостное право отменили в 1861 году. У человека одна карьера.

— Я бы сказала, у человека одна жизнь, а многие вещи, которые приняты в большом спорте, не учитывают, что спортсмен — живой человек, не робот, у него тоже бывают плохие дни. Спорт — это отрезок жизни, который когда-то закончится, и если ты убьешься на этом отрезке жизни...вряд ли что-то сложится дальше. Некоторые никогда так и не восстанавливаются.

Если ты — тренер, который ведет спортсмена с детства, ты за него отвечаешь. Его судьба в твоих руках. Если он хочет идти дальше — ну, отпусти. А если не отпускаешь, тебе, выходит, не важно, чтобы он стал чемпионом. Тебе важно, чтобы он не стал чемпионом ни у кого другого.

— Как прекрасно сказано.

— В нашей ситуации, конечно, получилось, что я плохая. Но я никогда и не была хорошей для тренеров, честно говоря (смеется). Что тут скажешь. Игорь — потрясающий спортсмен. Наверное, его хотели удержать и поставить с другой девочкой. Но когда я сказала о паузе, у тренеров даже мысли не было постараться оставить нас вместе. Мол, уходишь — уходи.

Возможно, у меня будет большая тренерская карьера и я еще узнаю боль утраты учеников, но я все равно считаю, что человеческие ценности должны превалировать над спортивными. Если спортсмен хочет идти дальше, отпусти его, пусть тебе даже будет больно. Не сломай судьбу: а вдруг это большой талант! Очень большое количество спортсменов не доходит до того уровня, который они могли бы показать, потому что сталкиваются с подобным. Мы с Игорем, может быть, тоже могли бы ещё многого добиться в большом спорте.

— Соня, откуда в вас столько силы и способности отделять зерна от плевел? С психологом работали, с родителями обсуждали ситуацию?

— У нас была спортивный психолог Жанна Симак. Она знала, что во мне происходит, я с ней делилась многим, но не всем, потому что психолог в контакте с тренерами. Спортивный психолог должен решать вопросы, касающиеся спорта, а амбиции, ценности, страдания о несправедливости — это все лучше оставить за бортиком.

Жанна меня поддержала в том смысле, что она, конечно, должна была сделать все, чтобы меня оставить. Это работа спортивного психолога. Но так как она очень хороший человек, мы честно садились, и она говорила: этих тем мы не касаемся, потому что если будем их развивать и уходить в терапию, ты уйдешь из спорта. Потому что большой спорт — не здоровая психологическая среда, и никто из специалистов ее здоровой не считает.

Я благодарна Жанне за то, что она видела во мне личность и не пыталась меня удержать.

— Как родители отреагировали на решение взять паузу посреди сезона?

— Моя мама узнала об этом, когда я была в процессе принятия решения. Подготовка к Японии была сложной, потому что мы пропустили много тренировок, я болела. В какой-то момент я призналась маме, что это, возможно, мой последний старт, если я вообще соберу себя, чтобы туда доехать. Мама настаивала на том, чтобы я прошла этот путь. Я говорю: я больше не могу. Она говорит: осталось полторы недели. Ты сейчас это все бросишь, а потом будешь жалеть. И, правда, я очень рада, что тогда не бросила.

— Она думала, что это временное помутнение?

— Да, и тренеры так восприняли. А когда потом мы сели с мамой и я ей рассказала, как обстоят дела на самом деле, она меня, конечно, поддержала. У нее был разговор с тренерами после нашего разговора с ними. Она приняла мою сторону, сильно за меня заступилась, за что я ей очень благодарна.

Сейчас, уже будучи тренером, я часто сталкиваюсь с тем, что родители давят на своих детей. Тренер говорит "ты бездарность", и родители добавляют "ты бездарность". Мне так обидно становится. Почему вы не поддерживаете своих детей? Это же ваши дети прежде всего, а не спортсмены!

