"Жила с Алиной в общаге": большое интервью тренера, разозлившей Плющенко

Российский тренер Софья Федченко набирает стремительную популярность. Ее ученица Алина Горбачева выиграла первенство России среди юниоров, прервав гегемонию фигуристок Этери Тутберидзе. После этого 27-летний специалист cама смело ответила на выпады Евгения Плющенко, раздосадованного неудачами учениц. РИА Новости Спорт поговорило с Федченко о том, как стать мамой не своему ребенку и что все-таки произошло с Плющенко.

Мы решили побеседовать неподалеку от химкинского катка "Триумф", где тренирует Софья. Перед тем, как начать разговор, она выложила на стол листок и спешно составляла расписание тренировок.

«

"Если я его сейчас не сдам, меня четвертуют", - сказала она.

- В чем проблема с расписанием?

- Проблем никаких нет. Это практически наш каток. Директор идет нам навстречу и разрешает менять расписание так, чтобы было удобно. Перед соревнованиями важными мы часто берем дополнительный лед, чтобы лучше подготовиться. Поскольку с 8 утра и до 4 дня здесь одни, в принципе, можем менять внутри этого времени расписание заливок и тренировок.

- Прямо ваш каток?

- Ну нет, мы снимаем лед, конечно же. Платим, как все.

- При этом, когда мы с вами договаривались на интервью, вы сказали, что сегодня Алина катается "на чужом льду".

- Да, потому что с 4 часов это уже лед другой школы, но мы дружим, они пускают нас к себе. Получается, целый день с 8:45 до 21:15. Сегодня она первый день после болезни вышла, поэтому все так.

- Заболела на первенстве уже или после?

- Нет, мы приехали – и вот. Но она пару дней отлежалась, сейчас все нормально. Алина часто болеет после соревнований, эмоциональный всплеск так влияет.

- Как вы оказались на "Триумфе"?

- Получилось случайно. Изначально мы катались на "Южном льду" в Щербинке. Потом они продали внутри большую арену, где тренировались, новый владелец сказал, что сделает там что-то вроде фитнеса. Вернулись 26 августа со сборов – мне возвращают деньги за три месяца аренды и говорят: "Извините, у вас больше нет льда".

Пришлось срочно искать, где тренироваться. Группа у меня уже была большая, требовалось два льда по 1,5 часа каждый. Мы искали-искали, в итоге единственным катком, где имелось столько часов, оказался "Генезис". Он тут, через дорогу. На нем мы прокатались два сезона, но условия там не очень хорошие – холодно, лед жесткий, хоккейный. А потом после очередных сборов решили, что стоит покататься здесь, на "Триумфе". Так и остались.

- Сейчас вам не приходится делить лед с хоккеистами?

- Здесь с понедельника по пятницу катаются только фигуристы. А вот в субботу и воскресенье у нас, к сожалению, льда нет. Мы все время на разных катках Москвы и области, потому что на "Триумфе" в это время играет хоккейная лига "Трудовые резервы". Когда кто-то из старших детей в это время готовится к стартам, нам на выходных приходится искать другой лед. В принципе, где найдем, там и катаемся (смеется).

- И никто не способствует поиску?

- Ну, у меня ведь частная школа. Мы сами оплачиваем весь лед, родители платят. Поэтому, да, навстречу никто не идет. Хоккеисты – это ж выгоднее.

- Фигуристы-сборники тоже выгодны.

- В чем?

- Ну как, медали.

- Для частного катка это никакого значения не имеет. Частный каток берет за ледовое время деньги, а кто там катается – их уже абсолютно не волнует.

- Суровые законы рынка.

- Для государственных школ – наверное, да, льды находят. А мы выкручиваемся сами.

"Тренеры в Твери не пускали нас"

- Как устроена работа в вашей группе?

- Сейчас у нас лед делится на две части – старший и младший. В старшей группе катаются 12 человек и иногда еще берем туда кого-то из младшей. Со старшими работаем я и Влада Данилкина, а с младшими еще Валерия Егорова. Там три группы по восемь человек с 2010 по 2015 год. На старшем – с 2012-го. Алина самая взрослая, она 2007 года.

У старшей группы суммарно три часа ледового времени в день – два занятия по 1,5. У младшей – две тренировки по часу. Льда у нас достаточно, поэтому мы тут и катаемся.

