"Ласицкене бы меня победила". Сотомайор — о Фиделе Кастро, рекордах, России

Кубинец Хавьер Сотомайор — обладатель мирового рекорда, побить который никто не может уже 30 лет. Прыгун в высоту в интервью РИА Новости Спорт рассказал об отношении к бойкоту двух Олимпиад, о знакомстве с Фиделем Кастро, а также о том следует ли российским спортсменам соглашаться на нейтральный статус.

— С какими чувствами вернулись в Москву, ведь вы неоднократно здесь бывали? И как восприняли приглашение поучаствовать в таком мероприятии как "Неделя легкой атлетики"?

— Когда меня пригласили, я почувствовал гордость и благодарность, что смогу вновь побывать в Москве. Приезжаю сюда всегда с большой радостью. Вообще, я впервые посетил Россию в 1983 году. Тогда это была не Москва, а Ленинград. Тогда соревнования назывались Юношеские игры дружбы, и уже на следующий год приехал в Москву на игры "Дружбы-84".

— 16 лет, стадион "Лужники", заполненные трибуны. Величие того мероприятия осталось в памяти?

— Да, мне было 16 лет. Для нас это был важнейший турнир, учитывая, что мы не поехали на Олимпийские игры. Уровень соревнований был достаточно высок, советские прыгуны в высоту были очень сильны в то время. Выступать среди лучших в 16 лет было незабываемо. Еще и первое место, которое разделили с Валерием Середой.

— Как говорится, победила дружба?

— Да-да! (смеется)

© РИА Новости / Алексей Филиппов

Перейти в медиабанк

Слева направо: Сергей Карякин (Россия), Михаил Кокляев (Россия), Хавьер Сотомайор (Куба) и Алексей Ягудин (Россия)

"Прыгать боялся до 14 лет"

— Хотелось бы вернуться в ваше детство. На Кубе ведь очень популярны бокс, бейсбол. Наверняка Теофило Стивенсон был одним из ваших кумиров. Но вы все же пошли в легкую атлетику. Почему выбрали такой путь?

— Бокс мне нравится, но не нравится, когда меня бьют (смеется). Мне нравится смотреть бокс, но не практиковать. Бейсбол мне тоже нравится, но легкая атлетика не уступала ему. И такие имена, как Алехандро Касаньяс, Альберто Хуанторена, были на слуху. Так что выбор был осознанным.

— Что-то зацепило, может быть, особенно? Мол, хочу быть, как…

— Как раз-таки хотел быть, как Хуанторена.

— Но он все же был бегуном, а вы пошли в прыжки…

— Вообще, когда я пришел в легкую атлетику, я боялся прыгать, мне это не нравилось. И я занимался бегом.

— Как в итоге пришли к вашей дисциплине? Тренер настоял?

— На Кубе, когда мы начинаем заниматься легкой атлетикой в 10-11 лет, то до 14 лет практикуем разные дисциплины, пробуем себя. И только с 14 лет я начал специализироваться на прыжках. Хотя они все равно мне меньше всего нравились!

— А когда ушел тот самый страх?

— Да с 14 лет и начал уходить потихоньку. Но до этого было очень страшно.

— Помните свой самый первый прыжок и ощущения от него?

— Конечно, хорошо помню. Как первый прыжок "ножницами", так и первую попытку спиной.

— Тот турнир 1984 года мы затронули, но ведь параллельно проходила Олимпиада, на которую наши страны решили не посылать свои делегации. Насколько обидно тогда было пропускать Игры?

— Смотрите, мы пропустили две Олимпиады - 84-го и 88-го годов. Что касается Игр-1984. На самом деле, чувствовал себя спокойно, восприняли нормально. Осознавал причину, почему мы не участвуем, что это политика. Держали в памяти то, что произошло на Олимпиаде-80, на которую не приехали Соединенные Штаты.

— Пропускать Игры-88 было обиднее?

— Да так же. Тогда мы воспринимали все по-другому, как должное. Сейчас, по прошествии времени, у меня были уже другие ощущения. Но на том этапе мы думали, что так оно и должно быть.

© РИА Новости / Александр Макаров

Перейти в медиабанк

Прыгуны в высоту В. Середа и Х. Сотомайор

— Большинство спортсменов говорят, что сильнее олимпийской мечты нет мотивации. У вас в 16 лет, пусть вы и понимали, что так надо, но все равно была мечта поехать на Олимпиаду?

— Уже тогда я хотел стать абсолютным чемпионом мира. Кто-то ведь мечтает стать чемпионом, а кто-то — хотя бы попасть на Олимпийские игры. И мечта каждого зависит от его возможностей. Я с 16 лет думал только о золоте Игр.

— Победная Олимпиада-1992. Снится до сих пор?

— Конечно. Испытывал огромное давление перед теми соревнованиями после двух пропущенных Олимпиад. Груз ответственности был очень большой. После победы пришло настоящее счастье.

— Момент пьедестала помните? О чем думали?

— "Наконец-то я это сделал!"

Об отстранении россиян

— Последние семь лет российские легкоатлеты не выступают под своим флагом, сейчас - вообще отстранены. Не слышали гимна. Чисто гипотетически, если бы сейчас оказались на их месте, поехали бы в нейтральном статусе на Игры?

— Если есть возможность, надо соревноваться, показывать свои силы, свои возможности, свой талант. Ведь молодость уходит. Я бы соревновался. Понятно, что чувствовал бы себя по-другому, это не одно и то же, как если бы я выступал с флагом и гимном.

— Спортсмены часто говорят, что все равно все знают, откуда ты и какую страну представляешь.

— Да, в любом случае знали бы, что я с Кубы и все знали бы, что я соревнуюсь, как кубинец. Но стоит отметить, что, в первую очередь, ты представляешь самого себя.

