"В 13 лет чуть не умер": Кавазашвили — о Яшине, КГБ и дружбе с "братками"

Двукратный чемпион СССР по футболу вратарь Анзор Кавазашвили в интервью РИА Новости Спорт поделился откровенными историями о том, как прятался от КГБ, о конкуренции с Львом Яшиным, продажном футболе, помощи представителей различных группировок в бизнесе и девушках, которые "ведутся" на славу знаменитостей.

Наш разговор Кавазашвили начал с монолога, который во многом отражает его личность.

— Где-то моя карьера была яркой, где-то сложной и тяжелой, но все это привело меня к тому пьедесталу почета, который я занимаю в футбольной иерархии. Сразу объясню: я заслуженный мастер спорта Советского Союза, неоднократный чемпион и обладатель Кубка СССР, но главная моя награда в том, что только я и Лев Иванович Яшин вошли в историю как обладатели бронзовых наград чемпионата мира 1966 года. Больше команды Советского Союза и России никогда не добивались такого успеха. Для Грузии я национальное достояние, потому что являюсь единственным грузином в мире с такими заслугами. Несмотря на то, что у них были прекрасные вратари, самым почетным оказался я.

"Без Яшина не было бы и Кавазашвили"

— Анзор Амберкович, но с чего же все началось?

— У меня была очень серьезная ситуация: в 13 лет чуть не умер. Произошло все так. У нас было принято, что вечерами все дети собирались у моей мамы. В один из дней они что-то готовили и протягивают угощение мне, а я отказываюсь, ничего не могу есть. Мать голову потрогала, вроде бы все хорошо, но отправила отлежаться. Через час ко мне подходит сестра, а я весь холодный. Оказалось, у меня из желчного пузыря пошел гной. Сорок дней пролежал в госпитале, три раза в день мне делали уколы пенициллина. В то время подобные лекарства достать было очень сложно, но мой отец был начальником топливного склада в Аджарии, очень большой по должности человек, это помогло. После этого случая мне на всю жизнь запретили слишком активно двигаться. Для меня этот запрет был как убийство.

— И что же было дальше?

— Мать поехала в деревню к бабкам, которые лечили различными способами. Оттуда привезла трехлитровую жижу. И не поверите! Я это выпил, у меня все прошло. После этого стал втихаря ходить на тренировки.

— Как долго ваша мама об этом не знала?

— Видимо, кто-то из соседей ей все-таки на меня настучал. Когда мама узнала, что мне надо уезжать на соревнования, сказала: "Анзорчик, я знаю, что ты давно тренируешься. Если ты выздоровел, езжай". Так и началась моя серьезная карьера.

— Команду сразу нашли?

— В 15 лет меня взяли в автотранспортную контору, у них была очень хорошая футбольная команда. Чуть позже к моей маме приехали несколько гонцов и говорят: "Текле бицола (тетя Текле на грузинском – прим. ред.), твой Анзор очень талантливый мальчик, давай отдадим его в другую команду?" Мама отказалась. Через месяц опять приходят гости, вместе с ними приехал тренер "Спартака" из Еревана. Начали предлагать моей матери различные блага, чтобы она согласилась меня отдать. И вдруг она спрашивает: "Так он же грузин. Как он будет?" И тот ей отвечает: "Вы не волнуйтесь, мы его сделаем Кавазяном". На этом разговор был закрыт.

— Где продолжили карьеру?

— Меня забрали в дубль тбилисского "Динамо". Все было хорошо, время от времени меня ставили в основной состав, но я обиделся вот на что. В конце сезона 1959 года команда уехала в Бельгию на товарищеские игры, а меня не взяли. Для меня это был знак, что пора убегать из Грузии. Как по совпадению раздается звонок от бывшего главного тренера юношеской сборной СССР Георгия Ивановича Жаркова, пригласил играть в ленинградский "Зенит". Я согласился, прихожу в авиакассу, хочу купить билет и тут продавщица говорит: "Сынок, у нас указание из КГБ на эту фамилию билет не выдавать". Все предусмотрели, чтобы никуда не делся.

— Какие мысли были в тот момент?