- Вы же раньше работали с Алексеем Железняковым. Почему перестали?

- Конфликтов никаких у нас не было, никто никого не обижал. Просто дело в том, что Алексей – эмоциональный человек, я – тоже. В прессе стараюсь сдерживаться, а он – нет (смеется). Может, поэтому это так в глаза бросается.

Я думаю, что мы просто временно не работаем. Иногда люди устают, сделать перерыв бывает полезно для всех. У него много работы, проектов, у меня – тоже. Расписание порой не состыковывалось. В принципе, мы так и условились, что это временный этап, когда в работе делаем паузу.

- До Москвы вы ведь в Твери работали?

- Совсем недолго, да. Когда я только начинала, "подкатывала" детей в Москве, одна из родителей предложила сделать сборы. Мы начали искать, где был бы дешевый лед. Почему-то глаз у меня пал на городочек Бологое. Маленький такой, деревушка практически, но туда ходит "Сапсан", можно быстро доехать.

Там были неплохие условия по стоимости и качеству льда. И на весенние каникулы – ориентировочно в марте – сделали сборы. На них приехали много детей из Тверской области, включая дочку тогдашнего президента местной федерации. Им все понравилось, в итоге решили, что хотят, чтобы я там тренировала.

На тот момент еще училась в институте и после пар ездила в Тверь на "Сапсане" или на "Ласточке". Где-то до 14:30 у меня были пары, а потом мчала к ним.

- Это же уйма времени в дороге.

- "Сапсан" туда едет 45 минут, а "Ласточка", если не ошибаюсь, час. Не очень долго. Знаете, мы часто на выходных снимаем лед в "МИЦ Арене" – и туда из Химок ехать дольше, чем из Химок до Твери (смеется). Поэтому, в принципе, было не очень напряжно.

Правда, была там проблема со льдом. Местные тренеры не очень хотели, чтобы я там работала, и не пускали нас кататься. У нас были постоянные контры. Еще тогда руководитель местной федерации хотела сделать интернат для детей-фигуристов со всей страны, чтобы они там жили, учились и тренировались.

Мы начали эту тему продвигать, но определенные сложности не позволили планам осуществиться. Плюс лично у меня такое мнение, что рядом с ребенком-фигуристом должен быть хотя бы один родитель, который будет его нянчить и помогать. А интернат… Не про фигурное катание это.

В итоге полгода мы там покатались, Алина на тот момент жила на Москву и Тверь. С сентября по январь примерно это все продолжалось, и в этот период, пока мы готовились к зональному первенству России, нам еще хоть как-то давали лед в государственной школе. Ну как давали… Нас просто пускали на лед к танцорам, да и то потому, что их тренер – моя подруга. А к одиночникам – нет. "Нам тут не нужны новые тренеры, у нас все хорошо", - примерно так говорили.

- Разве не опасно тренировать танцоров с одиночниками на одном льду?

- Их там две пары всего было. И у меня три спортсменки. Поэтому было нормально, свободно.

Но тогда же я поняла еще одну вещь про работу в регионах – там нет доступа к другим специалистам. Здесь, в Москве, ко мне постоянно приходит кто-то на "удочку", скользисты. Никита Михайлов, который девчонкам программы ставит, тоже достаточно часто здесь. Всегда можно пригласить кого-то стороннего, чтобы оценить свежим взглядом. Да и чтобы дети попробовали что-то новое.

А в регионе ты варишься в своем котле. Никто особо ехать не хочет… Да и конкуренции, если честно, маловато. Поэтому постепенно мы стали перебираться в Москву. И потом, когда после зонального первенства нам перестали давать лед в Твери, мы уехали с концами.

- В итоге вам совсем перестали лед давать?

- Да. Там поменяли кого-то из руководителей, и новый сказал: "Нет, все, никак. Ставки у нас нет, взять мы вас не можем. А пускать постороннего тренера на свои тренировки мы не станем". Ну, нет так нет. Живу-то я в Москве, поэтому мне наоборот так удобнее было. Группа моя к тому моменту уже разрослась, дети подросли, их стало больше. В итоге мы съездили на сборы в Смоленск, затем вернулись и сняли "Южный лед".

"Все, дорогая, теперь на "вы"

- Как вы в принципе пришли в тренерство?

