Паралимпийка Елена Галкина родилась с врожденным дефектом — недоразвитость пальцев обеих рук. Мать отказалась от нее сразу, узнав о страшном диагнозе. В детдоме воспитатели били и унижали девочку, а позже сплавили в психоневрологический интернат. Так они пытались лишить подопечную положенной по закону квартиры. Издевательства прилетали и со стороны личного тренера. Эти события не раз заставляли будущую спортсменку задумываться о суициде.
Однако Галкина не ушла в себя, не озлобилась и осталась человеком. Уже в зрелые годы девушка обрела настоящую маму. О самых страшных моментах жизни двукратный призер чемпионатов мира по велоспорту решилась рассказать в интервью РИА Новости Спорт.
«
"У меня сильный стресс и волнение с детства, — призналась Елена. — Потому что стеснялась показывать руки и из-за этого очень переживала. Сейчас стесняюсь говорить на камеру, меня сразу начинает трясти. Когда родилась, мама меня бросила. Я попала в детский дом. Над нами издевались и очень больно били воспитатели. Не отпускали даже иногда в туалет. Естественно, мы ходили под себя, после чего снова получали".
© Фото : Олег Богатов
В возрасте трех-четырех лет девочку заставляли мыть посуду и заправлять постели. Били по рукам, если она делала что-то неправильно. Причем заправлять приходилось все кровати. Галкина шутит, что просто справлялась лучше остальных, поэтому воспитатели всегда поручали это ей.
«
"Когда перешла в другой интернат, думала, что мучения закончились. Но там все продолжалось. Воспитатели били по рукам или спине чем придется — руками, палкой, скакалкой, плеткой, пряжкой от ремня. Уже знала, от чего боль (с печальной улыбкой). До сих пор очень сильно боюсь воды. Потому что мне не раз заламывали руки и в ванной топили в холодной воде", — вспоминает спортсменка.
Галкина жила с детьми с первого по пятый классы. Ночная воспитательница им говорила: "В туалет ходить нельзя, буду вас бить". Если дети все же просились, то женщина выливала на пол в спальне несколько ведер воды и заставляла их убирать. Тех, кто не справлялся, избивали старшеклассники. По словам Елена, одна из ее знакомых до сих пор не отошла от того стресса.
— Вас унижали из-за вашего дефекта?
— Из всех классов я была единственным инвалидом. Меня били и унижали больше остальных. Стеснялась рук, а потом начала заниматься спортом, чтобы хоть как-то суметь за себя постоять. И мне было трудно, когда летом выезжали в лагерь: среди ребят ты одна инвалид.
Даже не могла с ними ходить кушать. На меня смотрели и обзывали. Обидно было, поэтому сказала вожатым, что не буду появляться в столовой.
— Мама отказалась от вас?
— Она меня бросила сразу. Лет в 18 нашла ее адрес. Она меня узнала и сказала: "Что ты хочешь? Я тебя не пропишу, ты мне не нужна". Говорю: "Я ничего не прошу, хотела увидеть ваши глаза и поговорить. Если не хотите общаться — не надо". Мы до сих пор не общаемся, как и с братом. С отцом встречались, но я ни разу не назвала его папой, просто язык не поворачивался.
© из личного архива Елены Галкиной
— А как вы познакомились со второй мамой?
— Пошла работать в салон по продаже штор и тюлей. Я человек общительный, она меня часто угощала и говорила: "Почему ты никогда не ешь?" Отвечала, что не хочу. Потом она поняла, что стесняюсь из-за рук.
Понравилось, что меня восприняли очень мягко. Мы подружились, считаю ее мамой. Той, которая воспитала. Раиса Николаевна Бодрова. Она во многих ситуациях за меня заступалась и очень много дала в житейском плане.
— В каком возрасте встретились?
— Мне уже тогда было лет 26-27. Говорила ей: "Если бы мы познакомились чуть-чуть пораньше, было бы намного лучше". И для нее все делаю. Я бы старалась и для родной мамы, но поскольку у меня ее не было, нерастраченную доброту хочу подарить ей. Раисе Николаевне сейчас 75 лет, у нас довольно серьезная разница (Елене 44 года — прим. ред.).
Она очень гордая, даже чересчур. С ней бывает тяжело. Но я тоже упертая и все равно беру свое. Ни в коем случае никогда ее не брошу, как бы плохо ни было. Потому что очень люблю.
— Что происходило, когда закончили интернат?
— Из-за того что не хотели давать положенную по закону квартиру, засунули в другой. Сначала хотели отправить в интернат, где живут инвалиды на колясках, а потом перевели в психоневрологический. Это "16-й", находится в районе "Коломенской". Когда увидела, как там воспитатели относятся к больным детям и взрослым, у меня опять развился стресс. Были моменты, когда просто хотела покончить с собой. Случались сильные истерики, всю трясло. Хотелось просто напиться и удавиться.