— Заплакал! Но в тот момент мимо проходил зять, он спрашивает: "Из-за этого плачешь? Я сейчас билет на свою фамилию возьму, а ты утром кепку надень и иди в самолет. Никто тебя не выгонит". Так и получилось.

— Никто после этого не искал?

— Да вы что! Конечно, искали. В Ленинград приезжали люди из КГБ Грузии. Меня поселили в квартиру начальника команды, его жена меня прятала. Каждый раз, когда КГБшники приходили, она отвечала: "Какой Кавазашвили? И в жизни не было такого!" Понимаете, если бы меня нашли, то арестовали. У них из МВД Грузии уже был документ, чтобы меня разыскать, арестовать и доставить на место.

— Страшно не было?

- Да я понимал разве? Просто знал, что мне попадаться нельзя. Когда уже зачастили, руководство "Зенита" договорилось с Ташкентом. Они улетали в Индонезию на товарищеские игры, и я полтора месяца ездил с ними. Они хотели меня оставить, но я не мог подвести Георгия Ивановича. Следующий сезон настолько хорошо отыграл в "Зените", что на меня обратило внимание московское "Торпедо". Но в то время у них в воротах стоял Толя Глухотко – красивый сибиряк с кучерявыми русыми волосами, высокий с широченными плечами. Чего я только туда попер? Не могу понять. Но везение все-таки у человека должно быть. Вдруг ЦСКА решил хапать талантливых футболистов Советского Союза. "Торпедо" осталось без игроков, в том числе и без вратаря. Я заиграл и, извините меня, восемь лет никому ворота не уступал.

© РИА Новости / Юрий Сомов

Перейти в медиабанк

— Долгое время у вас с Львом Яшиным шла конкуренция. Равнялись на него?

— Я только этим и занимался. Я был очень смелым в воротах, никогда не боялся и всегда старался предугадать действия соперника. Этот самый главный фактор особенно усовершенствовал с Яшиным. Лева в этом плане был идеальным.

— С ним реально вообще было соперничать?

— Мне пришлось переиграть его на чемпионате мира в Мексике, но в тот момент у него был преклонный возраст для вратаря. Он начал брать больше тайм-аутов, не тренировался месяц-два, потом появлялся снова. Видимо, ему уже надоело. И, конечно, с язвой желудка было тяжело. Когда начинались большие нагрузки, он сразу выпивал соду, курил "Беломорканал", и на время становилось лучше. Но если бы я попал с ним в тот период, когда он был молодой, возможно, Кавазашвили бы никто и не знал. С другой стороны, я тоже постоянно наступал ему на пятки, так что эта конкуренция его тоже подстегивала, а я был счастлив от того, что меняю Леву.

— Будут ли у нас вратари такого уровня, как вы, как Лев Яшин?

— Очень сложный вопрос. Вратарь подбирается по нескольким критериям: он должен быть спокойным, всесторонне развит и их должны учить квалифицированные вратарские тренеры. Сейчас часто говорю: "Тренеры вратарей, вы что творите? Зачем вы их губите?" Вот вратарь Сафонов - талантливый мальчик, но допускает грубейшие ошибки. Его самоуверенность меня просто возмущает, потому что он ставит своих защитников в тяжелейшую ситуацию и под удар попадает вся команда. Вратарь должен первым обеспечивать своих сокомандников быстрым пасом.

— Некоторые называют лучшим вратарем в России Игоря Акинфеева.

— Так и есть. Он редко занимается перепасовками в штрафной площадке. Еще ни разу не позволил, чтобы у его защитника перехватили мяч и забили гол. Он подает мяч туда, где меньше вероятность потери, то есть Акинфеев продлевает атаку. Именно поэтому, невзирая на возраст, он самый востребованный вратарь.

"Amigo, мы будем платить тебе любую сумму"

— Вас когда-нибудь звали играть за границу?

— Много раз. В 1965 году мы провели большие турниры с хорошими командами в Австралии. Там вообще был нарасхват. Но у нас менталитет другой. Наше поколение не знало такого, что можно куда-то уехать. Когда мне кто-то что-то предлагал, я говорил: "Ну как же? У меня мама с папой. Как я их оставлю? У меня родина — Советский Союз". Это сейчас вопрос решается легко, все покупается и продается.