Мама меня всегда поддерживала, но я к ней приходила уже с готовыми решениями. Она меня с детства так воспитала, что это моя жизнь, и думать придется своей головой. Наверное, поэтому у меня есть такое свойство, что я очень четко чувствую, где будет успех, а где нет. Какая дорога моя, а какая нет. Внутренняя интуиция.

— Когда вставали с Игорем в пару, тоже чувствовали, что это "ваша дорога"?

— Нас с Игорем изначально поставили, чтобы он не забыл, как кататься в паре, потому что от него партнерша ушла. И чтобы я немного "поднакаталась", потому что пришла из одиночного.

Когда Игорь вышел на лед и мы первый круг проехали в паре, я от него отъехала, взглянула и сказала себе, что это будет мой партнер. Никто не ожидал, что я до какого-то уровня дорасту, что нас могут поставить в пару, а я чувствовала, что это мой человек.

И по прошествии лет после Гран-при в Японии я тоже понимала, что Игорь мой человек и нас все равно судьба сведет. И вот, пожалуйста. Спустя несколько месяцев мы каждый день встречаемся на тренировках.

— В какой момент вы начали тренировать?

— После шоу меня стали понемногу привлекать к тренерской деятельности. Что-то поставить, со спортсменами поработать. Во многом это случилось именно благодаря шоу, потому что мы катались в коллективе, где были тренеры со своими группами. Мне как раз нужна была практика. И еще, во время шоу четко поняла, что я вообще-то очень люблю фигурное катание. Просто та ситуация, в которой я была в профессиональном спорте последние несколько лет, повлекла за собой то, что я забыла об этой любви.

Месяцы летели очень быстро. Я ставила программы, занималась скольжением, Игорь занимался чем-то своим.

В начале апреля Арик Закарян звал нас на шоу в Японию, но в связи с обстоятельствами не сложилось. Тогда мы с Игорем созвонились, поговорили. Игорь сказал, что тоже стал тренировать. И тут через несколько дней вдруг выходит интервью Ирины Владимировны и Александра Васильевича о том, что я завершила карьеру и ушла в учебу, а Игорь продолжает кататься в группе и ищет новую партнершу. Я удивилась, потому что сама не объявляла, что закончила кататься и ушла учиться. То есть для меня этот вопрос еще, наверное, в какой-то мере был открыт. Игорь буквально недавно тоже описывал мне ситуацию с другой стороны.

Снова позвонила Игорю, спросила, обговаривали ли они с тренерами это интервью. Он ответил, что нет, и, видимо, как-то это все спонтанно получилось. Ну, думаю, ладно. Они наверное просто расставили точки над И.

А еще через несколько дней вышло интервью о том, что Игорь Еременко работает в группе Ильи Авербуха и Елены Масленниковой, что он завершил карьеру. Это было ближе к тому, что мне рассказывал Игорь. Я не переживала из-за происходящего, старалась ни на что не тратить свои нервы. Отпустила ситуацию.

"Я смотрела на девочек в Пекине и думала — я так не хочу"

— Какие самые счастливые моменты из спорта вспоминаются спустя время?

— Мне вспоминаются два момента. Юниорский финал Гран-при в Ванкувере. Когда мы сначала узнали, что выиграли его, и у нас разница в одну сотую. На пьедестале было три российских дуэта. Поднялось три российских флага. Мы все кричали гимн. Это было так мощно! Несмотря на то что мы все шли вплотную по конкуренции, было такое единение. Канада, три русских флага, невероятные чувства.

Второй момент был на чемпионате мира среди юниоров в Загребе, когда мы закончили произвольную программу. Она и так была очень эмоциональна, я туда вкладывала душу, Игорь тоже. Современная хореография. В современном танце нет границ, и каждый проживает, что у него на душе. Мы закончили танец, финальная поза, и я начинаю рыдать. Непередаваемые ощущения.

