На Олимпиаде-1972 в Саппоро ленинградская пара Людмила Смирнова/Андрей Сурайкин завоевала серебро. Трижды они выигрывали медали такого же достоинства на чемпионатах мира и Европы, уступая только Ирине Родниной и Алексею Уланову. Еще дважды Смирнова становилась вице-чемпионкой мира и Европы вместе с Улановым, за которого вышла замуж летом 1972-го. О том, что предшествовало этому событию и как сложилась ее судьба в дальнейшем, Смирнова рассказала корреспонденту РИА Новости Борису Ходоровскому.
— Давайте вспомним, с чего начинался ваш путь к олимпийскому серебру.
— Мне было пять лет, когда начала заниматься фигурным катанием. Вместе с папой очень любила гулять в Таврическом саду, в самом центре Ленинграда. Папа был на "ты" с техникой и даже сделал для меня коньки, на которых выступала на чемпионате Европы. От отца передались и спортивные гены. Он в свое время был чемпионом города по боксу. А в Таврическом саду в середине прошлого века играла музыка, заливались катки, на которых катались юные фигуристы. Такая атмосфера завораживала, и я уговорила папу, который научил меня кататься на коньках, отвести в секцию. Ребенком была заводным, и на меня обратили внимание Майя Беленькая и Игорь Москвин.
— Они выступали в паре и даже представляли СССР на чемпионатах Европы. Это сказалось на выборе вашей специализации?
— В те годы можно было сочетать выступления в одиночном и парном катании. Некоторые даже умудрялись еще и в танцах выступать. Когда наступило время определяться, меня поставили в пару. Благо появились мальчики, с которыми можно было попробовать выступать вместе.
Людмила Смирнова и Андрей Сурайкин
— Когда в качестве партнера появился Андрей Сурайкин?
— Я тренировалась в "Буревестнике", а Андрей — в "Спартаке". Он катался с девочкой, которая приходилась какой-то дальней родственницей Олегу Протопопову. Когда пришла пора осваивать достаточно сложные элементы, выяснилось, что Сурайкину она не подходит, и он начал поиск достойной партнерши. Так мы и познакомились. Предложение кататься вместе последовало от Андрея. Он даже скрыл его от Протопопова. Мы ведь вместе с Сурайкиным начали тренироваться у них с Людмилой Белоусовой.
— Сами чемпионы никогда не упоминали о таком факте из своей спортивной биографии.
— Они ведь в ту пору были действующими спортсменами, карьера которых шла по восходящей. Часто выезжали на соревнования и сборы. На тренировках Андрей брал на себя тренерские функции, а помогала ему мама, Калиса Давыдовна. Она работала инженером, но не пропускала тренировок сына. Следила за синхронностью движений, подсказывала, когда нужно поднять руку, начать вращение. Все время стремилась помочь.
— Как получилось, что тренером ленинградской пары затем стал москвич Виктор Кудрявцев?
— Мы так часто ездили на сборы, что разницы в том, кто опекает нас — москвич или ленинградец, — не было. Кудрявцев считался тренером одиночников и к спортивным парам относился несколько пренебрежительно, но был настолько позитивным человеком, что мы с удовольствием с ним сотрудничали. Кудрявцев помог освоить прыжки, да и поддержки стали получаться лучше.
— Кто ставил ваши знаменитые программы, после которых заговорили о фирменном ленинградском стиле пары Смирнова/Сурайкин?
— Определенное влияние на наш стиль, который действительно отличался от того, что выработал в Москве Станислав Жук, оказал Протопопов. Он даже говорил, что по характеру я напоминаю Белоусову. В его устах это была высшая похвала. К постановке программ привлекались хореографы из Мариинского театра, что тоже накладывало отпечаток на стиль нашей пары.
— Нынешнему поколению, которое смакует информацию о романах фигуристов в Сети, это сложно понять, но в свое время очерк Станислава Токарева, в котором на весь СССР было растиражировано ваше признание в любви к партнеру Сурайкину, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Вы давали согласие на эту публикацию?
— Нет. Запретить журналисту опубликовать то, что он хотел, тогда мы не могли. Мы с Андреем ничего не скрывали, но вели себя очень достойно.
— На ваших спортивных успехах сказывались отношения с Андреем вне льда?
