Артемий Панарин: из-за водки чуть не закончил с хоккеем

Хоккеист "Нью-Йорк Рейнджерс" Артемий Панарин, подписавший рекордный для россиянина контракт в НХЛ (81,5 миллиона долларов за семь лет), дает большое интервью Владимиру Морозову — о главном трансфере в карьере, сумасшедшем предложении СКА, инвестиционной стратегии, вере в биткоин, бедном детстве, помощи старикам и любимой женщине.

— Ты производишь впечатление финансово грамотного человека. Инвестиции, ценные бумаги, открытие фонда: как вникал во все это?

— Не скажу, что я финансово грамотный. Самое главное — желание. Я как-то сел, подумал: после хоккея мне нужен стабильный пассивный доход. Чтобы на карточке всегда имелась подушка, а семья чувствовала себя спокойно и финансово независимо. Уяснил простую вещь: если деньги никуда не вкладывать, то их элементарно съест инфляция, а если бездумно тратишь, то вообще не замечаешь, как они быстро кончаются.

В свободное время стал читать книги про инвестиции, деньги и экономику. Когда еще играл в КХЛ, старался просто покупать квартиры в Питере. Правда, вложился в неудачное время — рынок недвижимости в России не растет уже несколько лет.

— Купил до 2014-го?

— Да. Позвонил отцу, а он ничего, кроме покупки квартиры, не посоветовал. Других вариантов не видел: ценные бумаги в России не развиты, это суперрискованно. Получается, в тот момент было выгоднее положить деньги в банк под процент. Но все равно: квартира есть квартира.

— Как я понимаю, в США есть банкир, которому ты отдал свои деньги в доверительное управление.

— Мой старый агент Дэн Мильштейн давно живет в Америке, но сам русский, говорит на нашем языке. Он и рекомендовал услуги проверенного банкира. Сейчас я сотрудничаю с крупным инвестиционным банком Merrill Lynch, который является частью структуры Bank of America. Там основной мой портфель. Все официально и прозрачно: информация о каждой сделке скидывается мне на почту в виде отчета.

Стратегия такая: мы инвестируем в основном в большие компании, которые приносят небольшой процент, — он плавает в районе восьми годовых. Еще немного золота прикупил, сейчас хочу жилую недвижимость взять. Ну и еще пара интересных штук есть: это не супердоход, но надежно.

— Расскажи.

— Покупаешь в кредит коммерческое помещение, но обязательно, чтобы там уже сидела компания с контрактом на 15-20 лет. В чем фишка: эта контора (лучше выбирать крупную, а не каких-то чудиков) отдает за тебя кредит; важно: ты защищен законом — кинуть арендодателя они не могут. Потихоньку, лет через 20, ты бесплатно получаешь помещение в собственность. На чужие деньги делаешь свои.

— Ты в курсе истории Сергея Федорова, которого обокрал финансист-мошенник на 60 с лишним миллионов долларов?

— Да, но там немножко другое. Сергей, как я прочитал, чувствовал себя хорошо, пока сидел в ценных бумагах. В США вижу другую проблему — возможный кризис. Например, как было в 2008-м. В такие моменты падает все — и недвижимость, и ценные бумаги. Я защищен тем, что ежемесячно получаю зарплату. У меня есть возможность не выводить уже вложенное. Акции и вообще инвестиции для меня — это долгосрок. Десять, пятнадцать, двадцать лет. Если хочешь заработать, то заходишь надолго.

Чем акции лучше недвижимости? Их можно быстро продать, тут есть ликвидность. Плюс каждый квартал выплачиваются дивиденды. Даже если рынок падает, задача просто не снимать деньги полтора-два года — потом все назад возвращается. У кого есть подушка — те переживают кризис относительно спокойно. Прыгавшие с мостов и под поезда брали кредиты на последние деньги. Когда все упало, они не смогли расплачиваться по счетам. У меня тоже будут падения. Нужно быть к ним готовым и не паниковать.

— Пробовал сам торговать?