- Сперва я просто училась в институте в Москве. Затем курсе на третьем примерно начала подкатывать детей, а дальше вы уже знаете. Сама я каталась в Краснодаре, затем – с ростовским тренером Евгенией Сергеевной Крайнюковой в Тихорецке. В 18 лет, когда закончила школу, кататься перестала и переехала в Москву. Первое образование получила в Плехановском институте, второе – в РГУФК.

Вообще я всегда хотела тренировать, но мама настояла, чтобы я окончила еще какой-то серьезный университет. Возможно, она просто не видела меня тренером. А я ничего другого тогда и не хотела (смеется). Но когда пришла поступать в физкультурный, мне там не очень понравилось, и я решила, что очно там учиться не хочу. В итоге поступила туда на заочку, а очное образование получила в Плехановке.

- Как вы встретились с Алиной?

- Действительно случайно. Я приехала в Краснодар к родителям в гости, и мой друг попросил поработать с девочкой. Сам он на тот момент уезжал на соревнования, а девочка, дескать, хорошая, но ей догонять надо, так как она поздно начала, нельзя время терять.

Я сначала отпиралась, потому что не люблю работать дома. Но в итоге согласилась, и мы с первой тренировки поняли, что друг другу подходим.

© Фото : Соцсети Софьи Федченко

- Почему вы так решили? Что это были за ощущения?

- Знаете, это как в любви – искорка. Ну и к тому же она очень трудолюбивая, покладистая. С первой тренировки заглядывала в глаза, ловила каждое слово и старалась исправить. У нас ведь даже не было како-то момента привыкания, который обычно случается с любым спортсменом. А здесь ребенок был готов делать все, что ему скажут.

И еще меня покорила одна фраза, которую она мне сказала. Обычно я всегда спрашиваю детей на первой тренировке, для чего они катаются. Это очень важно, потому что если в ответ идет что-то невнятное, я, скорее всего, работать с ребенком не захочу. Если ребенок не знает, чего хочет сам, тогда его в спорт толкают родители. А такая работа уже не очень продуктивна.

Мне, кстати, неважно, какая конкретно цель у ребенка. Необязательно сразу говорить об Олимпиадах, титулах и так далее. Достаточно какой-то маленькой личной цели – дупель прыгнуть, к примеру. Да, мелочь, но это исходит от него самого. В таком случае он будет понимать, для чего приходит на тренировки.

- Не надо заставлять?

- Нет, заставлять все равно нужно. Просто когда у ребенка есть цель, он готов ради нее напрягаться. А когда он тебе в ответ на вопрос, зачем ты катаешься, говорит: "Ну, не знаю…", ты просто тратишь время впустую.

Алина мне тогда сказала такую фразу: "Я стану олимпийской чемпионкой". Обычно дети говорят "я хочу выиграть Олимпиаду", "я хочу стать олимпийкой чемпионкой". Именно "хочу". А тут категорично – "я стану". Это было очень удивительно. Я ей ответила: "Ну ведь ты пока не так много умеешь, почему ты так уверена?" А она: "Потому что я буду много работать, а тот, кто трудится, всегда добивается поставленных целей". И меня эти ее слова покорили. Когда ребенок в восемь лет произносит такое, у него в голове есть главное – осознанность. Алина была взрослой с самого начала, с первого момента нашего знакомства. Она всегда знала, для чего приходит на лед.

Потом я уехала, а она осталась в Краснодаре. Звонила мне каждый день, говорила, что скучает. Мы с ней тогда еще на "ты" общались – я же ее только подкатывала, субординации у нас пока не было. А потом, когда она уже переехала в Москву тренироваться, сказала ей: "Ну все, дорогая, теперь надо на "вы" (смеется). Она где-то с неделю к этому привыкала. Раньше-то мы такие подружки-подружки, а теперь…

Переехала она в девять лет. Мы съездили на сборы и решили, что пора. Хотя изначально я не собиралась ее перевозить, это не было идеей фикс. Но в итоге сделала так – оставила ее в Краснодаре на неделю после того сбора и попросила тренеров, которые там были, ничего не трогать, не менять технику, только контролировать, чтобы она сама делала.

К тому моменту она прыгала дупель, на подходе был сальхов. Но когда я вернулась, Алина только плакала. Я ей говорю: "Ты что плачешь?" А она: "Мне сказали, что я никогда не прыгну дупель". Я ей: "В смысле? Ты ведь его уже прыгала". Она говорит, что ей тренер сказал, мол, у нее толчка нет.

