"Осудят за Москву": турецкий чемпион — о России, русской жене и золоте

Приезд на соревнования в Москву чемпиона мира в беге на 200 метров Рамиля Гулиева стал для российской легкой атлетики, не видавшей подобных гостей почти с десяток лет, настоящим событием. Корреспондент РИА Новости Спорт поговорил с турецким спринтером азербайджанского происхождения о том, как он решился в нынешнее время посетить Россию, "чистоте" великого Усэйна Болта, квартире в Стамбуле и его супруге — серебряной медалистке Олимпиады в Лондоне в беге на 800 метров Екатерине Завьяловой.

"Если Болт обманывал, честно будет рассказать об этом"

— Вы второй белый спринтер после француза Кристофа Леметра, пробежавший стометровку быстрее десяти секунд. Для вас это достижение важно в том плане, что вы опровергаете статистику?

— Конечно, круто быть вторым человеком, который сделал то, что не могут сделать многие. Это определенное достижение в моей деятельности, значит, я достиг чего-то хорошего, о чем говорят и что ценится.

— Когда вас называют Белым Болтом, как реагируете?

— Это просто сравнение, в СМИ меня так называли какое-то время, но я — это я.

— Знакомы с Усэйном?

— Конечно, мы много раз бежали вместе, и я был свидетелем многих его рекордов непосредственно на дорожке. Все рекорды на 200-метровке Болт установил при моем участии в этих забегах.

© РИА Новости / Константин Чалабов

Перейти в медиабанк

Усэйн Болт

— Помню свои ощущения, когда в 2011 году впервые увидел бег Болта вживую — как будто человек из космоса прилетел…

— Он, на самом деле, очень простой. С ним легко можно пообщаться, даже если ты с ним не знаком. От него не исходит аура некой личности, которая делает что-то такое, что другим не дано. Просто он на какой-то процент более одарен, более талантлив. Вот и вся разница. А так, Болт точно так же, как и все остальные, много работал, чтобы достичь этих успехов. Есть масса примеров, когда талантливые люди из-за того, что не любят трудиться, ничего не достигают.

— Доводилось слышать такое мнение, что если в анализах Болта когда-нибудь найдут допинг, пусть молчат об этом — тем миллионам людей, для которых Болт был образцом для подражания и которых он сделал счастливыми, лучше об этом не знать.

— Сложно с этим согласиться. Если Болт нарушил правила и использовал запрещенные препараты, то, думаю, будет честно по отношению к другим спортсменам рассказать об этом. Ведь получится, что он всех обманул.

— Стометровка за 9,58 — как считаете, это чистый рекорд? Можно так бежать?

— Ну он же бежал. И 200 метров за 19,19 тоже бежал. Я там был, видел. Не поспорить. Эти результаты показаны на официальных соревнованиях, и его проверили. Так что, думаю, все честно.

© РИА Новости / Алексей Филиппов

Перейти в медиабанк

Старт "Недели легкой атлетики"

— Неделя легкой атлетики, организованная Департаментом спорта города Москвы совместно с Всероссийской федерацией легкой атлетики в рамках празднования 100-летия Московского спорта, началась для вас с забега на 60 метров на Никольской улице. Как вам этот необычный опыт?

— Я в первый раз бежал прямо на улице в центре города. Такой помост, когда по нему бежишь, вибрирует. И если ты в эту вибрацию попадаешь, то тебя бросает вперед. А если не попадаешь, то тебя помост может разбрасывать из стороны в сторону. И у меня как раз был второй вариант: меня бросало куда угодно, только не вперед. Бег не получился вообще.

— Когда вы поняли, что хорошо бегаете, не было желания реализовать себя в футболе? Все-таки Баку футбольный город.

— Я бы не сказал, что футбол — главный вид спорта в Баку. Но в футбол я тоже играл. Национальными видами назвал бы скорее борьбу, бокс, дзюдо… И ими я тоже занимался, как и плаванием, и гимнастикой. Но в 13 или 15 лет занялся легкой атлетикой и решил, что там и останусь.