— Если честно, то Андрей мне очень нравился. Он был очень хорошим человеком, пытался за мной ухаживать. Можно сказать, что это была первая любовь, но тех отношений, которые сейчас принято так называть, между нами не было. Нам хотелось удивить друг друга не только в работе, но и в жизни. Мы вместе ходили в театр, обсуждали увиденное. Маме и бабушке Андрея я тоже пришлась по душе. Возможно, поэтому Андрей был уверен, что никуда от него не уйду, и в ЗАГС звать не спешил. И в этот момент за мной стал ухаживать Алексей Уланов, катавшийся тогда с Ириной Родниной.
Чемпионы XI Белой Олимпиады в фигурном парном катании Ирина Роднина и Алексей Уланов
— Как она реагировала?
— У них не было никаких отношений с Улановым за пределами льда. Для меня это было удивительно. Как можно не обратить внимания на такого видного парня? С Ириной мы всегда были в хороших отношениях, даже жили в одном номере на сборах и соревнованиях. Это сейчас стараются селить парниц с одиночницами, чтобы не накалять страсти. Для меня было очень важно, что Алексей был свободен от каких-то обязательств перед своей партнершей. Уланов считал, что в трио с тренером и партнершей он безоговорочный лидер. Даже музыку для программ сам приносил Жуку, благо окончил музыкальное училище.
— На Олимпиаде-1972 в Саппоро шекспировские страсти все же кипели, и врач сборной СССР Виктор Аниканов рассказывал мне, что все в команде были озабочены одним вопросом: как две ведущие советские пары смогут завершить соревнования, чтобы партнеры не убили друг друга.
— Если бы в Японии мы занимались не тренировками, а свиданиями с Алексеем, можно было бы чего-то опасаться. В олимпийской деревне вообще сложно было крутить роман. В тренерском штабе сборной были и специалисты, представлявшие КГБ. Они присматривали за тем, чтобы спортсмены вели себя достойно. Нас знакомили с этими "тренерами" непосредственно перед выездом на соревнования. Один из них был добрым приятелем Уланова.
— И все же, из Саппоро вас отправили домой сразу же после завершения соревнований, а недавно даже специальный рапорт "тренера" из КГБ обнародовали, в котором мотивировалась необходимость такого шага…
— Мне тогда сказали, что об этом просил Сурайкин и даже грозил, что покончит жизнь самоубийством, если этого не сделают. Говорили даже про драку, которую устроили Андрей и Алексей из-за меня. Ни о чем подобном мне не было известно, но нас отправили в Ленинград, а Роднина с Улановым поехали в месячный тур по зарубежным странам. В ту пору это считалось высшим поощрением для советских спортсменов.
— Как вас встретили в родном городе?
— Предоставили квартиры, а партийные руководители очень хотели поженить нас с Андреем. Было где-то обидно, что вместо зарубежных гастролей пришлось прокатиться по советским городам. О свадьбе с Сурайкиным, естественно, речи быть не могло.
— Выйдя замуж за Уланова, вы стали выступать вместе с ним в паре. В одном из интервью Алексей утверждал, что Смирнова — это идеальная по своим данным партнерша, но тренироваться она не умела…
— Как интересно! К тому времени мы ведь с Сурайкиным становились призерами Олимпиады, чемпионатов мира и Европы, прошли школу у Белоусовой с Протопоповым и Кудрявцева.
— Формально вы становились первой парой в сборной СССР. Вариант с тренировками у тогдашнего законодателя мод в парном катании Станислава Жука не рассматривался в принципе?
— Мало кто знает, но Станислав Алексеевич приглашал меня к себе и раньше. Он тренировал свою сестру Татьяну, а у нее то ли травма была, то ли просто что-то не сложилось с партнером. Жук говорил: "Если бы ты тренировалась у меня, всегда была бы первой!" А мне серебряная медаль, завоеванная вместе с Сурайкиным, была дороже золотой. С Улановым мы к Жуку даже не обращались.
— При этом новый партнер был уверен, что вы будете первым номером сборной СССР, по крайней мере в новом олимпийском цикле.
— Сложившихся, а тем более титулованных фигуристов не так-то просто объединить в пару. У нас была разная техника, разный стиль. Нужно было фактически заново учиться делать поддержки. С Родниной все шло на взрыве, а я привыкла к плавным движениям партнера. К тому же Алексей был нетерпелив, хотел, чтобы все получалось сразу. Мы и катались-то достаточно долго, а уж прожили столько вместе только благодаря моему терпению.