Когда я смотрю Олимпиаду и вижу, как люди там плачут, я примерно представляю, что это за эмоции. Ты отдал просто все и ты настолько счастлив, что это с тобой было и ты здесь. Мне уже было все равно, какими мы станем, где мы будем. Плюс на фоне физической усталости очень сильная эйфория. Это и есть, наверное, те эмоции, ради которых стоит кататься. Они больше, чем медали.

© РИА Новости / Александр Вильф

Перейти в медиабанк

Арина Ушакова и Максим Некрасов, Софья Шевченко и Игорь Еременко, Елизавета Худайбердиева и Никита Назаров

— Мне кажется, многие люди годами не решаются завершить карьеру, потому что не могут сойти с этой эйфорической иглы.

— Поэтому я так хотела доехать до того этапа Гран-при в Японии. Япония — страна, где обожают фигурное катание. Ты попадаешь на праздник, в сказку. Я думала, что если и там почувствую абсолютное безразличие, это точно значит, что у меня все идет не так. И это не вопрос временного преодоления и сложного этапа. Это значит, что либо мы меняем все кардинально, либо со всем этим заканчиваем.

И вот я приехала на соревнования в Японию, а у меня никаких эмоций. Абсолютно. Я никогда так впустую не выступала. А если нет ни медалей, ни эмоций, ради чего тогда мы все здесь?

— Что делает спортсмен, неожиданно получивший кучу свободного времени во время паузы в карьере? Выспалась, гуляла целыми днями?

— Про "выспалась" в точку. У меня последние полтора года в спорте были проблемы со сном. То есть при больших нагрузках я не могла заснуть, спала по 3-5 часов. Постоянно нервничала, меня трясло. Наверное, это тоже был звонок, что я иду не туда, надо послушать себя, послушать тело.

Первое время я спала по двадцать часов в сутки. Могла заснуть и не просыпаться вообще. Такое одновременно шоковое и лечебное состояние, в котором я нуждалась давно. Могла засыпать стоя, сидя. Это длилось недели три. Позже я улетела из России. Нужно было переключиться, плюс за границей были дела. В общем, это мне тоже помогло.

— Чемпионат России, Олимпиаду смотрели? Удалось к тому времени все уже внутренне отпустить?

— Чемпионат России — нет, потому что тогда я еще не могла отпустить. На тот момент прошло всего полтора месяца, и я максимально абстрагировалась от фигурного катания, закрыла социальные сети, общалась только со своими друзьями, которые не связаны с фигурным катанием. Не могла воспринимать все, что касается спорта.

К Олимпиаде уже было попроще. И я понимала, что это огромной значимости мероприятие. Да и моя деятельность и учеба связаны с фигурным катанием. Олимпиада — событие, которое нельзя пропустить. Конечно, болела на русских спортсменов. Переживала за Сашу с Ваней, но их смотреть не смогла... эмоции и воспоминания, связанные с нашей группой, ещё были свежими. Но я посмотрела легендарную прямую трансляцию произвольной программы девочек. Всех она выбила сильно, и меня, конечно, тоже.

— Боль Саши, драма Камилы, невозможность разорвать одну медаль на всех. Почему именно она вас выбила?

— Любому спортсмену нужно давать себе отчет, готов ли он пойти на это. Все мы замахиваемся на покорение самых высоких вершин, а там по-другому не бывает. На самом деле, это великая трансляция, потому что произвольная программа женщин в Пекине — истинное лицо большого спорта. Вот это он — в самом своем настоящем проявлении. Через боль, через трудности, через несправедливость, через преодоление и победы проходит каждый спортсмен. Хочешь окунуться в это с головой — пожалуйста. Не готов — не надо. Атмосфера на Олимпиаде и эмоции девочек, испытывающих состояние, когда в их жизни была одна цель, и вот ее нет, тоже повлияли на мое решение о завершении карьеры. Я помню, как плакала Женя (Медведева) на Олимпиаде. Как плакала Юля (Липницкая). Множество примеров. Находясь не в спорте на тот момент уже несколько месяцев, не в этой гонке за эмоциями, я смотрела на девочек в Пекине и думала — я так не хочу.