— Помните, как это было?

— Помню. Пришел, а мне говорят — завтра соревнования в беге на 60 метров. Хочешь пробежать? Я удивился, потому что до этого занимался гимнастикой, а там ты не можешь просто так прийти и выступить, к соревнованиям надо долго готовиться. А здесь сказали: ну ты же спортом занимался, разомнешься просто и пробежишь от одной отметки до другой. На следующий день пришел, размялся, пробежал и выиграл. Подумал — надо же, как легко! Конечно, потом оказалось не так легко, но в целом все пошло по накатанной — результаты, соревнования, чемпионаты.

— Наверное, все-таки не случайно так получилось, у вас же родители легкоатлеты…

— Да, мама прыгала в длину, отец бегал спринт. Всегда смотрели семьей все главные легкоатлетические соревнования, чемпионаты мира, Олимпийские игры. Никогда не пропускали. Больше всего ждали стометровку.

"Кумир не дал автограф и я обиделся"

— Кумир был у вас в те годы?

— Да, мне очень нравился американец Майкл Джонсон. Очень хотелось быть на него похожим, бегать, как он. Однажды, когда я выступал на чемпионате мира среди юношей, Майкл Джонсон туда приехал как приглашенная звезда. В тот момент, когда проходил мой забег, он раздавал автографы, и сразу после финиша я побежал к нему — но опоздал, Джонсон уже уходил. Попросил его расписаться на ходу, а он отказался и ушел! Я так обиделся, что сказал: "Все, ты больше не мой кумир, не люблю тебя больше".

— Когда вы смотрели в детстве чемпионаты мира и Олимпийские игры, наверняка уже понимали, что с темнокожими бегунами из той же Америки и Ямайки в спринте конкурировать крайне сложно. И все же сами пошли в спринт.

— В 15 лет я попал в сборную, уже бежал 100 метров за 10,90, в 16 лет — за 10,40. Но вокруг все мне говорили — зачем ты выбрал 100 и 200 метров, ты никогда ничего на этих дистанциях не добьешься, спринт — удел ямайцев, американцев, канадцев, бегунов из стран Карибского бассейна, соперничать с ними тебе будет невозможно. А я решил: если мне говорят, что это невозможно, значит на самом деле возможно! Потому что те, кто так говорят, даже не пробуют. А пока не попробуешь — не узнаешь.

— То есть решили, что сдаваться заранее не будете.

— Да. Решил, что надо тренироваться, а там будет уже видно, получится или не получится.

— В чем, на ваш взгляд, тогда причина того, что именно темнокожие бегуны из Северной Америки доминируют в спринте?

— Там очень сильная школа, есть отличные специалисты, которые в этой дисциплине очень хорошо разбираются. Они в спринте из поколения в поколение, все передается. На самом деле большого секрета-то нет, просто они тренируются по-другому. Если тренироваться так же, вполне можно бежать. Помимо этого, в тех краях больше людей занимаются легкой атлетикой. Этот вид спорта любят, в университетах есть целая система поддержки — если ты хорошо выступаешь, получаешь дополнительные баллы, бонусы. Университетское образование очень дорогое, начинается от 30-40 тысяч долларов в год, а если у тебя хорошие результаты в спорте, то ты учишься бесплатно. Поэтому все пробуют и через спорт строят свою дальнейшую жизнь. И, к слову, бегают не только те, у кого специализация спортивная, но и программисты, и биологи, и кто угодно. Все вузы страны в этой системе.

— То есть разговоры о превосходстве в спринте людей отдельных рас с особыми мышечными волокнами — все это ерунда?

— Я думаю, в любом случае одаренные спортсмены имеют определенные генетические отклонения. Допустим, среднестатистический человек с нормальными генами бежит дистанцию за определенное среднее время. Если же он бежит быстрее, значит у него есть отклонения от нормы. В том числе больше красных мышечных волокон. Все спортсмены чем-то одарены.