— Когда переехал в Чикаго, начал всем этим интересоваться, прочитал пару книг. Чтобы в теме побыстрее освоиться, инвестировал первые три тысячи долларов в акции Google, Ford, Amazon и прочих топов. Три года спустя я был в плюсе на 50 процентов от депозита. Я сделал это сам. И могу снять эти деньги прямо сейчас, заплатив налоги.

Потом я вложил 30 тысяч долларов. Сейчас, полтора года спустя, у меня плюс девять процентов. Рисковать большими суммами не хочу. Это нервы, нужно постоянно следить за новостями. Я говорю к тому, что никакая это не лотерея, не MMM, как думают многие.

— Я так понял, у тебя работают все свободные деньги.

— Да, держу при себе столько, чтобы хватало на жизнь. Даже если не будет хватать — кусочек в любой момент смогу снять. Но стараюсь особо не тратить. Даже в ресторан не идем иной раз. Во-первых, чтобы кайф не терялся — идеально, если каждый поход как событие. Во-вторых, это тоже деньги немалые, особенно в Нью-Йорке. Иногда за месяц набегает столько, что я в шоке, особенно когда перевожу валюту в рубли. Сейчас будем снимать квартиру в центре. Это семь-восемь тысяч долларов в месяц. Потом плачу две тысячи за BMW. Продукты, вещи, коммуналка и так далее — за год прилично набегает даже у меня, хотя внимательно слежу за всеми расходами.

— Какие у тебя активы в России?

— Если не считать квартиры мамы, бабули и деда, то у меня есть своя в Питере в районе Крестовского, а также еще две. Одну из тех, что покупал до 2014-го, недавно продал.

— Наш рынок тебе вообще не интересен? "Газпром" недавно показал рост со 150 до 250 рублей за акцию. Дивиденды увеличились до 16,6 рубля за бумагу.

— Неплохо. Но резкий взлет… Честно говоря, не хочу так рисковать деньгами, за которые я хреначу с пяти лет. Не хочу такого подъема — мне он не нужен. Повторюсь: я хочу сохранить свои средства. Как говорит мой банкир: "Я игру уже выиграл. Теперь мне нужно просто не обосраться". То есть не вложиться в какой-то сомнительный бизнес. У меня консервативный подход: преодолеть инфляцию и немножко заработать.

© Фото : Страница Артемия Панарина в Instagram

Хоккеист "Нью-Йорк Рейнджерс" Артемий Панарин

— Не удивлюсь, если держишь и криптовалюту.

— У меня есть биткоин, эфириум и еще кое-какие альткоины. Я выделил на это сумму, которую готов потерять. Особо ничего не жду. Вырастет — круто.

— Веришь в биткоин по 100 тысяч долларов?

— Верю. На самом деле, когда биток и другие альты достигли своих высших значений в декабре 2017-го (биткоин вырос до 20 тысяч долларов. — Прим. ред.), я был в плюсе примерно на 100 тысяч. Брал его постепенно, начиная с четырех-пяти тысяч долларов. Но не продал. Был в минусе, когда он рухнул до трешки. Сейчас он в районе десятки, и даже если биток снова откатится, я ничего не буду снимать. У меня правило: каждый месяц закидывать по чуть-чуть, несмотря на колебания курса.

— У тебя часто просят в долг?

— Нет. Я просто никому не даю — человек может элементарно исчезнуть. И потом: даже если одалживаю, то, получается, возвращать в любом случае нужно с процентами. Потому что в ценных бумагах эти деньги бы работали. Зачем давать в долг, если мои деньги могут зарабатывать новые деньги? Те, кто будет читать это интервью, даже не спрашивайте. Все равно ничего не дам. У меня нет свободных денег ни для кого, кроме моих близких.

— Ты громко заявил о своем фонде. Я не до конца понял, как люди будут получать помощь.

— Самое главное: деньги будут инвестированы в те же направления, о которых я говорил выше. И этот доход (в среднем восемь процентов годовых) будет выделяться лично от меня людям. Кому именно — пока непонятно. Принципиального направления у меня нет. Может, сначала раздать людям из родного Коркино.