— На протяжении двух сезонов вы так и не смогли обыграть созданную Жуком пару Роднина/Зайцев…
— Самое обидное, что после этого нас настойчиво стали провожать из сборной. Интересно, что зарубежные судьи оценивали наши выступления выше, чем советские. Те, кто разбирается в фигурном катании, знает ответ на вопрос почему. В СССР влияние ведущих тренеров и ответственных функционеров на судейство было существеннее, чем даже сейчас. Мы с Алексеем решили, что стоит продолжить жизнь в фигурном катании, выступая в балете на льду.
— Несколько лет вы были солистами Ленинградского балета на льду. Как уживались в одной труппе с Белоусовой и Протопоповым?
— Нормально. Тем более что Людмила и Олег достаточно часто выступали за рубежом в то время, когда мы гастролировали по СССР.
— Вы были первыми советскими фигуристами, которые официально уехали работать в зарубежном шоу. Как это удалось во времена железного занавеса?
— Никаких проблем с отъездом не возникало. Мы подписали контракт с Holiday on ice. Некоторое время и жили у руководителя этой ледовой труппы. Он очень тепло к нам относился. Даже пригласил выступать вместе с известными фигуристами нашего 14-летнего сына Николая. Мы с Алексеем отработали в труппе восемь с половиной лет. Для нас специально ставили программы.
— Двое детей в вашей семье появились без отрыва от производства?
— Николашку родила, когда мы завершили спортивную карьеру. Как раз после появления сына мы с Алексеем переехали из Москвы в Ленинград, где родилась Иришка. Не думала, что у меня будет второй ребенок, хотя очень хотела девочку. Счастлива, что у меня такие замечательные дети.
— Измену мужа вы расценили как предательство?
— До сих пор не могу найти ответ на вопрос, за что жизнь меня так наказала. Алексею уход из семьи счастья не принес. Спустя много лет он просил у меня прощения, старался найти общий язык с детьми, которые не хотят с ним общаться.
— Не было желания строить карьеру и устраивать личную жизнь в Америке, где у вас все складывалось неплохо?
— Не только у меня, но и у Николая с Ириной, которые много лет отработали в том же Holiday on ice. И все же, работая в Америке, чувствовала себя некомфортно. Хотя надеялась, что Алексей все поймет, попросит прощения и вернется. Лет десять ждала. Меня уговаривали остаться, даже мужа обещали нового найти. В Санкт-Петербург вернулась, когда заболел отец. Американским работодателям обещала, что уезжаю ненадолго, но понимала, что навсегда.
— Вы не оставляли мысли сделать дочь чемпионкой, о чем свидетельствует и выбор для нее в качестве партнеров сначала Александра Смирнова, а затем Максима Транькова.
— Уже работая в родном Санкт-Петербурге в школе СКА, подыскивала партнеров для дочери. Ездила на соревнования по всей России. Смирнова в Твери забраковали как бесперспективного одиночника, а Транькова порекомендовала тренер пермской школы Валентина Тюкова, с которой мы дружим. С Максимом поначалу Ирина смотрелась великолепно, но затем пошла в рост. В Транькова постаралась многое вложить, приобщала к театру, развивала как могла. Он какое-то время даже жил в нашей квартире. Рада, что, пусть и не с Ириной, он стал двукратным олимпийским чемпионом. Да и успехами Смирнова горжусь.
— Отметив 70-летний юбилей, вы продолжаете работать в школе "Династия", которую создали ваши дети...
— Это не просто школа, а настоящая семья. У нас очень теплые отношения между тренерами, а мне работа дарит настоящую радость. Никогда не думала, что тренерами станут мои дети, но Николай даже с самыми маленькими с удовольствием возится.
— В "Династии" трудится даже заслуженный тренер ЮАР Экхардт Гарет Джеймс, представлявший на чемпионатах мира не только свою страну, но и Австралию. Неужели российских специалистов не хватает?
— В свое время Экхардт катался в Holiday on ice вместе с пермячкой Ириной Богомоловой. Они поженились, приехали в Россию и теперь работают в нашей школе. У нас в "Династии" действительно семейные отношения.