"На премию за золото чемпионата мира купил квартиру в Стамбуле"

— Победу на чемпионате мира шесть лет назад в Лондоне часто вспоминаете?

— Да, конечно, это был самый запоминающийся момент в моей спортивной карьере.

— С победой на чемпионате мира вас поздравили президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган и президент Азербайджана Ильхам Алиев.

— Было круто. Помимо президента Турции, меня еще поздравил и премьер-министр. В Турции всех спортсменов вообще так поддерживают, это очень приятно.

— А кто первым позвонил — Эрдоган или Алиев?

— Алиев поздравил на следующий день после забега. А президент Турции — в тот же день вечером. Причем у нас был очень поздний финал, уже было за полночь, а дома еще позже. Поэтому разговор был совсем коротким. Но где-то через неделю президент еще раз позвонил, подробно расспросил о том, как все происходило. Пообщались уже более основательно.

© РИА Новости / Антон Денисов

Перейти в медиабанк

Рамиль Гулиев

— В России президент Владимир Путин принимает спортсменов после больших побед. А вы с президентом Эрдоганом встречались?

— Да, конечно. Спортсменов тоже принимают и после чемпионатов мира, и после Олимпиад.

— И тоже, как у нас, автомобили дарят?

— Нет, в Турции не принято дарить автомобили или квартиры. Вручают премию золотом. Точнее, деньгами, суммой, эквивалентной определенному количеству золотых монет. Это прописано в законе.

— Премия за победу на чемпионате мира позволила реализовать какую-нибудь давнюю мечту?

— Да, я купил квартиру в Стамбуле. До этого жил на съемной квартире, мечтал приобрести свою. Также вложился в свою подготовку. Появились дополнительные средства для того, чтобы сделать то, что раньше не мог. И на следующий год получилось установить рекорд чемпионатов Европы и выиграть золото.

"Был готов рассмотреть переезд в Россию"

— После Баку к Стамбулу привыкать пришлось, это же огромнейший город?

— Конечно. В Стамбуле сейчас живет около 24 миллионов человек. Но мне там очень нравится, тепло, классная атмосфера. Люблю движуху, люблю, когда много людей. Живу практически в центре, на азиатской стороне.

— Сейчас в Стамбуле еще и русскоязычных прибавилось. Вам с супругой, наверное, комфортнее стало в этом плане?

— Я свободно разговариваю по-турецки. Супруга тоже уже может общаться на турецком, учит язык. А так, да, у нас очень много русскоязычных друзей, что в Стамбуле, что в Анталье, где мы тоже тренируемся. Со всех стран СНГ практически.

— Вам долго пришлось учить язык, когда вы переехали в Турцию?

— Нет, азербайджанский и турецкий языки очень похожи. Немного построение предложений отличается. Наверное, за месяц-два перестроился.

— А когда-то вы могли и за Россию начать выступать…

— Да, когда я принял решение уехать из Азербайджана, было у меня предложение выступать за Россию. Мы ответили, что готовы рассмотреть этот вариант, но все зависит от условий — что вы нам можете дать, куда мы вообще едем. Дальше российская сторона сказала — мы посмотрим, что можем предложить. На этом все закончилось.

— И тогда возник вариант с Турцией?

— Я выступал за клуб "Фенербахче" с 2008 по 2010 год. У меня были связи с Турецкой федерацией легкой атлетики. Сказал им, что хочу продолжать выступать на высоком уровне, завоевывать медали, если вы мне поможете. Они ответили — без проблем, приезжай. Мы приехали — и все вопросы были решены за два дня. Прислали билет на самолет, я прилетел в клуб, там уже сидел его президент, начальник отделения легкой атлетики. Мы озвучили им условия, которые нам хотелось бы получить. Через полчаса они ответили — добро, можете завтра переезжать.