— Что значит раздать?

— Вот в этом главный вопрос — кто будет контролировать процесс. С детьми все понятно: искать больных и помогать им деньгами. Самое сложное с пенсионерами: с ними никак не связаться, в электронном виде их нигде нет. Это геморрой. Дело пока тормозится, потому что в окружении нет людей, которым бы я доверил деньги. А они довольно большие — миллион изначально, потом я планирую каждый год добавлять из моего контракта по 100 тысяч долларов. И кстати: кому это интересно, всех призываю участвовать. Я человек честный, мне чужих денег не надо. Вместе будем помогать людям. Процесс на начальном этапе, но он пошел. Фонд будет работать — это сто процентов.

— Откуда у тебя это стремление — помогать людям?

— Я просто считаю это нормальным. Мне реально повезло, что хоккей хорошо оплачивается. Я уверен, что в водном поло, гандболе или лыжных видах спортсмены работают и тренируются столько же, но им по сравнению с нами платят смешные деньги. Это не я заслужил своим каким-то суперталантом — просто хоккей транслируется и он всем интересен, поэтому у нас такие зарплаты. В моем случае это чистая случайность. Так же у российских футболистов. У них даже игр меньше, чем у игроков КХЛ. Но зарплаты у футболистов же выше. И это не означает, что они пашут больше. Футбол востребован по всему миру, вот и все. Поэтому нужно делиться деньгами. Не всеми, конечно… Все-таки путь я прошел, что-то заслужил. Должен иногда и бизнес-классом летать.

Незадолго до встречи с Панариным мы сделали большое интервью с его подругой Алисой Знарок. Ниже — фрагмент, который специально не был включен в финальную версию.

«

"Как-то едем на машине по Санкт-Петербургу. Артемий замечает бабушку и останавливается. Выходит и дает ей денег. Возвращается в салон и еще какое-то время за нее переживает. Я была поражена. Или недавно мы сели в кафе вместе с моим папой. Артемий увидел дедушку и побежал к нему, поговорил и дал денег. Вот за такие моменты я его безумно люблю. Он сочувствует другим людям и хочет, чтобы у всех все было хорошо. Это искренне. Он помогает многим своим друзьям: не только деньгами, иногда важно просто уделить время, дать совет или просто душевно поговорить", — сказала Алиса Знарок.

Я зачитал эти слова Панарину.

— У меня аж слезы на глазах… Иногда вижу бабушку, дедушку или больного кого-то… Мне их жалко просто. Эти пять тысяч рублей мне погоды не сделают. Это никакой не понт. Я лучше в экономе полечу, но зато смогу вот так вот помочь. А сколько им счастья… Они потом вслед кричат такие слова… Мы уже убегаем от них с Алисой. Чтобы не реветь.

— Как понял, что Алиса — твой человек?

— Мне очень нужна воспитанная девушка. Зацепило и то, что она прошла школу жизни, начав работать уже в 14 лет. Это вызывает огромное уважение. В какой-то степени ее воспитала улица, как и меня. Я вижу, как она превосходит обычных девчат, у которых ценности совсем другие, — и в интеллекте, и в позиции жизненной, и в принципах. Там вообще без шансов. Не спорю: есть другие хорошие девушки. Но Алиса — человек, с которым мне повезло.

Плюс у нее отец хоккеист, она видела, как с Олегом Валерьевичем живет ее мама. Уже понимает, как жить со спортсменом. Не приходилось ничего объяснять. И очень важно, что она сама по себе человек с добрым сердцем, самодостаточная, хочет работать, имеет много целей в жизни, семейная. Уверенность в ней на миллион процентов.

— То, что ты имеешь сейчас, близко к тому, о чем мечтал в детстве?

— Сейчас гораздо больше. В детстве я мечтал посидеть на лавке с взрослыми мужиками в Суперлиге. И чтобы меня сфоткали с ними. Постепенно цели становились масштабнее. СКА был пределом мечтаний. Об НХЛ не имел права даже подумать.

— Это еще почему?

