Майгуров: хочу верить, что IBU не просил полицию "взбодрить" нас в Австрии

Член правления Союза биатлонистов России Виктор Майгуров в интервью Денису Косинову озвучил свою версию причин австрийского допингового расследования в отношении российских биатлонистов, оценил перспективы у этого дела и ответил на вопрос, может ли оно сказаться на восстановлении нашего биатлона.

Виктор Майгуров – ключевая фигура в переговорах между СБР и IBU. Неоднократный чемпион мира и олимпийский призер, свой человек в руководстве мирового биатлона, несколько лет занимавший высокий пост в международной организации. Наконец, он свободно говорит по-немецки - для половины исполкома IBU это родной язык. И вот в течение нескольких часов Майгуров вместе с исполнительным директором СБР Сергеем Голиковым проводил в Москве рабочую встречу с генеральным секретарем IBU Мартином Кухенмайстером и членом исполкома союза доктором Францем Штайнле. Чуть позже к ним присоединился и президент СБР Владимир Драчев. Вероятно, эта встреча не вызвала бы большого ажиотажа, если бы не визит тружеников австрийской прокуратуры в расположение нашей сборной в Хохфильцене. Возникли опасения, что этот скандал скажется на процессе восстановления СБР. Драчев заверил, что не скажется. Во-первых, в IBU разумные люди. Во-вторых, и так полно проблем, решать которые придется еще несколько лет.

«

"Один из критериев восстановления – возврат медалей, которые выиграла Екатерина Глазырина в тот период, в который ей приписывают нарушения антидопинговых правил, из-за чего Глазырина и была отстранена. К тому же речь идет о возврате денег. И точной суммы пока у нас нет. Это еще обсуждается. Но тут хотя бы понятно, когда это произойдет. Мы должны вернуть медали и призовые к началу чемпионата мира. Какие-то критерии мы выполним позже. И если мы полностью выполним все 12 критериев, то мы восстановим статус в сентябре 2019 года на внеочередном конгрессе, который запланирован именно для этого. Если все будет хорошо, то нас восстановят, а если что-то не устроит IBU, то, может, нас и не восстановят на этом конгрессе. Ну а возможность подавать заявки на проведение международных соревнований появится у нас в лучшем случае на конгрессе IBU в 2020-м году, потому что такие заявки можно подавать лишь на очередных конгрессах. И если нас восстановят, и вообще все будет хорошо, то мы сможем заявляться на проведение таких турниров на 2023-24 годы, не раньше" - сказал Драчев после завершения встречи с представителями IBU.

Представляете, если (!) все будет хорошо, то через пять-шесть лет в Россию, может быть, вернется большой биатлон. А если не все будет хорошо? Ведь один из критериев восстановления – отсутствие новых допинговых случаев. И тут такой "хенде хох" в Хохфильцене. Вот и возникла необходимость поговорить с Виктором Майгуровым. Мало кто в России знает о причинах всего важного в биатлоне больше, чем он. Допускаю, что он самый информированный в этих каверзных вопросах человек. Итак, кому и зачем это было нужно? И чего ждать впредь?

- Сейчас, когда пена спала, очень хочется понять, что это было? Вы же разбирались в происшедшем. С чего бы вдруг у австрийских следователей возникло желание расследовать "возможные допинговые нарушения" со стороны российских биатлонистов?

- Основная версия такова, что мы проходим дополнительной линией в расследовании по делу Андерса Бессеберга и Николь Рёш (бывшие президент и генеральный секретарь IBU – ред.). Уж не знаю, что там есть в этом деле. Какие свидетельства, какие доказательства? Английский адвокат Джонатан Тейлор (глава независимой комиссии, рассматривающей обвинения в адрес IBU – ред.) сказал, будто у него еще очень много материалов, в том числе и по нам. Я к этому довольно скептически отношусь, поскольку был глубоко погружен в эти истории в последние четыре года. С обеих сторон - и с нашей, и со стороны IBU. Разве что к самым конфиденциальным документам у меня не было доступа, но многие документы, которые нигде не публиковались, я видел. На мой взгляд, дело по Бессебергу основано на доносах, на анонимках, на предположениях. Я знаю Бессеберга уже 20 лет. Он сам никогда не давал повода к тому, чтобы мы хотя бы теоретически могли бы ему что-то предложить за какую-нибудь гипотетическую услугу. Деньги или еще что-то. Наши отношения были построены на взаимоуважении. Тем более, он лично не мог принимать никаких решений, которые были бы нелегитимны, или, скажем так, принимались с прерогативой в чью-либо пользу. Например, в пользу России. Структура IBU просто не допускает такого варианта.