Ну и поняли тогда, что и правда надо ехать. Я поговорила с ней, с мамой, и Алина приехала ко мне. Мама переехала в Москву через год.

Почему Алина Горбачева живет с тренером

- Выходит, у вас с самого начала отношения были больше, чем у тренера и спортсмена?

- Просто получилось так, что она жила со мной, когда переехала. Даже в общаге успела пожить.

- В одной комнате?

- Да. Мне вот недавно писала моя подружка, с которой в общаге жили. Поздравляла с победой Алины. Говорила: "Боже, я помню твою маленькую принцессу в нашей комнате!" В принципе, в плехановском общежитии нормальные комнаты, двухместные, есть кухня и удобства. Но когда в 12 квадратных метрах посередине двух кроватей ставишь еще и раскладушку, это уже не очень комфортный вариант (смеется).

Так мы и жили – соседка, я и Алина. Правда, она достаточно часто оставалась ночевать в Твери, она там жила у президента федерации дома, в школу я ее устроила. Но иногда, когда у меня были выходные или не могла приехать в Тверь из-за учебы, Алина жила с нами. Мы сразу обо всем договорились, комендант и декан факультета были в курсе, никто не возражал. Спасибо им большое, они всегда шли нам навстречу.

- Алина говорила, что где-то с пятого класса перешла на домашнее обучение.

- Да, она учится в онлайн-школе.

- То есть, учитывая, что она с вами живет, вы Алине и уроки помогаете делать? Это тоже, можно сказать, входит в ваши обязанности?

- Раньше – да, помогала. Вообще она самостоятельная, учится сама. Но, когда ей что-то непонятно, объясняю. Сейчас у нас особо не было времени учиться, сезон очень плотный. Вот выступим на Финале Гран-при и будем активно готовиться к ОГЭ с репетиторами.

- Что Алина будет сдавать?

- Точно будет русский, математику, английский и географию.

- Заранее извините, если лезу не туда. Просто вы, наверное, и сами понимаете, что это очень необычный кейс, когда…

- Спортсмен живет с тренером, а не с родителями? При том что ее мама живет в Москве, не так далеко от ребенка?

- Да.

- Быть может, когда Алина станет старше, она сама захочет рассказать эту историю целиком. Может, не захочет.

- Не поймите меня неправильно, я не хотел бы лезть туда, куда не нужно.

- Нет, вы правы, это всех интересует. Давайте попробуем аккуратно, не вдаваясь в подробности. Алинина мама не видела больших перспектив в ее занятиях фигурным катанием. Либо не имела финансовой возможности, либо, как мне кажется, не хотела вкладываться в тренировки. Воспитать спортсмена уровня сборной – дорого. К сожалению, у нас такой вид, что без огромного количества индивидуальных подкаток никуда не пробиться, какие бы хорошие условия ни были в твоей школе. Плюс еще нужны массаж, восстановительные процедуры, специальные витамины и спортивное питание.

Если ты хочешь, чтобы у фигуриста был индивидуальный стиль, свой почерк, с ним обязательно нужно много работать индивидуально. Я всегда подкатывала Алину бесплатно, но помимо меня с ней работало большое количество специалистов. По прыжкам не было никого, а по скольжению, вращениям, постановкам программ были сторонние тренеры. Всех их я оплачивала сама.

Но так как на первых порах мы катались на массовом катании, Алининой маме приходилось оплачивать выход на лед. В среднем это стоит одну тысячу рублей в час для тренера и спортсмена. И когда ты катаешься по 4-5 часов в день, сумма выходит солидная – 100-120 тысяч в месяц. Подчеркиваю – только за выход на лед. На этой почве у них часто случались конфликты. Мама считала, что в этом нет никакого смысла, потому что девочки-ровесницы уже прыгают четверные, а мы только учим тройной риттбергер.

© Фото : Соцсети Софьи Федченко

А затем случился такой момент. Когда мы с Алиной переехали с юга Москвы сюда, на север, ее мама не смогла переехать из квартиры и снимать другую. Она предложила ездить Алине самостоятельно на метро, а это два часа дороги в одну сторону. Естественно, Алина быстро устала и попросила жить со мной. Я поговорила с мамой, объяснила, как я вижу эту ситуацию. Сказала, что, на мой взгляд, это очень плохо скажется на их взаимоотношениях – скорее всего, будут обиды. Но она стояла на своем: "Я не перееду".