— Если не ошибаюсь, вы как-то говорили, что была бы в ваши годы сильнее конкуренция, то прыгнули бы еще выше, на 2,50 м. Правда ли это?

— Как раз наоборот! Всегда говорил, что я жил в лучшую эпоху прыжков в высоту. И это мне помогло установить свои мировые рекорды.

— Но 2,50 все же не прыгнули…

— Да, но, как я уже сказал, не потому, что у меня не было конкуренции. Больше 2,45 м не было из-за травм, которые нас всех преследовали. Была еще одна причина — смерть моего тренера.

— В те годы на Кубе создавались хорошие условия для легкоатлетов? Насколько помню, многие спортсмены уезжали из страны за рубеж, оставались в других странах. Возможно - в поисках лучших условий.

— Было хорошо, но и не лучшие условия для тренировок. Во многих других странах условия были лучше, в Испании, в СССР.

— У вас никогда не было мыслей уехать, "прелести Запада" вас не прельщали?

— На самом деле, в мои времена было немного таких спортсменов, кто уехал, в 70-80-90-е годы. Это после 2000-х ситуация поменялась, к сожалению. У меня таких мыслей не было.

Мотиватор Фидель Кастро

— Спорт в те времена имел большую идеологическую составляющую. На Кубе как относились к спорту, это тоже была часть политики?

— Спорт всегда был частью престижа страны в любые времена. И Куба — не исключение.

— Владимир Путин периодически устраивает приемы для спортсменов. Вы были знакомы с Фиделем Кастро?

— У нас были отличные отношения, Фидель много с нами общался. Любой президент, любящий спорт, всегда будет рядом со спортсменами. Рауль вот не был таким большим любителем спорта. А Фидель — да. Он с детских лет сам занимался спортом. Он был влюблен в спорт, и это была лучшая эпоха в спортивной истории Кубы.

— У Фиделя вообще большой ореол легендарности. Вы его как воспринимали, как легенду, человека-историю?

— Он был большим мотиватором для всех. Умел мотивировать спортсменов. Не только меня. Очень внимательно относился к нам. И всегда после крупных турниров, в которых принимала участие сборная Кубы, будь то чемпионаты мира или Олимпийские игры, он всегда нас встречал.

© РИА Новости / Давид Шоломович

Перейти в медиабанк

Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, премьер-министр Республики Куба Фидель Кастро и председатель президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев на митинге на Красной площади в Москве, посвященном прибытию кубинской делегации в СССР

— Дети Советского Союза воспитывались на понятии дружбы между СССР и Кубой. Сейчас ситуация сильное изменилась? Как на Кубе относятся к русским?

— Нельзя сказать, что в последнее время нас с русскими как-то разделили. Но экономика Кубы зависит от многих других факторов. Сейчас есть большие ожидания, что Россия снова будет входить в кубинскую экономику. Это ожидания не кубинцев из Майами, а кубинцев с Кубы (смеется).

— Но ведь влияние США сейчас очень большое?

— Да-а-а…

— Молодежь все же теперь больше придерживается проамериканских взглядов?

— Молодежь — да, есть немного. Конечно, все понимают, что мы можем получить больше поддержки от России, чем от США. Но многое не так, как раньше. Нет, они не против России, но появился некий "американский менталитет". Честно говоря, на Кубе большинство людей сейчас предпочитает не говорить о политике.

— Кстати, многие российские спортсмены, завершая карьеру, уходят в политику. Вы не думали об этом?

— Нет! Никогда. Вообще, на Кубе таких мало спортсменов, кто пошел в политику.

"Рекорд побьет мой сын"

— В легкоатлетических кругах поднималась тема обнуления мировых рекордов, ее обсуждал президент World Athletics Себастьян Коу, если не ошибаюсь. Мол, допинг-контроль тогда был не столь тщательным.

— Сложно тут что-то говорить. Тогда аннулируйте сначала национальные рекорды. Ведь национальный рекорд не может быть выше мирового, правильно? Я категорически против таких идей. Не буду судить, в какую эпоху проблем с допингом было больше, в какую - меньше. Сначала нужно предоставить доказательства. Нельзя утверждать, что-то кто-то побил рекорд, благодаря допингу, не имея при этом доказательств.

— Возвращаясь к вашему рекорду. Были попытки его побить, кто-то даже был близок, Мутаз Баршим, Богдан Бондаренко. Это единичные попытки. Но побить его так никто его и не смог. Как вы можете это объяснить? Уровень, получается, снизился?

— Я являюсь рекордсменом мира уже 35 лет, первый из рекордов поставил в 1988 году. Но у меня нет ответа на этот вопрос. Если бы у меня был ответ, то только такой: потому что его побьет мой сын (смеется).

— Будет побит рекорд или не будет… Вопрос такой: хотите ли, чтобы он был побит или пусть держится вечно?

— Конечно. Побит моим сыном. Если серьезно, то я знаю, что в один из дней рекорд будет побит.

— Ваш сын тоже занимается прыжками в высоту или в другой дисциплине?

— Да, он занимается прыжками в высоту. Ему 15 лет и прыгает в районе 2,05м.

— То есть, есть перспективы выхода на самый высокий уровень?

— Об этом пока рано говорить, ему всего 15 лет. Но я, конечно, хотел бы этого.

— Вы сами последний раз когда прыгали?

— Это было очень давно. Как-то попробовал прыгнуть во время тренировки с сыном, но пожалел об этом (смеется). Травмировал плечо.

— И каков был бы ваш результат сейчас?

— 1,90 м. Может быть, 2,00 м, точно не больше.

— То есть, Марию Ласицкене могли бы и не победить?

— Она бы выиграла у меня!