— Не было предрасположенности: за сборные не играл, на драфте не выбирали. Подумалось об этом, только когда перешел в СКА: "А вдруг?" И стал еще жестче пахать. Помню, бросил пить в течение сезона. Вообще, ни капли. Четыре года подряд. Потому что были высокие цели, я на них сконцентрировался. Бросил все привычки и походы куда-то. Сидел дома и тренировался. Я горел этим: приходил домой — включал видео, анализировал. Выходил на лед — отрабатывал. Врубал видосы с Малкиным, Овечкиным, Дацюком, вдохновлялся ими. Ну и все: у меня получилось.

— Ты прошел длиннющий путь: от суровых реалий Коркино до звезды НХЛ. Дай совет пацанам, которым тяжело, у которых что-то не получается. О чем думать в такой момент?

— Верить в то, что ты делаешь, — это самое главное. Не обращайте внимания на критиков и завистников, даже если ими являются партнеры по команде. Даже друзья могут искренне говорить, что все это хрень и у тебя не получится. При этом нужно иметь предрасположенность, определенный талант. Звезды должны сойтись. Правильно реагируйте на проблемы: они — не повод уходить в депрессию, воспринимайте их как вызов. Говорите себе: "Я пройду, я преодолею". И не поддавайтесь соблазнам: я имею в виду девочек и алкоголь. Даже некоторые взрослые не замечают, как все постепенно ухудшается, и в какой-то момент понимаешь, насколько откатился назад. Про молодых я вообще молчу. Четырнадцать-шестнадцать лет — очень важный возраст. Им даже не стоит этого делать и проверять себя.

© Фото : Из личного архива Артемия Панарина

Артемий Панарин (справа) в детстве

— Алиса рассказала мне, что партнеры по "Коламбусу" плакали, когда прочитали твою историю в одном из американских изданий.

— В Коркино жилось нелегко. Каждый день вставал в пять утра, дед возил на тренировки в Челябинск. Машина у него была старенькая, пацаны по команде посмеивались. Все ж молодые: не понимали, где можно посмеяться, а где нет (на свою первую зарплату в "Чикаго" Панарин купил деду новый внедорожник. — Прим. ред.). Экипировка шитая-перешитая. Дед ходил к точильщикам, которые собирали всякое барахло, что-то мне приносил. Или какому-то ребенку покупали новое: он с родителями договаривался, чтобы потом продали нам подешевле, донашивать. Бабушка вручную шила трусы. Представь перчатки, стершиеся на ладонях: эти дырищи ба закрывала куском кожи от сапога. Ладошка у всех была мягенькая, а у меня настолько толстая, что приходилось заранее ее разминать, чтобы держать клюшку. Во время игры кожа потеет, на следующее утро пальцы с трудом разгибались. Но я о других крагах не знал — всегда играл так. Когда перешел в "Витязь", мне впервые дали нормальные перчатки. Я просто охренел от ощущений, насколько, оказывается, можно отлично чувствовать клюшку.

— Серьезно? Не было денег даже на одну пару новых перчаток?

— Коркино — небольшой 40-тысячный городок. Работы практически не было. Шахта — и, по сути, все. Денег всегда не хватало. Бабуля завела коров, доила. Лепила и пекла пирожки. Мы с дедом ходили на речку рыбу ловить. Бабуля ее жарила: часть на еду, остальное — вместе с молочкой и выпечкой — на продажу у оживленной трассы. Так и зарабатывали копейки.

Дед, помню, подрабатывал ночью сторожем в детском садике. А уже утром вез меня на тренировку 50 километров. У меня даже нормальных шнурков не было. Бабушка придумала использовать ткань от какой-то шторы. Хорошие шнурки с пропиткой: затягиваешь — они держатся. А мои всей командой приходилось затягивать. А дед говорил: "Зато не порвутся". Смешно вспоминать это. Потом мы шли на открытый каток в Коркино. Как подкатка была.

© Фото : Страница Артемия Панарина в Instagram

Хоккеист Артемий Панарин с бабушкой и дедушкой в Коркино

— О родителях. В прессе информация подается так, будто они развелись и тебя, трехмесячного, оставили.