Ну а я не могла позволить тратить ребенку по четыре часа на дорогу каждый день. Она же просто не может тренироваться в таком режиме. Ну и забрала Алину к себе.

- Мне показалось, вы с некоторой долей обиды об этом говорите. Возможно, со злостью даже.

- На маму? Вообще нет. Дело в том, что проще работать, когда родитель поддерживает спортсмена. Если этого в хорошем смысле слова треугольника нет, тогда очень сложно.

Я порой расстаюсь со спортсменами по причине того, что мы не можем найти общий язык с родителями. В том сезоне у меня каталась очень талантливая девочка, но летом по моей инициативе мы расстались. Она сейчас катается в группе Сергея Давыдова, причем успешно, четверной прыгает. Но не было у нас коннекта с мамой, и я понимала, что для всех будет лучше работу завершить.

Если у родителя нет полного доверия тренеру, результата не будет. Почему у нас с Алиной получается? Потому что она доверяет мне, Владе Николаевне и не ставит под сомнения наши слова. Когда ребенок ведет себя так, всегда получается хорошо. А когда дома есть противовес – ну, знаете, тут не так сказали, там не то сделали, а тому ребенку больше внимания уделили. Ученик начинает ревновать, обижаться.

- Ох уж эти знаменитые фигурнокатательные мамы!

- Не то слово. Это же секта просто (смеется).

- Вы понимаете, как вести эту ситуацию? Перед тем, как вы пришли на интервью, я с Алиной разговаривал, и она сама сказала, что вы для нее, по сути, мама. Скоро ей будет 18, надо учиться. Вы готовы нести ответственность за нее и дальше?

- Мы обсуждали с ней это все, разговаривали. У нее был очень тяжелый период в фигурном катании, когда она постоянно росла, шли травмы сплошные. Тогда хотела закончить. Финансово же я все это обеспечиваю, иногда тяжело. Особенно когда не видишь результата и не особо понимаешь, ради чего все делается.

Я говорила ей: "Если ты не хочешь, давай просто закончим с большим спортом, будем кататься для себя. Я ни в коем случае тебя не выгоняю, катайся немножко, учись в школе. Нужно заниматься тем, что приносит тебе удовольствие, а просто бесцельно проводить по восемь часов на катке каждый день – зачем?" Мы разговаривали о будущем, профессии, что надо решать, чем заниматься в жизни.

Сейчас Алина рассматривает только спортивную карьеру, а после хочет быть постановщиком. Я ее в этом желании поддерживаю. Пока результаты идут в гору, разговоры про институт оставили. Я просто требую с нее учить базовые предметы, чтобы потом не вышло так, что к ЕГЭ поздно готовиться. Хотя бы русский, математику и английский надо знать хорошо. Физику, историю и прочие предметы я уж с нее не спрашиваю. Знаешь на четверку - ну, хорошо.

После 18 я не планирую отправлять Алину на все четыре стороны. Уже сейчас говорю, что с призовых надо откладывать деньги, чтобы купить потом себе квартиру. Должна быть какая-то подушка безопасности, вклад. В принципе, считаю, что с 18 дети должны уже жить отдельно, я сама в 17 лет переехала от родителей. Надо взрослеть. Но это не значит, что в наших с ней взаимоотношениях что-то поменяется.

Единственное – мне бы хотелось, чтобы у Алины с мамой были просто нормальные отношения. Но пока…

"Не хотела, чтобы Алина начала сомневаться в победе"

- Вы говорили, что на первенстве России Алина волновалась из-за того, что весь сезон каталась по взрослым, а потом вернулась в юниоры. Получается, было осознание, что некоторое преимущество у Алины перед сверстницами есть?

- Ой, нет, Алина мыслит совсем не так. Она ребенок, который каждый день хочет делать не 100% возможного, а 150%. И если у нее что-то не получилось на тренировке – это трагедия и катастрофа.

