Осенью 2022 года у российской художественной гимнастики появилось новое лицо. Образы красавиц Дины и Арины Авериных, Лалы Крамаренко совершенны и продуманы как у голливудских звезд благодаря Наташе Долотов. Стилист более полугода отвечает за макияж и прически лучших гимнасток сборной России. Раньше подобного специалиста в команде не было, хотя потребность в нем весьма высока.
В интервью РИА Новости Спорт Долотов рассказала, как за короткий срок стала “своей” в закрытой гимнастической среде, почему сильно привязалась к гимнасткам, идее покрасить волосы Лале Крамаренко серебряным акрилом и опасности такого тренда.
— С чего все началось?
— Я сама пришла (смеется). Как-то написала менеджеру Лалы Крамаренко по поводу творческой фотосессии с макияжем. Она ответила, что Лала очень загружена, поэтому не получится. Вскоре вышла наша творческая фотосессия с Яной Кудрявцевой. Это было в начале сентября. Буквально через несколько часов мне написала менеджер: “Не могли бы вы собрать Лалу на гала-концерт 9 сентября?” Ей так понравилась моя работа с Яной, что она решила довериться. И как-то все это быстро закрутилось: концерт, Спартакиада. Ирина Александровна Винер как человек, стремительно принимающий решения, тут же предложила мне контракт со сборной.
— Получается, вас можно прямо официально представлять мейкап-артистом сборной России по художественной гимнастике?
— Можно так сказать. Я в списках сборной числюсь.
— На вашем месте, думаю, мечтали бы оказаться многие коллеги. Это же такой бескрайний рынок.
— А я никогда это не считала рынком. Надеюсь, не буду. У меня все было и есть благополучно, нет дефицита работы. Я много лет нахожусь в бальных танцах. Родная для меня сфера, потому что только в 2016 году завершила карьеру спортсменки. Подрабатывала визажистом 11 лет, чтобы оплачивать тренировки. В танцах вообще нет государственного финансирования, все на плечах родителей и спортсменов.
Просто моя дочь год занимается художественной гимнастикой, у нее начали появляться соревнования. Турниры все пересекаются по времени с моими делами. Так что встал выбор — либо я на работе, либо с ней.
Гимнастика мне всегда была интересна. Полторы минуты на ковре, а какое представление! Редкая красота. Но у меня включается профдеформация. Я всегда привожу такой пример: представьте, что вы смотрите на гимнастку глазами камеры, которая поднимается снизу вверх. Вот полупальцы прекрасные, стройные ноги нереальной красоты, загар, купальник как отдельный вид искусства. А макияж… Ну, он немного отличается от всего остального по уровню.
— Мне кажется, гимнастки раньше на это особо не обращали внимания. Просто старались сделать красиво, как умеют.
— Я никогда не говорила, что это неподобающий вид, ни в коем случае. Это, как правило, было красиво и аккуратно, просто непродуманно и у всех одинаково. У звезд так быть не должно. Действительно, этому просто раньше не придавали значения. А я придала.
— Ирина Винер, как я предполагаю, производит неизгладимое впечатление на новичков, которые с ней работают. У вас оно какое?
— Она человек несгибаемой воли, пример для меня в отношении к работе. Ну и просто великая женщина, которая сделала из художественной гимнастики бренд вроде русского балета.
— За макияж и прически Ирины Александровны вы тоже отвечаете?
— В приоритете всегда девочки, если это какое-то мероприятие сборной. Обычно очень много бывает работы на соревнованиях и концертах. Но Ирину Александровну тоже собираем по возможности.
Недавно был забавный случай. Я готовила девочек к старту, сидим с Диной Авериной. Уже накрасились, заплетаемся — заканчиваем. Звонит Ирина Александровна и говорит: “Ты где?” Я отвечаю: “В Лужниках”. Рассказываю, что еще остались Лала, Аня Попова, Маша Борисова. “Ну пусть девочки сходят пообедать, а ты меня собери”. Мы все успели - и Ирина Александровна вышла накрашенная и причесанная, и девочки. Но за все месяцы это единственный такой спонтанный случай. Обычно мы заранее все планируем с ней или ее помощницей.
— Макияжи гимнасток иногда критикуют за излишнюю яркость. Вам как профессионалу есть что на это ответить?
— Люди могут говорить то, что им хочется, это их право. Иногда критика бывает обоснованной. Но вообще нужно не забывать, что у нас практически театр. Мы же не будем предъявлять претензии артисту спектакля за грим и костюм, которых требует роль.
Ковер — это сцена с обилием света и зрителями, которые сидят далеко. Макияж должен читаться и быть видимым. Да, он действительно может быть ярче, чем мы привыкли краситься для жизни. Я сегодня, например, к вам пришла без парада — встала очень рано, плюс с утра работала. Но когда выходила на паркет в качестве бальницы, выглядела совсем иначе. У танцев, художественной гимнастики, всех подобных видов спорта своя эстетика и особенности восприятия. С этим нужно считаться. Должны сочетаться два фактора — уместность и индивидуальность. Все не могут выглядеть одинаково, поэтому кто-то в любом случае будет выделяться. И это не плохо.
— Вы работаете со всеми девушками, но ассоциируетесь в первую очередь с новым стилем Лалы Крамаренко. Она какая?
— Лала — это огонь-пожар. Она звезда, сама по себе такая. Может быть не в идеальной форме и в плохом настроении, но пойдет и сделает. И будет выглядеть изумительно. Еще я очень ценю, что она не боится экспериментов. Знаете, раньше не верила в знаки зодиака. Но дочь у меня стрелец и Лала тоже. Это такой характер, когда надо все и сейчас, без промедления и компромиссов. В хорошем смысле. Говорю не как об эгоизме, а как о целеустремленности.