— Мама жила с нами, просто она много работала, строила карьеру. Надо же зарабатывать как-то, она родила меня в 20 лет. Мы уедем на тренировку — она на работу. Я потом весь день гулял по улице. Никого из родных не видел. Отец был в другой семье, в детстве со мной редко общался. Сейчас у нас нормальные отношения. Он остался в Коркино, мама в Питере. Два-четыре раза в год общаемся. Никакого зла на них не держу. Я только рад, что оказался в интернате в десять лет. Если в Челябинске был детский сад, то в подольском интернате началась жесть. С нами жили борцы и боксеры. Они воровали. Я все это увидел, затянуло.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Гаврилов Артем (@artem_gavrilov91) 19 Июл 2019 в 2:41 PDT

В те годы за "Витязь" играл личный тренер, менеджер и друг Панарина Артем Гаврилов. Он включается в наш разговор на этом моменте.

Гаврилов: — Веселое было время. Заходили в примерочную с пятью футболками. Две на себя, три выносили. Тогда не было такого надзора, как сейчас в торговых центрах. Лет в 14 Артем любил шопиться на лужниковском рынке. Помните времена, когда там стояли ряды огромных палаток? Тогда он получил первый предпринимательский опыт. Схему "купи-продай" он освоил отлично, особенно клюшки были в ходу. Лишнюю тысячу сделаешь — уже хорошо.

— В "Витязе" была история с пивом, после которой отчислили всех, кроме тебя, — напоминаю Панарину.

— На самом деле мы там жестко напились водки. Ребята на год старше, 1990 года, решили отдохнуть в центре Подольска. Так вышло, что мы с ними гуляли. В районе площади зашли в соседний дворик. Пригубили чуть-чуть. Я-то вообще первый раз попробовал. Умотало в хлам, как и моего друга. Надуробасившись, пошли в сторону базы. Я говорю: "Протрезветь надо". А он не в первый раз пил: "Не-не, слушай меня. Чтобы протрезветь, нужно лечь спать". Я возразил: "Куда же мы премся, на ногах еле стоим".

В итоге сели в ПАЗ-3205, набитый людьми. И этот молодой парень (по факту — 14-летний, но оба мы тянули на десять) закричал на весь салон, что он сейчас здесь всех порешит. Я в этот момент катался от смеха в углу. Ему лупили подзатыльники. Кондуктор негодовала: "Сопляк, ты что мелешь!"

© Фото : Из личного архива Артемия Панарина

Проездной билет Артемия Панарина в Челябинской области

Ладно, выходим. Я снова говорю: "Погулять надо". Он: "Не-не, спать". Заходим в интернат, поднимаемся на этаж. Я скинул вещи у себя. Вскоре услышал какой-то стук. Выхожу в коридор. Представь: справа и слева двери. За каждой из них еще две, ведущие в комнаты. А него первая дверь не открывается — соседи ушли. Он не может зайти: лежит на полу и долбит рукой в дверь. Зачем — черт его знает, понятно же, что за ней никого не было.

Чтобы не кидать его одного, ложусь рядом. И мы вместе долбим. Вдруг сзади нас открывается та, что напротив. Мы закидываем головы — а там воспитательница: "Игорь, посмотри", — говорит она мужу. Я понимаю: дело пахнет жареным. Вскакиваем и бежим на улицу, садимся в кусты. Но вдруг решаем: нас спалили, надо все равно идти. Хотя могли спокойно протрезветь, а потом отмазаться: "Попробовали пивка". Вообще-то так мы и сказали.

Заходим обратно. Все воспитатели уже в нашей комнате. "Что случилось?" Я на ходу придумываю историю, как нас поймали гопники. "Угрожали нам. Сказали — если с нами не выпьете, мы у вас телефоны заберем". Лепил там сидел. А они уши развесили: "Может, серьезно?"

Гаврилов: — Та история стала большим уроком для ребят всех возрастов. Потому что осознавали последствия.