В этом году нас очень много снимает Первый канал, тренировки предстартовые - тоже. И мы постоянно просим Алину: "Пожалуйста, ну хотя бы на официальных тренировках не нервничай так". Потому что все думают, что мы чуть ли не убиваем ребенка (смеется). Я часто слышу, что она такая, потому что на нее давлю. А я только и делаю, что прошу реагировать спокойнее.

Алина – такой спортсмен, который не всегда верит, что делает хорошо. Иной раз говоришь ей: "Алин, ну вот этот прыжок был классным". А она поворачивается: "Нет, это не было классно". Вдвоем ей говорим – она не верит. И до тех пор, пока ты не снимешь видео и не покажешь наглядно, она будет утверждать, что это плохо.

- Гиперответственность какая-то.

- Да. В работе это иногда мешает. Если у нее один раз не получилось – все, катастрофа. А если не получилось на официальной тренировке на глазах у судей и других спортсменов – это вообще трагедия века. Только к концу сезона я смогла ее убедить, что тренировки не так важны, – главное то, что ты делаешь на старте.

Вообще Алина выросла ментально после Кубка Первого канала, очень ей помог этот турнир. Там была такая взрослая атмосфера, фигуристы постарше были.

- И зал полный.

- Это как раз на нее не давит, ей с детства нравится, когда ей хлопают. Чем лучше поддерживают, тем лучше она катается. На нее давит, когда надо соревноваться с теми, кто сильнее. Классно ехать на турнир фаворитом, но когда есть кто-то выше уровнем, для Алины это сложно, она начинает нервничать.

А на Кубке Первого канала было все очень по-доброму. Плюс ей очень нравится Алина Загитова по общению и отношению. Она была очень рада, что попала к ней в команду. Там она раскрепостилась, расслабилась и после этого стала прямо намного лучше тренироваться.

Но перед юниорским первенством все равно нервничала очень сильно. На тренировках тут накручивала себя постоянно, говорила, что не имеет права ошибиться. Она не то чтобы понимала свое превосходство. Да и какое вообще превосходство, когда у Вероники Жилиной четыре ультра-си? Мы же все знаем контент соперниц.

Тут дело было в том, что она не могла себе позволить проиграть младшим. Только в этом была проблема. Я постоянно разговаривала с ней, старалась донести, что про место думать не надо – важно только показать чистые прокаты. Других детей я так же учу, потому что повлиять на свое место не всегда возможно. Думать об этом – только себе мешать. От тебя же не зависит, как прокатает соперник, что поставят судьи. У нас очень субъективный вид спорта. Я Алину учу не сравнивать даже свои оценки с разных турниров, потому что все может зависеть от кучи сторонних факторов.

- Болельщики и пресса очень не любят эти фразы про "чистые прокаты".

- Почему?

- А вы представьте – идет турнир, выходят фигуристы в микст-зону и говорят одно и то же. Все приехали ради чистых прокатов, никто ни с кем не борется. Скучно же.

- Это просто очень давит. Особенно если понимаешь, что у тебя в прокате есть какой-то элемент, который может принести тебе победу. Ты настолько зацикливаешься на нем, что не получается.

По моему опыту могу сказать, что очень часто детей на это накручивают родители. Часто бывает такое, что приходит ребенок и говорит: "Софья Анатольевна, на следующих соревнованиях будет Иванова". А я: "Кто?" "Ну, Иванова! Мама сказала, что это очень сильная девочка, которая умеет лутц тройной. Мне тоже срочно нужен тройной лутц!"

А я ей: "Зайчик, ты прыгаешь его 1 из 10. Тебе не нужен тройной лутц, надо прокатать чисто то, что ты умеешь". "Нет, я тогда проиграю, а мама сказала, что я должна быть лучше Ивановой!" И вот это "мама сказала" слышу постоянно. На самом же деле не надо быть лучше кого-то, нужно ориентироваться по своим силам. Когда ты идешь с настроем чисто прокатать, тебе эмоционально легче, ты ни на чем конкретном не концентрируешься и отпускаешь себя. Программа смотрится свежее, все довольны. Поэтому фигуристы так и отвечают.

На первенстве сейчас было очень сложно собрать Алину на произвольную. Мы много раз проговаривали, что эмоции от короткой надо забыть. Она ведь получила достаточно стандартную для себя оценку – на Кубке Первого канала у нее было почти 74 балла с дорожкой третьего уровня, в том сезоне было 72-73. Но она не ожидала, что будет первой с этой оценкой. Жилина с Титовой ехали с трикселем, мы понимали, что если они прокатают чисто, то будут первыми, скорее всего.