- Но если происшедшее в Хохфильцене – некий отзвук расследования в отношении Бессеберга, то при чем тут "следственные действия по поводу возможных допинговых нарушений в период чемпионата мира 2017 года"? Где Бессеберг с его предполагаемой коррупцией, и где чемпионат мира-2017?

- Эта информация начала просачиваться от моих бывших коллег по исполкому IBU больше, чем полгода назад. Еще в марте, после Олимпиады, а потом и в апреле, когда Бессебергу предъявили обвинения, мне сообщили, что якобы кто-то из сотрудников IBU мог скрыть пять проб российских биатлонистов, взятых во время чемпионата мира 2017 года в Хохфильцене.

- Несколько удивляет, что чемпионат мира прошел в марте 2017-го, а на дворе декабрь 2018-го. Вам не кажется, что как-то медленно идет работа?

- Отговорки представителей австрийской прокуратуры, что они пришли именно в тот день, потому что не знали раньше, где находится российская команда, просто смешны. Если бы они сделали простой запрос в IBU или WADA, то получили бы ответ мгновенно, поскольку все спортсмены ежедневно отмечаются в системе ADAMS. Так что я думаю, что это намеренно было сделано ровно за день до начала этапа Кубка мира, непонятно только, с какой целью. Конечно, они могут сказать, что только сейчас в огромном количестве всяческих записей докопались до чего-то такого, что якобы указывает на нашу команду. Но я не представляю, как они намерены доказывать такое серьезные обвинение, как "кровяной допинг". Если вообще хотят доказать. Правда, я знаю, что в Австрии существует специальное подразделение в правоохранительных органах, которое занимается конкретно спортивными правонарушениями. Они ведь потом всегда могут сказать, что не удалось собрать достаточно доказательств.

- Как вы полагаете, на этом данная история закончена?

- Не уверен. Думаю, что эта тема еще будет всплывать. Возьмите казахстанцев. Там даже был вещдок - выкинутая на заправке коробка с использованными медикаментами. Еще тогда их всех проверили, пробы оказались чистыми. Но вот прошло два года, и к этому случаю вновь вернулись. И сейчас IBU вдруг, на основании дополнительной информации от австрийской полиции, отстраняет девять спортсменов Казахстана, обвиняя их в нарушении антидопинговых правил. Почему это не было сделано еще тогда, а сделано только сейчас? Новых фактов нет. Или вот вам пример с Бессебергом. Я знаю, что обвинения были предъявлены в апреле, и с тех пор ничего нового. Может, конечно, они собирают-собирают-собирают материал и скоро предъявят какие-то новые документы и доказательства, но, зная Бессеберга, я в это не верю. И я на сто процентов уверен, что мы ничего не нарушали. Ну каким идиотом нужно быть, чтобы после множества допинговых дел в тот момент, когда Макларен ведет расследование, еще что-то нарушать?! Тем более двое из подозреваемых - Логинов и Старых - прошли через дисквалификацию. Можно, конечно, приписать нам нарушения. Но через два года это выглядит неправдоподобно и нелогично.

- Так кому все это было нужно?

- Не могу с уверенностью сказать, откуда ноги растут. Я думаю, что австрийская прокуратура так или иначе взаимодействует с WADA. Хотелось бы верить, что IBU тут ни при чем, что никто в IBU не просил австрийских следователей: "Придите за день до старта, "взбодрите" их". По крайней мере, те три человека, с кем мы раньше были в исполкоме IBU, которым я задавал такие вопросы, разводили руками. Тот же Макс Кобб (член исполкома IBU, американец – ред.) сказал мне, что вообще узнал о происшедшем в Хохфильцене из новостей. Так что расследование инициировала либо сама австрийская прокуратура, которой нужно показать свою эффективность, либо кто-то еще, кому интересно раскручивать тему русского допинга.

- Ну и самый важный вопрос. Происшедшее в Хохфильцене каким-то образом воздействует на процесс восстановления СБР?

- Никаким. За всю нашу встречу не было ни слова об этом инциденте. Да, они его обсудили у себя на исполкоме. Слава богу, решили, что раз нет фактов, то нечего и обсуждать. У меня вообще есть вопрос - а кому все это надо? Вот прозвучало в российских СМИ, что федерации биатлона Чехии, Швеции, США и Канады потребовали, чтобы сборную России дисквалифицировали. Мы задали прямой вопрос представителями IBU и в Хохфильцене, и в Москве, на рабочей встрече - правда ли это? Нам ответили, что ничего подобного не было, это фейк. И я хочу призвать российских журналистов не раскручивать фейки, а работать с фактами. СБР всегда готов делиться с журналистами достоверной информацией и при необходимости даже проверять те сведения, которые у СМИ оказываются раньше, чем у нас. Это в наших общих интересах.