— Если кто-то из спортсменов сейчас проходит через тот же кризис мечты, доверия, сомневается в целесообразности продолжать движение вперед, что бы вы ему сказали?

— Остановиться и услышать себя. И жизнь, и спорт — бесконечные рамки, как можно и как нельзя делать. На самом деле, нет понятий "правильно" и "неправильно", нет негативного опыта. Кто бы чего от тебя ни ждал, это твоя жизнь, она у тебя одна. Надо ее прожить так, как хочется тебе. Выбор в пользу себя — сложный, но он приведет к успеху. Даже если пока не видишь альтернативу, но уже понимаешь, что не хочешь жить так, как живешь сейчас, нужно что-то менять. И не бояться этого. Люди боятся потерять малое, хотя на самом деле, рискнув однажды, они только приобретают большее. Наверное, тут будет уместно сказать, что отчаянные времена требуют отчаянных действий. Никто не может решать за тебя, куда тебе двигаться по жизни.

— Изменили ли бы вы что-то в своей карьере, если бы могли?

— Никогда, нет. Я много думала над этим. Только спустя время можешь обернуться назад и понять — ах, вот для чего мне все это было нужно! Тогда тебе было плохо, больно, обидно, ты негодовала, а потом поняла, что это, на самом деле, лучшее, что с тобой случалось. Эти чувства расширяют наш диапазон. наверное, большинство людей в спорте думают, что я совершила ошибку, что это для меня трагедия.

Я специально объявила о завершении, уже когда почувствовала, что мне не жалко и осознала, что я сделала все правильно. Это моя дорога. Она складывается так, как мне надо. Спорт сделал меня сильной. Это ступень во взрослую жизнь — после спорта уже ничего не страшно, благодаря ему у меня есть свой взгляд на многие вещи.

Мне, кстати, очень приятно, что все, кто писали "жалко, что ты завершила", при этом добавили, что уважают мой выбор. Я подумала еще, какое правильное окружение у меня собралось за эти годы. Мне не нужны толпы людей, которые следовали бы за мной. Мне нужны те, кто будет видеть во мне человека, в первую очередь. Я очень благодарна болельщикам, и надеюсь, что они будут влюблены в наших воспитанников.

Отдельно в конце интервью Соня попросила слово для благодарностей.

— Еще я бы хотела поблагодарить людей, которых никогда не благодарила в интервью. Спасибо моей маме — она в меня вложила в меня очень много и как в спортсмена, и как в человека. Вообще спасибо всем моим близким и друзьям. Спорт занимает человека полностью, и все, кто в связке с тобой, принимают и поддерживают твои убеждения и образ жизни.

Спасибо тренерам, которые сопровождали меня с первого выхода на лед. Ирина Борисовна Страхова, Марина Леонидовна Селицкая, Ирина Вадимовна Щербакова — они привили мне любовь к фигурному катанию и веру в себя. Спасибо педагогам, которые были вне спорта — как я уже говорила, очень многое зависит от головы, а они на мою дисциплину и ценности очень повлияли. Спасибо художникам, рисующим эскизы к костюмам и тем, кто помогал нам эти костюмы создавать — это был какой-то магический процесс.

Спасибо большое Светлане Петровне Кандыбе от лица всех спортсменов, которым она помогла. Их множество. Спасибо Елене Станиславовне (Масленниковой) и Илье Изяславичу (Авербуху) за возможности и доверие. Они удивительные творческие люди, с которыми мне хочется двигаться дальше.

И, конечно, спасибо Игорю. За то что он появился в моей жизни и есть в ней до сих пор. Он стал мне родным, мы многое прошли и, надеюсь, пройдем еще больше. Спасибо его чудесной семье — я от них видела только поддержку. Они настоящие люди с большой буквы.