— По сравнению с условиями в Азербайджане это было намного лучше?

— В Азербайджане не было никаких условий. Все было совсем плохо. В Турции мне сказали — снимаем тебе квартиру, даем зарплату, сборы 365 дней в году. Когда завоюешь медали — получишь за них все, что заслуживаешь.

— Наверное, к лучшему, что в итоге вы в Турции, а не в России оказались, учитывая все то, что потом произошло с российской легкой атлетикой?

— Конечно, к лучшему. Я стал чемпионом мира, после победы нес флаг двух стран — Турции и Азербайджана. Это была моя мечта, и я ее реализовал.

— Связь с российской легкой атлетикой у вас тем не менее всегда была (к победе на чемпионате мира спортсмена привел российский тренер Олег Мухин — прим. ред.). А буквально на днях Сергей Шубенков рассказал, что вы помогли переправить обувь для российских легкоатлетов из Турции…

— Да, попросили меня помочь ребятам. Мне прислали вещи в Стамбул, я отправил им. Я со всеми хорошо общаюсь, не только с русскими, но и со спортсменами из других стран СНГ, с европейцами, с азиатами. Полмира у меня знакомых.

— Не боитесь, что на вас косо посмотрят за то, что вы приехали выступать в Москву?

— Какие-то осуждения в любом случае будут, но я аполитичен. Не придерживаюсь каких-то политических взглядов. Я спортсмен, популяризирую спорт, желаю всем добра, здоровья и счастья.

"Супруга прошла очень сложный путь"

— В России спортсмены иногда после окончания карьеры идут в политику. Получается, вы для себя такой вариант в Турции исключаете?

— Честно говоря, политика — дело сложное. Ей нужно хотеть заниматься. А у меня пока задачи в спорте остаются — выигрывать медали. Посмотрим, что будет после того, как я закончу карьеру, возможно, в министерстве спорта Турции мне предложат какую-либо должность. Но ее еще надо потянуть. Быть спортсменом, бегать — это одно, работать спортивным управленцем — совершенно другое. Возможно, и начну как-то двигаться в этом направлении. Из тех планов, что у меня уже есть, — открыть детскую легкоатлетическую школу. Причем не только в Стамбуле, но и по всей стране. Легкая атлетика — самый простой вид спорта для того, чтобы им заниматься, а системы легкоатлетических школ у нас нет. Хочу этот пробел ликвидировать, прививать детям любовь к легкой атлетике.

— С супругой вместе планируете открывать школу?

— Я думаю, нет. Она училась профессионально на фотографа, ей очень нравится дизайн, хочет также отучиться на дизайнера и работать в этой области.

— Вы уже в серьезном для легкоатлетов возрасте. Чего хотите еще в спорте добиться?

— Наша главная цель — Олимпиада 2024 года. Все силы бросим для подготовки к ней. Наверное, для меня это будет последний соревновательный сезон. Но пока точно не решил. Вдруг выиграю медаль и решу, что пришло второе дыхание (улыбается). Для многих спортсменов вообще проблема уйти из спорта. Чтобы найти себя после окончания карьеры, нужно ставить перед собой такие же серьезные цели, какие были в спорте. Не у всех это получается. Но у нас с супругой, думаю, такого не произойдет. Планы у нас большие.

— Прекрасно помню Олимпиаду в Лондоне и забег на 800 метров, где Екатерина завоевала медаль. Как ей удалось потом пройти через допинговые обвинения, суд и остаться в спорте?

— Конечно, это был очень сложный для нее путь. Но она спортсменка, боевой человек, смогла все это преодолеть. Сейчас у нее есть новые цели. Она давно не выступала, у нас родился ребенок, дочь, которой сейчас три с половиной года. У супруги есть незакрытый гештальт, и поэтому она собирается выступить на Олимпиаде. Будет к ней готовиться, посмотрим, что получится.