На тренировке перед произвольной Алина была очень нервной. Страшно ведь потерять первое место, когда оно уже вот, только руку протяни. Это давило. Сперва мы думали катать с двумя четверными, тулуп еще до короткой убрали - не шел. А решение по сальховам оставили на потом - заливка есть после второй разминки, было время подумать перед произвольной.

Когда Жилина докатала, я поняла, что нам будет достаточно одного четверного и хорошего проката. Именно на этом старте! Конечно, глобальная задача стоит вставить в программу 2-3-5, сколько угодно четверных, но я не считала правильным учиться на первенстве России. Есть старты, где хочется получить титул. Сейчас мы откатаем Финал Гран-при, а после планируем поездить по обычным всероссийским стартам, чтобы накатать более сложный контент.

- В итоге турнир заканчивается – и случается резонансное интервью. Приходилось как-то ограждать Алину от этих разговоров? Ей ведь там тоже досталось.

- Она вообще очень мало сидит в интернете, перед тренировками вообще спит. Львы, как оказалось, вообще много спят (смеется). Летом были с ней в Дубае на сафари, там экскурсовод рассказывал, что львы спят от 16 до 18 часов в сутки. И я тогда сказала ей: "Алин, ну, в общем-то, все понятно" (смеется). Нет, конечно, какие-то хорошие комментарии про себя она почитает, на сообщения поотвечает. Это все приятно и полезно. Но не более того.

Если же вы про то, что сказал Евгений Викторович, то я сперва вообще не хотела никак реагировать. Потом уже решила, что хоть что-то сказать стоит. И, если бы не прозвучала фраза "спортсмен с одним ультра-си выиграл у спортсмена с четырьмя", я бы точно никак это не комментировала. Потому что здесь был явный камень в наш огород.

- Выходит, обида все же была у вас?

- Только за мою спортсменку. Я должна была за нее заступиться, она честно сделала свою работу и абсолютно ни в чем не виновата. Ребенку ведь обидно. Больше всего я не хотела, чтобы она начала сомневаться в своей победе. Потому что она завоевала золотую медаль честно и заслуженно.

Правда, получилось так, что история стала очень уж громкой (смеется).

- Потому что вы громко прокомментировали. Пусть и абсолютно по делу, на мой взгляд.

- Я прокомментировала более чем корректно. Просто мое интервью раздербанили на самые яркие фразы – и понеслось. В основном все прицепились к фразе, что мне безразлично мнение Евгения Викторовича. На самом деле, я очень уважаю его как спортсмена, но сейчас мы коллеги по тренерской работе. И я не отрицаю, что его мнение конкретно в тренерстве для меня действительно не авторитетно.

Поймите правильно – мы не работаем в команде, у нас нет общих спортсменов. Поэтому мне и правда не важно его мнение относительно моих фигуристов. У меня другие авторитеты, эксперты, к которым я прислушиваюсь. Евгений Викторович же просто мой коллега. Он хороший тренер, у него классные спортсмены, но мы не в одной команде, чтобы считаться с его мнением по поводу моих ребят.

- И тем не менее задам такой популярный вопрос у болельщиков – Софья, кто вас крышует?

- Меня? Лучше никому не знать (смеется).

- Объясню, откуда возникают такие предположения – в фигурном катании вообще не очень принято так жестко отвечать оппоненту и защищать своего спортсмена.

- У меня встречный вопрос – а кого я должна была бояться?

- Ну, есть кандидаты.

- Я защитила своего спортсмена и не шла поперек кого-то. А бояться – ну, мы ведь живем в стране, где есть определенные законы, которые нельзя нарушать. Нельзя оскорблять, клеветать, но запрета на высказывание своего мнения я не припоминаю.

Возможно, вы правы, дело в консервативности фигурного катания. Иногда проще промолчать, и я объясню причину. Тебя сразу начнут дергать журналисты с утра и до ночи – а прокомментируйте ситуацию, а будете ли вы подавать на Плющенко в суд, а будете ли вы подавать жалобу по кодексу этики. А я в принципе не собиралась эту тему поднимать даже.

Так что по поводу того, что говорят… Да много что говорят. Фигурное катание ведь популярный спорт.