— То есть из спортсменов никто не соглашался уехать?

— Из футболистов нет, хотя Льва Яшина, например, приглашали много раз. Было дело в Испании. Сидим в баре около гостиницы и туда подъехал президент федерации футбола, он же был президентом "Реала". Подошел, со всеми поздоровался, они же все легкие, непринужденные, для них нет такого, что большой чин. И вот сел он с нами и через переводчика начал говорить с Левой: "Давай! Ты нам в команде нужен!" А Лева стеснительный был мужик, так скромно ему отвечает: "Да нет. Я не могу". Его продолжают заманивать: "Amigo, мы тебе любую сумму будем платить". Лева отвечает: "Я и так много получаю, 300 рублей". А тот въедливый, зараза. Тут же в доллары перевел: "Сколько-сколько? У нас нищий сидит, ему в месяц такую сумму дают! Яшин! Яшин! Давай, мы тебе больше заплатим". Лева засмеялся, отказался. Бесполезный разговор был.

— Вы получали деньги за зарубежные матчи?

— Скажу по Англии: нам дали всего 800 долларов за бронзовые награды. Обманули нас! В Мехико обещали более 5 тысяч долларов, дали 200 или 300. Еще когда мы ездили по Южной Америке, в каждой стране организовывали встречи с болельщиками. Всегда был Яшин, я, Шестернев, Воронин. За автограф Яшина платили 100 долларов, за автограф Воронина - 75 долларов, за мой – 50. Деньги за это получал наш импресарио Ланц, а нам, засранец, ничего не давал. Может быть, давал тренерскому штабу, я не знаю.

© РИА Новости / Дмитрий Донской

Перейти в медиабанк

— На чем же тогда зарабатывали?

— На соревнованиях любого ранга к тебе приходят спортивные фирмы. Тогда были Adidas и Puma. Например, Puma заплатила Пеле 30 тысяч долларов за то, чтобы он надел их бутсы. Нам платили не больше 2 тысяч долларов. Для смеха расскажу одну историю. Муртаз Хурцилава решил взять бутсы и деньги у обеих фирм. Вышел играть: на левой ноге у него Adidas, на правой Puma. Руководители фирм это увидели, забегают в перерыве в раздевалку, злые, только и кричат: "Хурци, курва!" В общем, такое было.

— На что в основном тратили заработанные деньги? Любили тратить на модные вещи?

— Первая моя мода была в 1957 году, когда меня из тбилисского "Динамо" забрали в сборную СССР. Тогда на чемпионате Европы среди юношей получил золотую медаль как лучший вратарь турнира, а футболистам дали 300 долларов. Вот на них купил прекрасные модные зауженные брючки, болоньевую рубашку на трех пуговицах и впервые привез бриолин для укладки волос. Приезжаю в Тбилиси, а там вечерами делать нечего, выходишь на проспект Руставели и прохаживаешься туда-сюда. И вот гуляем с ребятами и один говорит: "Ну ты даешь! Как п......!" После этого выбросил я этот бриолин и никогда в жизни больше его не мазал. Но красивую одежду всегда любил, хотя она никогда не была самоцелью.

— От денег не срывало голову? Продолжали всегда соблюдать режим?

- Я вообще не пьющий, не умею пить по своей натуре. Если выпью лишнего, мне будет очень плохо, не могу отойти несколько дней. Те, кто говорит, что мы много пили – это неправда. Но редкие случаи, конечно, были. Например, в "Спартаке" в 1969 году мы начали выигрывать матчи и между первым и вторым кругом был перерыв две недели. А у нас был сумасшедший болельщик - инженер Бадаевского пивного завода, он пригласил нас попробовать новое пиво. Я, Логофет, Хусаинов, Ловчев, Абрамов и Вадик Иванов приехали туда на моей машине. Но что там было! Все начали пробовать, а там огромные чаны. Метров 100 надо пройти, чтобы всё обойти. Так и наклюкались. Не пили только я и Ловчев. И вот я везу всех, двери задние открыты, один в одно окно, второй в другое блюют. Так по всему городу и ехали.