Панарин: — Это точно. Думаю, меня оставили, потому что был талантливым. Директор школы Сергей Николаевич Левашов верил в меня. Спасибо ему еще раз. А того парня, который долбил в дверь, исключили. В хоккей он давно не играет. Не повторяйте наших ошибок. Меня ведь сначала тоже выгнали. Только потом — после приезда деда и его уговоров, насколько я знаю, — все-таки приняли решение оставить. Но подчеркиваю: это плохая история.

Гаврилов: — Мне лично того примера хватило. С тех пор вообще не пью.

© РИА Новости / Елена Руско

Перейти в медиабанк

Хоккеисты сборной России

— Говорят, Панарин сильно изменился после золота на МЧМ-2011 в Баффало. В чем именно?

Гаврилов: — Я увидел уже другого человека. Жизнь перевернулась, но не было такого, что звезда на лбу загорелась. Но кое-кто стал обижаться. Допустим, некоторые думают, что они с Темой друзья. Даже сейчас мы тренировались в "Юбилейном": к нему подходят и начинают разговаривать, будто они супердрузья, хотя он не понимает, кто это, но они говорят: "Потом созвонимся". Или на него обижаются, когда он приходит в какое-нибудь людное место и с кем-то не поздоровается. Но люди не отдают себе отчет в том, что если ты когда-то оказался с ним в одной компании, то это не значит, что вы друзья. И, по правде говоря, в первое время он из-за этого переживал.

Панарин: — Или болельщики часто не соблюдают субординацию, просто лезут фотографироваться. Я не против, потому что люблю своих фанатов. Соцсети, съемки, интервью — это все ради них. Но иногда доходит до неприличия. Пока ты меня ждал после льда, я переодевался в раздевалке. Вдруг заходит человек: "А можно сфоткаться?" А я стою в этот момент с голой задницей. И если резко ему откажу, то потом скажут, что я получаю много денег и оборзел.

— Удивительно, как тебя не испортили большие деньги.

Гаврилов: — После Баффало, что скрывать, у него поменялся кошелек, но ценности остались. Не было такого, что он пошел в Louis Vuitton и скупил весь магазин. Хотя всплески, конечно, были. Хорошо помню один эпизод. Моя заплата была меньше в сотни раз, и тут Артем спрашивает.

— Есть 12 тысяч рублей? В конце месяца отдам.

— А что такое?

— Сейчас часы буду брать!

В итоге купил, а потом: "Ты не знаешь, зачем я это сделал?"

Я сам у него потом спрашивал. Тема ответил: "А кто меня обучал финансовой грамотности? Никто. Я годами не вылезал с базы".

— Со СКА была договоренность: побеждаешь в Кубке Гагарина — отпускают в НХЛ. Но затем предложили огромные деньги. Раздумывал остаться?

Панарин: — Даже не сомневался. Деньги для меня были не настолько важны.

— Уточню: предлагали 120 миллионов рублей в год?

— Ну да. Вот и подумай, насколько мне было пофигу на эти деньги.

— Переговоры с "Рейнджерс": как это было?

— Я не мог себе позволить думать только о Нью-Йорке и "Рейнджерс", потому что на переговорах ты будешь слабым. Если выберешь для себя одну команду, она даст тебе, грубо говоря, пять миллионов, а твоя цена немножко больше, то ты будешь вынужден выбрать другой клуб. Чтобы не было жесткого разочарования, я старался мысленно не привязываться ни к одному клубу. Итог — "Рейнджерс", несмотря на более щедрое предложение от "Колорадо".

— Контракт на три года, сильный состав, отличные деньги. Что смутило?

— Подумалось: блин, еще три года жить в съемной квартире, переживать за свое будущее. И все это ради того, чтобы снова рискнуть и заработать побольше при подписании следующего контракта. Я был не готов это сделать. Тем более там место такое, где я не очень хотел проводить свободное время. Я хочу быть счастливым каждый день: чтобы просыпался и радовался. В общем, мне надоело слоняться. Решил отдать свои силы, здоровье и время одному клубу. Не хотел снова выходить на рынок свободным агентом, нервничать. Еще непонятно, как я отыграю эти три года. Вдруг не пойдет? Хотя там — с Маккинноном и Ландескугом — мог хорошо пошуметь. Понятно, рынок бы еще вырос, мог бы заключить еще более крупный контракт. Но я послушал сердце: "Больше так жить не хочу". Тем более у меня душа лежала к "Рейнджерс".