Главный врач после отказов от еды сказала: "Мы будем тебя пичкать таблетками или кормить через трубочку". А издевательства стали для меня шоком. Лежит больной человек, который не может ничего сделать, овощ, как многие называют. Если описался, санитарка обматывала этой простыней голову и начинала бить.
Хотела в ответ сделать то же самое. Но девчонки сказали: "Лена, не лезь, если ты полезешь, то тебе хана. Тебя так запичкают таблетками, станешь таким же овощем".
Отказывала людям, которые предлагали помочь. Они бы ушли, а меня избили бы сильнее. Если пациенты молчат, у них на это есть веские причины. Хотите помочь, делайте хитро, чтобы не узнало начальство.
— Вас же проверяли различные социальные комиссии, неужели они не могли помочь?
— Те подарки, которые привозили спонсоры, учителя и воспитатели отбирали и уносили домой или на продажу. А когда приезжали с проверкой комиссии, то им говорили, что все хорошо. И мне хотелось крикнуть: "А зачем вы приезжаете, если вам лапшу на уши вешают?" Мы сначала говорили, что нас бьют. Они удивлялись: "Как это, бьют?"
— Как удалось выбить квартиру?
— Мэр Москвы Юрий Лужков тогда издал приказ, чтобы всем здоровым пациентам психоневрологических интернатов выдавать ордера на квартиры. Мне тоже не хотели давать, были заморочки, но мама через различные инстанции помогла добиться. Она мне сказала: "Лена, когда дадут квартиру, бери ее сразу. Да, можно смотреть три квартиры, но если ты откажешься, то потом могут и не предложить".
Дали на "Коломенской". Я этого не хотела, потому что там прошла жизнь в интернате, где били и пичкали таблетками. Позже обида немного прошла. Мы с мамой обрадовались и вместе сразу обустроили квартиру. Она научила меня правильно жить.
Интернатовские дети не умеют готовить, общаться нормально. Нам никто об этом никогда не рассказывал. Мама потихоньку подсказывала. Это самое лучшее, очень ценю. Если тебе только помогают деньгами, то ты ничему не учишься, а начнешь наглеть.
— Какие-то приятные воспоминания от интерната остались?
— Да, мы ездили и в лагеря, и на елки. Все мои подруги сейчас как сестры. Не все было плохое, что-то случалось и хорошее. Но никаких знаний нам почти не давали, не готовили к взрослой жизни. Многие потом сразу продавали квартиры и становились бомжами. Если бы моя настоящая мама не научила меня жить, то я не знаю, что было бы со мной сейчас.
— Получается, более 40 лет живете в стрессовом состоянии?
— До сих пор снятся сны о жестокости и унижении. Этот стресс уже не уберешь. Но, честно говоря, очень рада, что не стала жестокой. А ведь очень многие наши ребята потом оказались в тюрьмах или в психушках. Нас так жизнь воспитывала.
Хорошо, что мне удавалось хитрить и избегать уколов. Спросила у подруги, какие ощущения, когда тебе в психоневрологическом диспансере колют четыре кубика? Она ответила, что ноги отнимаются, язык вяжет, все время спишь и ничего не помнишь. И здорово, что я не спилась. Потому что когда впервые попала в этот интернат, лет в 20, то начала пить водку. Когда видишь эти издевательства над беззащитными людьми, детьми, бабушками, то впадаешь в стресс, тебе хочется напиться и покончить с собой.
В детском интернате еще и насилуют девочек. Это могут быть и воспитатели, и старшеклассники. Но делают все так, чтобы никто об этом не знал. Мне повезло, миновало.
— Неужели вы были так близки к самоубийству?
— Когда пришла в 16-й интернат, да. Но что-то щелкнуло в голове и остановило. Я боюсь смерти, может быть, из-за этого и удалось удержаться. После всего, что было, мне просто хотелось жить.
— Как вы попали в спорт?
— С детства любила кататься на велосипеде, сама научилась. Как и на коньках, на роликах, играть в бадминтон и настольный теннис. Научилась шить и вязать, хотя мне трудно это дается, двумя пальцами работать тяжело.
Однажды пришла в веломагазин, где и встретила нынешнего тренера Александра Лагутина. Это было в 2015 году. Он предложил заняться паравелоспортом. Ответила, что хочу, но долго не звонила — думала, что меня снова обманывают.
Потом он сам связался, и я пришла на велотрек. Мне понравилось, но стеснялась заниматься, так как все бы увидели мои руки. Тренировались с Сашей так много, что однажды сказала себе: "Меня всю трясет, все болит, а мне это вообще нужно?" Но решила через боль пройти до конца.
© Фото : Олег Богатов
— Когда пришли первые серьезные результаты?
— В 2017 году выиграла четыре золотые медали на чемпионате России. Мой первый личный тренер (не Лагутин) помог чаще выступать на соревнованиях. Постепенно стала меньше стесняться рук, начало получаться. Говорила тренеру, что хочу побеждать еще и еще, было очень много адреналина в крови.