"КГБ следил за каждым шагом"

— Многие пользовались тем, что можно выехать за границу, и возили контрабанду. Вы тоже?

— Честно скажу, однажды пришел в Южной Америке в магазин, где продавались автомобильные сигналы. Там был такой огромный выбор, что глаза разбегались. Закупил несколько сигналов, хотел брату подарить. В то время это был шикарный подарок. Мы вернулись в СССР и за сутки до матча в Кутаиси ко мне в гостиницу пришел мужик и говорит: "Анзор, нам грузины-футболисты сказали, что ты привез рожки. Продай нам". Не буду говорить, сколько именно заплатили, но сумма была ой-ой-ой.

— Это был разовый случай?

— Еще один пример приведу. Мы со сборной летели через Париж в Москву. Только стал засыпать, ко мне стучат в дверь. На пороге мужчина: "Анзор, я отец Саши Левинсона (журналист один), можешь сыну моему передать подарок?" Я согласился и положил этот пакет в чемодан. Из Парижа нас спокойно выпустили, а на нашей таможне меня остановили. Попросили открыть чемодан, спрашивают: "Что за пакет?" Причем указывают именно на него, ни на что больше. Я говорю: "Здесь написано Саше Левинсону. Везу другу подарок от отца". Мне говорят его открыть, я отказался. С какой стати, его же пакет. Просят второй раз, я опять отказываюсь.

— Не страшно было так спорить?

— А я боюсь разве? Здоровые футболисты, чего нам боятся. Меня отвели в комнату, а она застекленная, то есть видно все, что происходит внутри. Наши ребята стоят, смотрят. Таможенники пакет открыли и оттуда как начали выпрыгивать мохеровые нитки. Штук 30 было! Там еще лежал замшевый пиджачок, а в самом низу находились маленькие духи. Мне говорят: "Платите пошлину". Я отвечаю: "Не буду ничего платить". Но штраф мне все равно выписали, все изъяли. Вот так я попал. Потом Саше позвонил, говорю: "Забери у меня акт на изъятие, оплати пошлину и забирай свои подарки. А своему отцу передай, пусть вспомнит, кому рассказал, что передает мне пакет, тот на меня и стукнул". После этого я больше никогда ничьи посылки не передавал.

— КГБ сильно следил за футболистами в то время?

— Да, практически за каждым шагом. Был один случай в Нью-Йорке. Как-то спускаюсь из номера в холл, меня останавливает швейцар и спрашивает: "Вы из советской команды? Как вас зовут?" Я ему в ответ: "Познакомиться хочешь?" Он мне объясняет, что напротив в сквере сидит человек и хочет со мной встретиться. Я подошел к этому мужчине, поздоровались по-грузински и он начал рассказывать. Ему было 16 лет, когда попал на фронт. И этих пацанов без оружия, без формы погнали к другому отряду, где должны были все это выдать. Но налетели немецкие самолеты, разбомбили больше половины отряда, а живых забрали в плен. Их отправили эшелонами в Бельгию, где он работал на шахте, добывал уголь. Затем его отправили в Австралию, где он женился на немке. На фотографии показал мне жену, овчарку, дом, где они живут. И слезно просил передать письмо и фотографию его семье в Кутаиси, потому что они даже не знали, живой он или нет.

Он несколько раз писал домой письма, но они возвращались назад. В этот момент наш КГБшник увидел это все. Только я от этого мужчины отошел, КГБшник подходит, спрашивает: "Что за разведданные ты получил?" Я ему конверт протягиваю, чтобы он проверил, что это просто письмо. Он культурно его разрезал, я ему по-грузински прочитал. В итоге он сделал замечание, но все отдал. И вот через месяц мы приехали играть в Кутаиси, и я пошел по адресу, который мужчина-грузин мне дал. Смотрю, старушка стоит во дворе, подзываю, рассказываю ей все историю… До сих пор это сложно вспоминать… Истерика у нее, конечно, была жуткая. Но и такие случаи были.

"Михась кричал: "Я — Кавазашвили"

— После завершения карьеры вы были консультантом в африканских странах.