— "Панарин пришел в команду, которая ничего не выиграет в ближайшие годы", — самый популярный отзыв о переходе. Что ответишь?

— Отвечу, что показателей много. Та же "Каролина" с молодыми игроками прошла достаточно далеко в плей-офф (финал конференции. — Прим. ред.). В НХЛ все меняется достаточно быстро. Там все циклично. Если грамотный генменеджер сделает пару удачных обменов, то команда уже может выглядеть по-другому. Так же наоборот: можно выбрать сильную команду, пара неудачных обменов — и все. Тренеры, менеджеры, звенья — все это может поменяться, как и шансы молодой команды на Кубок Стэнли. Тут никогда не угадаешь.

— Что за ощущения, когда просыпаешься утром и осознаешь: я самый высокооплачиваемый русский в истории НХЛ?

— Даже не фокусировался на этом. Пресса написала — увидел. У меня не было цели кого-то превзойти. Деньги — это, конечно, очень важно, но далеко не все.

— Твоя фраза: "Я хочу вещи, которые нельзя купить за деньги". Расшифруй.

— Семь лет жизни — а это достаточно много — я отдаю за деньги, которые, возможно, даже не успею потратить. Если ты несчастлив все это время, то никакие деньги будут не нужны. Лишний годовой миллион, если бы перешел в другой клуб? Блин, давай честно: 11 или 12 миллионов — разница небольшая.

— На таком уровне… Не уверен.

— Я такой человек, которому не нужны вертолеты и яхты. Я хочу, чтобы близкие жили в достатке. Чтобы была плотная подушка безопасности. Чтобы я не переживал и говорил то, что я думаю. Все.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Alisa Znarok (@alisaznarok) 9 Июл 2019 в 12:24 PDT

— Сейчас ты содержишь всех — от Алисы до родственников…

— Алису, кстати, нет. Мы вместе четыре года: на мне продукты, переезды, все основные дела. Личные хотелки, походы по магазинам и самолеты Алиса оплачивает сама. Я дарю ей подарки, очень редко — может быть, два раза в год. Когда жили в Коламбусе, а кто-то из близких спрашивал о желаемом подарке, она говорила: "Дайте лучше деньги. Сейчас не могу работать". Развернуться ей, без рабочей визы, было негде. Она эти подарочные деньги от друзей и родителей тратила на свои дела. К ней огромное уважение. Хотя я ей предлагал: "Давай поменяем это". Она говорит: "Не-не, ничего не надо. Начну работать — все хорошо будет".

Мне с ней очень повезло, потому что мы на одной волне по критерию "сохранение денег". К сожалению, очень многие жены считают, что они должны готовить борщ и тратить деньги мужа. Мы вдвоем сберегаем деньги, чтобы потом наши дети, родственники и близкие жили достойно.

— Об этом и хотел спросить. У тебя появятся дети, ты дашь им образование, они станут зарабатывать сами. Ты будешь им помогать? Я слышал слова некоторых миллионеров, которые категорически против того, чтобы оставлять деньги своим потомкам. "У них есть голова, руки и ноги — пусть сами зарабатывают".

— Я думал об этом. В какой-то момент была такая же позиция. Сейчас вроде бы потихоньку меняется. Я за то, чтобы они добивались всего сами. Но, с другой стороны, надо смотреть по человеку. Если получается воспитать его нормально, если ты видишь, что он сможет продолжать твои дела без дури в башке, если он способен принести пользу миру, то почему бы и нет? Но если он все-таки дурак дураком, то я бы не оставил. Лучше отдам их нуждающимся, а не тому, кто мигом просрет то, что я строил в течение жизни.