— Какие впечатления были после первых международных стартов?
— В Голландии в гонке на шоссе неудачно повернула и сильно упала. Велосипед сломался, но все же добралась до финиша. Мне не понравилось поведение тренера, который начал ругать и оскорблять. Считаю, что если спортсмен упал на первом чемпионате мира, с ним нельзя так. Я плакала, находилась в стрессе, а ему на это было просто наплевать.
Мы долго не разговаривали, потому что он даже не извинился. Александр меня, наоборот, поддержал. Сказал: "Ничего страшного, в первый раз со многими такое бывает". Мне стало немного легче.
— Почему не ушли сразу от первого тренера?
— Терпела, потому что в интернате привыкла к унижению. Мне казалось, что об меня можно ноги вытирать. Страдала, но он мне что-то дал, уважала его. Да, унижал, а ценила за какое-то добро. А он продолжал оскорблять и посылать, ребята в команде это видели.
— Сколько же вы его терпели — года три?
— Около семи лет. Мне не нравилось, когда он при всех мог сказать: "Дура, ты заколебала уже тут сидеть, уматывай". А я уважала и любила его. У него иногда были такие отцовские проявления, от которых становилось тепло. Но всегда приходит конец терпению. Однажды поняла, что больше с ним общаться не стоит.
Разорвала отношения после того, как у него появилась любимая спортсменка. Перед ней он стал меня оскорблять еще хуже. Потом узнала, что велосипед, который мне дали в школе, где я числюсь, продан. Говорил, что сборная Москвы нам ничего не выделяет. Мол, ты мне давай деньги, буду покупать нужные детали и запчасти. Я отдавала, а позже выяснилось, что организация снабжала всем необходимым. Просто подлость.
Саша меня в тот момент поддержал, сейчас мы с ним работаем. Благодарна ему, Никите Нагнибедову, Ксении Дзнеладзе. Они ведь сообща купили мне новый современный велосипед — летает, как ракета.
— Сколько стоит такой?
— Это самый лучший инвентарь, который есть в мире. Итальянский, стоит больше миллиона рублей. Очень благодарна этим людям, они дали мне возможность хорошо и быстро гоняться.
Когда говорят об успехах, отвечаю: "Это Саша, его заслуга". Все делает для спортсменов, причем запчасти иногда покупает за свои деньги. Готов даже себя обделить. А прежний все забирал и отдавал любимому спортсмену. Он мне еще должен денег, не раз его выручала, а теперь не отдает. Забыл, что надо возвращать.
— Вы в этом году выступали в Италии, как складывались отношения с иностранцами после начала СВО? Косых взглядов на себе не ощущали?
— Нет, в Италии к нам вообще хорошо относятся. Там много людей из России, у простых итальянцев к нам отличное отношение. Ведь конфликт создают политики, а обычные люди мирные. В Италии нас приветствовали очень тепло, говоря: "О, Россия! О, Москва".
— Не так давно коллега по сборной России Светлана Мошкович решила выступать за команду Австрии. Как вы оцениваете ее шаг?
— Абсолютно спокойно восприняла решение Светланы. У каждого человека есть право на выбор. Если ей там удобно, если она живет в Австрии, то почему нет? Не считаю, что она изменница родины и предательница. Каждый из нас может жить там, где подсказывает сердце. Ведь она нашла любимого человека, ей комфортно.
— Вам не предлагали сменить гражданство?
— Люблю родину. Но не знаю, как может развиваться ситуация, пока она не наступила. У меня таких предложений не было. И я поняла, чем сильна Россия. Как бы к нам ни относились, мы за счет неимоверного труда всегда стараемся выиграть. Насколько же сильным характером должен обладать наш человек, чтобы побеждать в таких условиях. Это наша русская упертость помогает побеждать и в спорте.
— Почему не удалось пробиться на Паралимпийские игры в Токио?
— Должна была участвовать, но не попала, так как бывший тренер не умеет выстраивать отношения с людьми. Он не помогает спортсменам, показывающим высокие результаты, пробиваться в олимпийскую команду. От того, что ты посылаешь всех направо и налево, подопечному лучше не будет. Поэтому меня и не взяли на Паралимпиаду.
— Шансы успешно выступить в Токио были?
— Да, очень усиленно готовилась, а в итоге получила очередной стресс.
— У нас есть возможность выступить на Паралимпийских играх 2024 года?
— Думаю, что да. Для меня сейчас самое главное — снять стресс. Мы работали с тренером семь лет, а потом он меня просто бросил. Когда уйдет стресс, не знаю. Думаю, что с помощью Саши все возможно. Уверена, что на Паралимпийских играх в Париже могу попасть в призовую тройку.
— Что бы вы сказали юношам и девушкам с физическими недостатками, которые хотели бы прийти в спорт, но стесняются
— Если они начали заниматься спортом, то надо идти до конца. Стеснительность со временем пропадет, когда тебя будут окружать люди, которые поверят и помогут. Надо пробовать все.