— Обычная история, когда после окончания активной деятельности футболисты пытаются найти себя как тренеры. Я три года работал в Костроме, набрал команду в спешном порядке, но выбрал сильных спортсменов. Мы сразу стали чемпионами. Для меня это было огромной радостью, но дальше пошли подковерные игры различных чиновников футбола, и я почувствовал, что мне с моим характером в футболе работать нельзя. Я могу натворить бед: либо судьям голову оторвать, либо прийти к чиновнику высокого ранга и высказать ему при всех, что он подонок.

— Было такое?

— Да, но не хочу углубляться. После этого решил поехать работать за границу. В первой поездке в Чаде был полтора года. Меня носили на руках, несмотря на то, что Чад – самая бедная страна. Был на полном обеспечении государства, куда бы ни ездил, меня охранял помощник президента. Но случилась попытка государственного переворота. Наши меня срочно оттуда вывезли, чтобы я в эту переделку не попал.

— Так понравилось в Африке, что решили вернуться в Гвинею?

— В тот момент умер Константин Черненко, генеральный секретарь ЦК КПСС. И как принято, кто возглавляет похоронную процессию, становится следующим генсеком. Тогда им стал Горбачев. Когда он стоял у гроба, я видел, что к нему подходили руководители различных стран. В один момент подошел здоровый красивый чернокожий генерал и ненадолго задержался возле него. Проходит буквально два дня, мне звонят из министерства спорта и говорят: "Анзор, срочно приезжай и привези с собой паспорт". Я ничего не понимаю, спрашиваю: "А что случилось?" А мне зло так отвечают: "Заграничный паспорт!" Приезжаю в международное управление и мне вручают билеты в Гвинейскую республику.

— То есть с вами это даже не согласовали?

— Да, волевым способом отправили: "Вот тебе билеты, послезавтра уезжаешь". Там еще билет и на мою жену оказался. Мне уже после в кулуарах рассказали, что этот генерал подошел к Горбачеву и говорит: "Мы знаем, что у вас хороший тренер в Чаде работал, он нам нужен". И вот после этого дали такую команду.

— Жена как отреагировала?

— С ума сошла просто! А главное нам сказали, что там жрать нечего. У нас был фирменный огромный чемодан. Одну половину мы заполнили сигаретами "Аполлон", вторую половину консервами.

© РИА Новости / Дмитрий Донской

Перейти в медиабанк

— Менталитет африканцев сильно отличается?

— Абсолютно! Я как будто к себе домой попал. Они нас так приняли, вы даже не представляете! Когда прилетели, нас около трапа встречали представитель нашего посольства и министр спорта Гвинеи. Нас всех проводили в депутатский правительственный зал и ко мне обращается министр: "Наш президент просил у Горбачева, чтобы вас отправили к нам на работу. Сейчас мы предлагаем вам два варианта: поехать в гостиницу или в президентский гараж выбирать машину". Я думаю: "Чего тут размышлять вообще? Второй вариант, конечно!"

— Какую машину выбрали?

— На всю жизнь запомню, как мы туда приехали. Там стояли французские, немецкие, американские машины, все переливаются. Увидел последнюю модель "Мерседеса", глаза у меня сразу вот такие стали, спрашиваю: "Можно?" Мне говорят: "Без проблем!" Тут же выдали ключи, документы, уже иду к машине, и тут наш переводчик меня как за ягодицу ущипнул, я аж заорал. Я к нему: "Ты чего делаешь?" А он шепчет: "Брось эту машину. У нас только у посла такая". Коммунист, дурак. И послал бы его подальше, но нет, послушал. Подошел к африканцам, говорю: "Извините, по рангу мне не положено". Выбрал тогда черную "Волгу", двадцать четвертую.

— С едой разобрались?

— Пф, только приехали, ко мне сразу директор гостиницы, метрдотель с подарками. И вот мы сидели там полтора года с женой, ни копейки на еду не потратили. Все бесплатно было: бензин, охрана, что хочешь.

— Когда вернулись обратно в СССР, вы же открыли свой бизнес. Вам когда-нибудь угрожали?