— Расскажите про “серебряную голову” Лалы — самый обсуждаемый образ у гимнасток за последнее время. Как вы это придумали?
— Мы тогда продумали один новый образ, но он не подходил на первый день. Мяч в программе лежал на голове, а образ был с объемом на макушке.
Лале, видимо, было недостаточно яркости. Она мне пишет вечером первого дня: “Наташ, я хочу всех удивить”. У спортсменов бывает такое моральное состояние, когда прямо хочется удивить.
Начинаем накидывать идеи, одна из которых — покрасить волосы. Она говорит: "Хочу в блондинку, помнишь, у тебя был баллончик?" Я говорю: "У тебя не возьмется на черные густые волосы". Одного баллончика не хватит, надо двадцать один. Она говорит: "А если в рыжий?" Я скидываю ей сайт с профессиональными красками. Офис на Смоленской, работают они с 9-10, так что в теории могут отправить нам краску курьером.
— Вы действительно были готовы на все эти находки с курьером и спешную покраску волос?
— Я же тоже спортсменка по сути. Продолжаем обсуждать. Она говорит: “Ты когда-нибудь красила волосы акрилом?” “Нет, никогда в жизни. Но, по идее, ничего не должно быть плохого, потому что есть барьер в виде геля на голове”. На этой ноте в 11 вечера мы разошлись.
На следующий день приехала во Дворец раньше Лалы. В 9 утра заходит ко мне, как я это называю, “пухан” — человек в пуховике с во-о-от таким (Наташа показывает руками что-то очень большое — прим.) капюшоном. И со словами “Наташ, прости меня” поднимает капюшон. А там серебряная голова!
Она покрасила волосы акрилом. А поскольку это не профессиональная краска, не везде ложится ровно. Я ее посадила, заклеила прическу камнями, чтобы с ковра все красиво выглядело.
— Вот это я понимаю: человек вложился в свой образ.
— Все было стилизовано с конкретным купальником и смотрелось круто. Проблема в том, что в этот день была еще другая программа, которая, наверное, не так сильно гармонировала с образом.
— Насколько вообще оправданы такие опыты перед стартом?
— Осознавая, что это важные соревнования, я бы все же так не делала. На шоу можно экспериментировать. С другой стороны, у нас была цель добиться внимания и выделиться - это получилось на 100%. Единственное, за что я до сих пор переживаю, так это за последователей нашего эксперимента.
— Думаете, что образ растиражируется?
— Часто дети, смотря на кумиров на ковре, влюбляются в их образы и стремятся потом скопировать для себя. Я бы не хотела этого. Потому что мало кто по энергетике, харизме, да даже по уровню профессионализма сможет преподнести так, как Лала. Надеюсь, образ не будет продвигаться мамами 5-6-летних гимнасток. Им бы спокойно спать побольше перед соревнованиями, а не за 3 часа до тренировки начинать делать прическу и закрашивать ее акрилом.
— Реакция в фанатской среде была неоднозначной?
— Очень много обсуждений было в пабликах и каналах. Уши у меня горели! (смеется) Я даже гуглила “к чему горят уши”. Ну что тут сказать — открываю для себя новую аудиторию. Мне нравится, что они все такие активные. Стараюсь читать по возможности, кому-то отвечаю. С бальными танцами это вообще не сравнится — там все же такой, как я это называю, “спортивный спорт”. Вещь в себе. Люди тренируются, танцуют, побеждают, но мало кому это интересно из посторонних. В гимнастике же тысячи глаз смотрят на наших девочек, следят за их судьбой. Им не безразличны купальники, прически и еще много околоспортивных вещей.
— Взгляд человека со стороны, но все же в теме. В закрытый мир гимнасток очень трудно попасть и еще труднее стать в нем “своим”. Они не очень охотно принимают посторонних. Вам за довольно короткий срок это удалось. Как думаете, почему?
— Не знаю, может быть, потому, что я пришла с горящими глазами. У меня есть азарт в работе. Мало ее просто любить, тут страсть нужна.
Например, завиток Лалы из Сочи помните? Его все обсудили, а это же было пожелание Ирины Александровны. Чтобы он был гибким — на какие-то программы опускался, на какие-то убирался. А прическу раскрутить нереально, и это финал, восемь спортсменок. Надо еще переодеться и потренироваться. Поэтому решение сложное и было придумано с вечера. Возможно, еще в этом причина доверия Ирины Александровны — мне что ни скажи, придумаю и сделаю.
Мы с девчонками можем принести друг другу кофе не чтобы “ой, смотри, какая я хорошая”, а потому что сдружились и тепло друг к другу относимся. Им непросто приходится. Вот, например, на “Надеждах России” старт в 8 утра. Значит, в 4 утра кому-то надо уже прийти собираться. И так несколько дней подряд.
Поскольку я была по ту сторону, на месте спортсмена, хорошо их понимаю. Знаю, что мне бы хотелось услышать. И знаю, что меньше всего в 4 утра тебе хочется рисовать самой себе стрелки (смеется). Она вот уже до ушей, но все равно не получается, ты психуешь. А перед стартом это лишнее, надо быть в равновесии. При этом неполучившаяся стрелка — нормально, потому что ровно рисовать стрелки — не профессия гимнасток, они в другом лучшие в мире. Я как профессионал могу подарить им красоту, уверенность в себе.
За время работы узнаешь гимнасток не со стороны сильной и волевой, а с изнанки ковра как бы. Что где-то травмы, что было сложно, что-то болит. И потом восхищаешься тем, что ничего этого на ковре не видно.
У нас такая своя атмосфера. Мы не просто механически делаем работу. Мне кажется, это какой-то новый уровень увлеченности своим делом и людьми, которые меня окружают.