— Мы спортсмены всегда защищены со всех сторон. Конечно, как граждане мы верим нашей милиции, но и во всех сферах нашей иерархии было очень много болельщиков. Например, был такой глава "солнцевской братвы" знаменитый Сергей Михайлов, известный как Михась. Он даже когда был молодой и стоял в воротах, кричал: "Я – Кавазашвили". У нас столько друзей было, что никогда не чувствовали какого-то ущемления или страха.

— Без такой поддержки можно было построить бизнес?

— Это было очень сложно. Весь бизнес был распределен между различными группировками. Однажды был случай, раздается звонок от моего друга. Он был генеральным директором большого продуктового магазина. Голос жуткий просто, говорит: "Анзор, можешь ко мне прийти? У меня сложность". Пришел, смотрю сидят два молодых плечистых пацана. Они угрожающе так говорят: "Дорогому Александру надо платить". Я спрашиваю: "Солнцевские?" Оказалось, да. Прямо при них набираю одному грузину, говорю: "Вахтанг, тут такое дело. Можешь разобраться?" Пацаны, как только его голос услышали, сразу встали, ушли. Никто больше не подходил.

— С вас так пытались получить деньги?

— Нет, никто. Многие просто знают: у нас кругом связи. Мы люди заметные, если кто-то посмеет к нам подойти, мы способны культурно объяснить, что они не туда попали. Но мы солидные, стрелки – не наш метод.

— Вы когда-то угрожали своими связями?

— Нет! Мы даже не афишировали, что дружим с кем-то. Был такой знаменитый Отар Квантришвили. Я с ним был в хороших отношениях. В этом же кругу был в хороших отношениях и с Кобзоном, по сей день дружу с Анзором Кикалишвили. Это были люди, которые курировали весь бизнес в Москве и некоторые части России. И Отар всегда говорил: "Если я услышу, что Анзора Кавазашвили кто-то обидел, будете иметь дело со мной!" Он любил меня как вратаря и как грузина. Вот и все.

"Без любви ты пустое место"

— Фанаток во время карьеры много было?

— Конечно, было такое. Некоторые и по городам ездили за футболистами. Валерка Воронин был очень красивый, за ним, конечно, хвост был. Да чего скрывать, были по молодости грешки такие.

— Говорят, любовь женщины способна поднять до небес сильного мужчину и опустить до земли слабого. Согласны?

— Женщины играют как положительную, так и отрицательную роль в судьбе мужчины. Может быть, я, конечно, и ошибаюсь, но всегда считал, что когда талантливый, знаменитый человек в молодости выбирает в жены красивую девушку, то зачастую она вступает в отношения не с этим мужчиной как преданная женщина, а идет как человек, который притягивается к золотой оболочке, к человеку, от которого несет ярким светом, большими деньгами.

— Как же тогда найти настоящую любовь?

— Сложный вопрос. У нас многие спортсмены попали на это. Не буду говорить про свою первую жену. Увидел тогда яркую внешность девушки и потерял голову. Через полтора месяца женился, но оказалось, что отношение друг к другу было неравномерным. По-человечески мы не жили.

— Когда встретили вторую супругу, сразу поняли, что судьба?

— Да! Во-первых, когда увидел ее внешне чуть с ума не сошел. Впервые мы пересеклись в министерстве спорта России, она работала в управлении делами, а я периодически приезжал по разным отчетам в управление футбола. Я тогда обалдел, спрашиваю: "Откуда такая красавица?" Она засмеялась, прошла мимо, даже внимания обращать не стала. Больше двух лет мы тепло общались, а затем поженились.

— Вы романтичный?

— Очень! Я обязательно должен на свидание с женой приходить с цветами в руках. Но моя жена говорит, что для нее самое главное, когда прихожу домой здоровый и улыбаюсь. Я никогда не позволяю себе вернуться домой со злой мордой или шуметь. Шумлю только в одном: "Привет, мои родные! Привет, мои хорошие!" И очень огорчаюсь, если жена или дочь в пасмурном настроении.

— Можно прожить без любви?

— Без любви жить нельзя. Любовь должна быть к женщине, к прекрасному, к искусству и главное — к своей стране. Если ты не имеешь эти четыре фактора, тебе нечего жить на этом свете. Ты пустое место, человек, который по ошибке произошел на этот свет.